Глава 4

– Долбонафты! – крик Артура Волошина стоял на всю больницу, – На кой ляд я плачу вам бешеные деньги, если вы даже охранять как следует не можете?! Уволен! И ты уволен! А ты тем более пошел нахер отсюда!

Стоящие перед ним сотрудники службы безопасности покаянно опустили головы к низу. Это был их косяк, что на босса совершили нападение. По его же просьбе оставили одного без прикрытия, но с неработающими камерами наблюдения. В нужный момент не среагировали на сигнал тревожной кнопки. Вовремя не забили тревогу, когда Артур Владимирович на сутки пропал без предупреждения.

– Что ты рожу кривишь?! – продолжал он орать, – Скажи спасибо, блядь, что увольняю не по статье, да лицензии не лишаю!

Волошин без сил откинулся на подушки больничной койки и замолчал, нахмурив брови.

– Пошли вон отсюда. За расчетом в бухгалтерию обратитесь, и чтобы я вас больше не видел.

Он проводил взглядом группу молодых ребят и выругался. Не везет ему последнее время со службой безопасности. Как ушел Алексей Петрович – проверенный человек, который работал еще с его отцом, так и нашла коса на камень. Ну ничего. Выйдет из больнички через пару дней и всерьез займется этим вопросом. А пока надо одолжить у него хороших ребят на время. Нельзя Артуру сейчас без охраны, ой нельзя.

Не зря он чувствовал, что сует палку в осиное гнездо. Но уж больно выгодные проекты он задумал. А для этого нужно где-то выкупить земли, а где-то взять владельцев измором.

От отца ему достался в наследство выгодный бизнес: более тридцати рынков в Подмосковье и около десятка по самой Москве. Деньги текли рекой, но и проблем создавали массу. Нескончаемые проверки, взятки, поставленные уже на поток, проблемы с властями, притеснения и попытки рейдерских захватов от конкурентов.

В общем нервотрепки хватало. А уж теперь, когда он задумал расширяться и создавать часть более легального бизнеса, то на него потоком посыпались угрозы. И надо же, один отчаявшийся владелец здания, которое Волошин захотел выкупить, рискнул напасть на него вместе со своими племянниками.

Артуру повезло, что он с детства занимался борьбой и восточными единоборствами. Иначе лежать ему сейчас в соседнем крыле, где над крыльцом висит мрачная вывеска «Морг». А так он в одиночку почти справился с тремя бугаями, чья молодость тоже прошла в спортивных залах.

Считай, отделался незначительными порезами брюшной полости и гематомой на голове. Крови получилось потерял много, но серьезной опасности сумел избежать.

Какая-то тварь огрела его бутылкой дорогущего коньяка, после чего он ненадолго вырубился. Волошин вообще слабо помнит, как поднимался, вытаскивал из кармана свой разбитый мобильный и чуть ли не полз до телефона на ресепшен, как матерился, увидев обрезанный провод. Каким-то чудом смог встать и донести себя до машины, где уже окончательно потерял сознание от потери крови.

А вот дальше уже чистое везение. В больницу его доставил паренек таксист, работающий на его рынке. Врачи, правда, утверждают, что с ним была еще какая-то девица, но узнать подробнее не вышло. Никто ничего не знает о ней. Ни контактов, ни имени.

Артур многозначительно хмыкнул. Опять девица, узнать о которой он никак не может. Это уже какая-то тенденция вырабатывается. Плохо. Будь жив отец, он бы уже смог под землей найти таинственную незнакомку и привести к себе. Двух незнакомок.

– Нда, Артур Владимирович, теряешь хватку, – сам себе под нос пробурчал Волошин.

* * *

Вот уже несколько дней «Тропический джаз» стоял на ушах. Пропал Вазген и его трое племянников. Буквально через два дня после моего тайного знаменательного геройства вся его многочисленная родня мужского пола приехали в кафе и надолго засели в кабинете управляющего.

Они приезжали каждый день. Общались с персоналом, требовали документы, следили за работой.

– Никак у нас хозяин скоро сменится, – предположил Стас.

– Главное, чтобы не уволил, а остальное нам без разницы, – равнодушно пожала плечами.

– Поговаривают, Вазген с племяшками совсем пропал. Родные ищут по всем каналам, а того и след простыл, – продолжал сплетничать бармен, – Чувствую, что-то здесь не чисто.

– Чувствует он.., – буркнула я, – Ты давай стаканы тоже протирай, а то стойку уже до дыр затер.

Я недовольно покосилась на него. Стасик последние дни совсем расслабился. Почти всю работу свалил на меня, а сам сидит в телефоне и лишь лениво отмахивается на мои справедливые упреки.

– Я, Машка, работаю последние деньки. Поэтому уже ничего не хочу делать, – вдруг ляпнул он, – Прости, забыл сказать раньше.

– А кто же вместо тебя будет? – растерялась я.

– Ты и будешь. Вазген тобой доволен, и он в курсе моего ухода. Один день осталось доработать и аля-улю. Бар «Ля Франс» ждет своего нового бармена с более, чем пристойной зарплатой.

Я только покачала головой. Меня пока устраивало то, что я работала барменом. За несколько недель я уже получила денег больше, чем работала бы здесь поваром на обговоренной с управляющим ставке. Поэтому, то, что пока Вазгена нет и он не переводит меня к бабе Клаве, было плюсом. А то старушка уже успела заочно меня невзлюбить. Мол, хоть она и уходит, но оставлять свое «детище на непонятно кого» не горит желанием. Лучше я потом без нее разберусь, что там и к чему.

На следующий день Стасик уже почему-то не вышел, и я осталась одна.

К одиннадцати утра снова приехали родственники Вазгена, засели в вип-ложе и заказали много еды, предупредив, что их ждет важная встреча, и чтобы все было по высшему разряду.

Через час в «Тропический джаз» вошла целая делегация людей. Впереди, на подобии мощного ледокола двигались накаченные суровые мужчины в черных костюмах. Они шли уверенно, прожигая взглядом каждый метр, сканируя всех подряд. Ненадолго задержались на мне и тут же перекинулись на следующего.

Я даже привстала на цыпочки, чтобы разглядеть, кого они сопровождают. То, что это телохранители, сомнений у меня не было. Но каково же было мое удивление, когда в их плотном кругу, я заметила знакомую фигуру.

Высокий мужчина с бледноватым лицом, густые темные волосы, красиво очерченные губы. Мой «спасенный» весьма бодро передвигался и недовольно кривился, отгоняя от себя телохранителей. Волошин Артур Владимирович – владелец рынка. Так, кажется, сказал тот таксист.

А он неплохо выглядит для человека, который еще пять дней назад получил ножевые ранения и сильный удар по голове. Быстро пришел в себя. Только неестественная бледность намекала на еще слабое самочувствие мужчины.

Толпой они прошли мимо, пока я старательно надраивала барную стойку. По коже ощутимо пробежался легкий морозец. Подняв голову, столкнулась с взглядом серых ледяных глаз. Мужчина смотрел безразлично. Так, мазнул взглядом и пошел дальше, а меня словно ударило током от его энергетики.

Сразу видно, что он властный и жесткий человек. Наверно, оно и к лучшему, что я пожелала остаться инкогнито. Ни к чему мне такие знакомства.

Вот только почему мне его лицо все так же кажется знакомым? Чем-то отдаленно похож на того незнакомого красавчика, но вряд ли это он. У Волошина напряженное нахмуренное лицо, выглядит он старше. А тот парень был аки ангел в темной зашторенной комнате. Ангел с внушительным… нимбом, ага. Есть такое подозрение, что нимб отпечатался в моей памяти больше, чем лицо. От этих мыслей я покраснела, как помидор и с утроенным рвением принялась тереть кристально чистую стойку.

Гости прошли мимо меня и свернули в вип-ложу, где их уже дожидались родственники Вазгена. Четверо телохранителей пропустили вперед Волошина, а сами остались у тяжелых бархатных штор, отделяющих зал от ложи. Они тщательно проверяли еду и напитки у входящей официантки, и периодически заглядывали внутрь.

На какое-то время в кафе наступило затишье, а после раздался грозный крик. Он массово обрастал другими возгласами, пока не перерос в громогласную перепалку. Черные костюмы было сунулись проверить обстановку, но тут же вынырнули, получив злобный приказ «свалить нах и не отсвечивать».

Весь наш персонал и часть гостей бросали любопытные взгляды на все это действо. Еще бы, где в живую увидишь такие разборки. Меня же интересовало, что Волошину нужно от родных Вазгена. Зачем он покинул больницу так рано и тут же отправился в «Тропический джаз».

Не для того я тащила этого лося, чтобы он отбросил копыта и рога в нашем кафе.

– Это мое последнее слово. Пока я пью кофе, у вас есть двадцать минут обдумать предложение, – со стороны вип-ложи раздался резкий голос, – А, вы, стойте охраняйте родственничков, чтобы не сбежали. Стоять у меня над душой не обязательно.

Волошин отодвинул штору, брезгливо поморщившись, оглядел зал и заметил пустые стулья перед барной стойкой.

Пока он раздумывал, что делать, я замерла, таращась на него. Переговоры явно расшевелили мужчину. Если не сказать – разозлили. На щеках проступил едва заметный румянец, глаза холодно блестят, а скула нервно подрагивает.

При мысли, что он сейчас подойдет ко мне, внутри все перевернулось, а желудок несколько раз болезненно сжался. Не знаю, почему я так на него реагировала, но мне это категорически не нравилось. Поэтому, расправила плечи, вздернула нос кверху и приняла независимый вид, чем удостоилась снисходительной ухмылки Волошина.

Мужчина что-то решил у себя в голове и неторопливо двинулся к стульям прямо напротив меня.

– Один кофе с корицей. Без молока и сахара, – бросил он, усаживаясь на неудобный стул.

Это он собирается сидеть здесь и цедить чашку кофе двадцать минут? Да я за это время переколочу все стаканы под его безразличным холодным взглядом!

Покосилась на вновь капризничающую кофемашину и тяжко выдохнула, хватаясь за турку. Приезжавший мастер не смог до конца починить наш агрегат, и Вазген поставил переносную плитку, чтобы варить кофе вручную, если будет экстренный случай.

Волошина если и удивили мои действия, то он безмолвствовал. Только тяжкий вздох мужчина расценил, как нежелание его обслуживать и удивленно приподнял бровь, мол, какие-то проблемы?

Затылком чувствовала, как он задумчиво прожигает во мне дыру, но когда я задумалась, и у меня убежал кофе, злобно зашипев на раскаленной плите, его взгляд ни на грамм не изменился. Он по-прежнему смотрел в то место, где я стояла, и думал о чем-то своем.

К поставленной чашке он притронулся лишь раз. Сделал один глоток, поморщился с разочарованным видом и снова ушел мыслями в себя.

Спустя ровно двадцать минут бросил взгляд на массивные часы у себя на руке. Чему-то кивнул, будто говорил сам с собой, и поднялся.

– Сдачи не надо, – на стол легла пятитысячная купюра.

– Благодарю. Приходите еще, – я попыталась улыбнуться, но вышло как-то паршиво и неестественно.

– Это вряд ли. Кофе был поганый, – произнес Волошин и ушел к месту прерванных переговоров.

Вот же засранец! Кофе ему был поганый! А кто тебя просил пить крепкую бурду без молока и сахара? Хотя… может, дело в том, что он пригорел? И тут мой взгляд упал на отставленную баночку с корицей. Черт. Корица! Вот про что я совсем забыла.

Ну, хоть более, чем щедрые чаевые оставил.

Интересно, этот мужчина всегда такой холодный и отстраненный? Как он выглядит, когда улыбается? Или смеется. Если вообще умеет это делать, конечно.

Тем временем их встреча продолжилась и вскоре тихо и по-семейному завершилась. Волошин, все так же без эмоций на лице, вышел из-за шторок, держа в руках объемную папку с бумагами. Коротко кивнул охране и направился к выходу. Телохранители привычно взяли его в кольцо, не обращая внимания, что охраняемый объект многострадально закатил глаза.

Поравнявшись с барной стойкой, Волошин замедлил шаг и повернул ко мне голову. Серые глаза уже смотрели осознанно, вызывая по телу непрошенную дрожь. Было видно, что он хочет сказать какую-то гадость, но сдерживается. Я даже задержала дыхание, сама того не заметив.

– Я вам советую, Мария, подыскать другую работу. В моем ресторане не будет работать бариста с плохой памятью и кривыми руками, – он выплюнул эти слова с абсолютно равнодушным видом.

– Что? – я ожидала услышать нечто нелицеприятное, но точно не это.

Кто он вообще такой, чтобы бросаться подобными фразами?! Будто услышав мои мысли, а скорее увидев шок на лице, Волошин проговорил:

– Это теперь мое заведение, и мне не нравится, как вы работаете, – мужчина прекрасно знал, в каком шоке я нахожусь, но словно специально говорил так обидно.

– Я бармен. И обычно не варю кофе вручную. Просто сейчас сломана кофемашина, – моя рука беспомощно махнула в сторону подлого аппарата. Вот он виновник моих бед.

– Представляю, какие коктейли вы там мешаете, если не можете сварить обычный кофе в турке и посыпать его корицей, – Волошин говорил отстраненно и со скукой во взгляде скользил по моей фигуре, – А еще вас почти не видно из-за стойки.

Вот тут я аж задохнулась от возмущения. Этот лось, которого я из последних сил тащила к машине, внаглую упрекал меня в маленьком росте?! Я вот не перехожу на личности, не говорю, что кто-то весит под центнер и состоит сплошь из железных мышц.

– А так? Вам меня лучше видно? – обожгла его возмущенным и презрительным взглядом, вставая на удобную подставку с небольшими ступеньками.

Стасик приволок ее со склада, увидев, что для моего роста некоторые полки висят слишком высоко. Зато теперь я стояла почти вровень с Волошиным, но все равно смотрела на него снизу-вверх.

От моего наглого вопроса и наличия внизу стойки специальной подставки в его глазах промелькнул огонек любопытства и зарождающие искры веселья. Но ни одна мышца на лице не дрогнула.

– Велик риск покалечиться на рабочем месте, – серьезно ответил он, – Я не могу этого допустить. Попрошу, чтобы завтра вас уже здесь не было. Своим непрофессионализмом вы роняете тень на мое заведение.

– Я сюда пришла на ставку повара! – я готова была взорваться от злости. Еще немного и из ушей пойдет пар, – Мы с Вазгеном договаривались, что через месяц я заступлю на кухне! Я по образованию повар.

– Вазген здесь больше никто, – спокойно проговорил Волошин, – Теперь за персонал отвечаю я, и вы мне не подходите. Думаю, с вашей многопрофильностью, вы легко найдете себе новую работу.

И этот наглый хлыщ спокойно отвернулся от меня, продолжив путь на выход. Я в сердцах бросила тряпку на стойку. А хотелось запульнуть ее в голову мерзавцу!

– Да за что, черт, возьми?! Чем я прогневала судьбу, что она меня так шпыняет? – воскликнула чуть громче, чем хотела. И эта фраза достигла ушей Волошина. Он обернулся, попытался едко растянуть губы в улыбке и бросил:

– Вот уж не знаю. Может, стоит больше делать добрых дел? Это что касается судьбы, а все остальное я уже разъяснил вам. Всего доброго, Мария.

Если бы его плотно не окружали телохранители, клянусь, эта здоровенная пивная кружка заново оставила бы на его черепушке новую гематому. Козел!