Цитаты из книги «Введение в эстетику»

Геркенрат в этом видит тип всякой красоты, в особенности человеческой, несмотря на известные исключения, как изысканная малость ноги или длина ресниц; их он объясняет обыденной ассоциацией с другими красотами, более естественными и более приближающимися к среднему типу[58].

И наоборот, безобразие в природе – отклонение от видового типа, задержка в развитии, более или менее патологическое вырождение физического или духовного видуума.

Короче говоря, мы называем в природе прекрасным – согласно удачной формулировке Юлия Шульца – такое существо или такой предмет, общение с которым, как мы чувствуем, доставит нам счастье[55].

Красота природы par excellence заключается, по-видимому, в нормальном, здоровом, сильном типе всякого вида. Такое понимание в достаточной мере точно соответствовало бы, в общем, определению всякого вида по его существенным или преобладающим признакам, даваемому нам зоологами или даже геологами, если бы эстетический выбор, обусловленный такой идеей красоты, не принимал большей частью антропоморфического и крайне индивидуального характера.

Чувство природы, взятое само по себе, помимо того отблеска, который отбрасывает на него искусство, исключает всякое суждение о ценности, но ведь сущность красоты именно в том и заключается, чтобы быть ценностью. Там, где все красиво, ничто не красиво. Подобно тому, как в пространстве с уничтожением, допуская невозможное понятие «низа», не было бы никакого смысла говорить о «верхе» и все находилось бы на одинаковой плоскости, – точно так же без понятия безобразного, противопоставленного прекрасному, мы не можем мыслить ничего, подлежащего эстетической оценке, наша мысль будет лишена эстетического характера.

Шульц настроен более мизантропически: по его мнению, мост всегда портит вид долины, самый красивый замок, воздвигнутый хотя бы величайшим архитектором Европы, по Шульцу, оскорбляет своим присутствием альпийский ландшафт. Всякое искусственное предприятие человека по отношению к природе – эстетическое святотатство. Если человек побеждает природу, то вине его нет искупления. Если же побежден человек, то Шульц его охотно прощает; так, например, руины на фоне зелени он допускает. Если, наконец, человек окончательно подчинен своей сопернице, то это служит новым мотивом для смирения: ветхая, покрытая мхом хижина в лесу не производит впечатления постороннего пятна, если она сливается с лесом.

Есть нечто более прекрасное, чем созерцание картин счастливой жизни: сама жизнь. Есть, равным образом, нечто более прекрасное, чем искусство: это – природа, вся природа.

геометрически правильные межи наших обработанных полей не только не вредят полевым пейзажам, но, наоборот, самой своей правильностью создают для нашего глаза восхитительный контраст с мягкой кривой линией холмов и необходимы для полной их гармонии.

совершенно так, как роза является обычным цветком, хотя на кусте нет столько роз, сколько имеется листьев. В этом отношении природа экономна в своей высшей красоте и расточительна в менее красивых вещах;

Наше чувство прекрасного питается двумя источниками: природой и искусством.