Цитаты из книги «Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя»

Например, цитата на странице 6, слова какого-то парня по имени Чарльз Лонг, с которым авторы путеводителя соглашались от всей души: «Как может описать какая-то книга психологические факторы, к которым нужно подготовиться, – отчаяние, отчуждение, тревогу. И, главное, боль, как физическую, так и ментальную, которая вгрызается в самое сердце походника, – словом, все те реальные явления, к которым необходимо быть готовым? Передать эти факторы невозможно никакими словами…»

То и дело в мыслях моих возникал приговор, грохотавший в моей голове, как глас божий. И, пока я смотрела на свое отражение в этом тусклом, покрытом пятнами зеркале, он зазвучал снова: женщина с дырой в сердце. Это была я. Вот почему вчера вечером мне так хотелось, чтобы рядом был хоть какой-нибудь спутник. Вот почему я оказалась здесь, голая, в номере мотеля, со смехотворной идеей совершить трехмесячный одиночный поход по МТХ. Я опустила щетку, наклонилась к зеркалу и вгляделась в собственные глаза. Я чувствовала, что внутри меня все рассыпается, словно лепестки отцветшего цветка на ветру. Стоило мне шевельнуть хоть

Несмотря на медведей, гремучих змей и помет горных львов, которых я так и не увидела. Несмотря на мозоли, струпы, царапины и ссадины. Несмотря на переутомление и лишения; холод и жару; монотонность и боль; жажду и голод. Несмотря на все великолепие и всех призраков, которые преследовали меня, пока я шла эти 1700 с лишним километров от пустыни Мохаве до штата Вашингтон совершенно одна.

Я так и не успела стать взрослой, отстраниться от нее, злословить на ее счет со своими друзьями и обвинять ее во всех тех вещах, которые, как мне хотелось бы, она должна была сделать по-другому. А потом стать еще старше и понять, что она сделала для меня все, что могла. И осознать, что то, что она делала, было чертовски хорошо, и снова полностью принять ее в свои объятия.

Каким бы трудным и головоломным ни был этот маршрут, все же не проходило ни дня, который не дарил бы мне нечто такое, что на жаргоне походников МТХ называлось «магией тропы» – неожиданные и приятные происшествия, которые выделялись на мрачном фоне трудностей маршрута

Передвижение пешком в корне отличалось от остальных способов перемещения по миру, к которым я привыкла прежде. Километры перестали быть скуч

Сказал, что он репортер, пишущий статью для издания Hobo Times. Он ездил по всей стране, интервьюируя «народ», который жил жизнью хобо[30].

Я одновременно и придавала вещам огромное значение, и не верила во всю эту запредельную чушь. Я была одновременно и искательницей – и скептиком. Я не знала, к чему приложить свою веру, и есть ли нечто такое, к чему ее прило

Одиночество всегда казалось мне самым подходящим для меня местом. Словно оно было не состоянием, а пространством, помещением, в которое я могла удалиться и быть той, кто на самом деле есть. Радикальное одиночество МТХ изменило это ощущение. Теперь одиночество было уже не помещением, но целым огромным миром. И я была там одна, живя в нем так, как никогда прежде. Жизнь на свежем воздухе, как сейчас, когда над головой не было даже крыши, заставило мир казаться одновременно и больше, и меньше. До этого времени я не слишком хорошо понимала огромность нашего мира – не понимала даже, насколько велико может быть расстояние в один километр. Пока не прошла каждый из этих километров своими ногами. Однако присутствовало и противоположное чувство – странная близость, которую я начала ощущать с тропой, по которой я шла в то утро мимо сосен пиньон и цветов губастиков, и с мелкими ручьями, которые я переходила вброд. Все это казалось знакомым и известным, хотя я никогда прежде здесь не была.

Каждый вечер я жаждала оказаться под кровом своей палатки, жаждала ощущения, что нечто ограждает меня от всего остального мира, хранит меня не от опасности, но от самой его огромности. Я полюбила полутемную, тесную темноту палатки, уютную привычность своих действий, с какой я каждый вечер располагала вокруг себя все свои пожитки.