Традиционный этикет, определяемый как правила и нормы поведения, основывается на глубинных историко-культурных пластах, в которых спрессованы многовековые традиции. Он был призван содействовать и маркировать структурированное и дифференцированное коммуникативное поведение людей с учетом этнических, половозрастных, социально-имущественных, профессиональных, субкультурных и других различий. Своеобразие этикетной формы духовной культуры народа во многом определялось историческими процессами, хозяйственно-культурными типами, природно-ландшафтными особенностями, биологическими и идеологическими особенностями. Этикет выражается в поведенческой (кинесике, речи) линии, а также в отношении к людям, животным, природным объектам, предметам быта, орудиям труда и способам их использования. Национальный этикет, отражая мировоззрение и ценностные ориентиры народа, понятия о правильном положительном и неверном отрицательном, по сути, раскрывает этнический образ мышления.
В структуре традиционного этикета можно выделить бытовой, праздничный, стратификационный (семейно-родственный, половозрастной, социально-имущественный) и ситуационный. Основой этикетных норм являются ценностные (идеологические, жизненно-практические, морально-нравственные, эстетические) ориентации.
Кинесика, вербальные конструкции, визуальные вещественные материалы, призванные выражать этикетные нормы, относятся к выразительным средствам традиционного этикета. Они основаны на практической целесообразности и символическом содержании. Именно поэтому неотъемлемой частью традиционного этикета является его знаковость, что обусловливает необходимость исследования данного явления культуры в качестве семиотического объекта. Целостное и комплексное изучение традиционного этикета требует междисциплинарного подхода: это необходимо для разностороннего и многоуровнего исследования. В соответствии с этим целесообразно анализировать этикет во взаимосвязи со смежными науками – этнографией, историей, фольклористикой, психологией, педагогикой, философией, лингвокультурологией и т. д.
Следование этническим жизненным ценностям и соблюдение традиционных правил поведения становятся своеобразной защитой индивидуума от стресса и совершения этикетных ошибок, которые могут иметь негативные последствия в морально-этическом плане. Человек, приверженный этическим канонам, живет в рамках стабильных нравственных устоев и чувствует себя уверенно. В его поведенческой линии и психике нет хаоса, неопределенности, жизненного риска. С другой стороны, тот, кто не следует традициям, рискует потеряться в жизни в погоне за другими ценностями. Как считают этнофоры, человек, не придерживающийся правил поведения, основанных на разумных, естественных и удобных для общества мотивациях (речи, жестах, мимике, позах, интонации), в различных жизненных ситуациях может попасть в некорректное положение.
Таким образом, традиционный этикет – это стабилизирующая и унифицирующая основа этноса. Закрепляя координацию взаимоотношений социума, казахский этикет әдеп приобрел своеобразные черты. Во многом его элементы, частично отраженные в шариате, перекликаются с традициями тюркских этносов и народов Востока.
Образовательный процесс в усвоении этикета и его трансляция осуществлялись через обучение, примеры, наущения, трудовые процессы, а также восприятие устного поэтического творчества и народного прикладного искусства. Если сказки, обрядо-бытовая поэзия помогали познанию окружающего мира, жизненных ценностей, способствовали формированию морально-нравственных ориентиров, то эпосы, патриотические песни будили в людях историческое сознание и любовь к Отчизне. Лирические песни, отображая мир чувств, воспитывали позитивные эмоции, наглядно иллюстрируя важность силы любви. Пословицы, поговорки, острословие, назидательные речетативы, основанные на жизненной практике, логике и отличающиеся яркой образностью, юмором, ритмическим строем и рифмовкой, в значительной степени закрепляли этикетные нормы в вербальной памяти.
Важную роль в формировании этноэтикета на визуальном и эстетическом уровнях играло прикладное искусство, призванное художественно преображать весь бытовой уклад. Изумительная красочность, богатое разнообразие и содержательность орнамента, передающего в символической форме космические объекты, флору, фауну и т. д., вызывали у казахов чувства умиротворенности и радости, понятие взаимосвязанности своего «я» с бесконечностью многопланового мироздания. Каждый орнаментальный мотив нес определенную позитивную информацию (о чем пытался сказать мастер), поэтому узор читался как текст и был понятен. Вовлечение в творческий процесс создания произведений прикладного искусства формировало у молодежи трудолюбие, терпение, художественно-эстетическое чутье, чувства цвета и пластики, а также знание символических этноориентиров.
Со временем этикетные правила становились канонами, закрепляясь в традициях (салт-дәстүр), обычаях (әдет-ғұрып) и их составляющих: обрядах (рәсім) и ритуалах (жора). Перечисленные конструкты пронизывают все жизненные сферы и обусловливают необходимость их рассмотрения.
Несмотря на устойчивость и традиционность этикета, некоторые его элементы подвергаются определенной модификации в соответствии с социально-историческими изменениями. При этом его ядро, содержащее преимущественно общечеловеческие ценности, остается сравнительно неизменным. Современный этикет основан на двух составляющих: центростремительной тенденции, без которой невозможно существование этносоциума, и свободном, вариативном, поведении, в котором содержатся центробежные силы [Байбурин, 1988, с. 8]. Вторая составляющая этикета в большей мере подвержена временным изменениям, связанным с исторической судьбой народа. Это было подмечено Ч. Ч. Валихановым еще в XIX веке: «В настоящее время, можно сказать, происходит незаметная, но сильная борьба старины с новизной: мусульманской, подражающей Востоку, и русской» [Валиханов. Заметки…1961, с. 389].
Казахские нормы менталитета и поведения, несмотря на влияние ислама, советской идеологии, глобализационных тенденций, урбанизации, вестернизации, всё же сохранили определенные этнические элементы.
Традиционный этикет, отчасти связанный с архаичными верованиями, основанными на мифологическом представлении о мироздании, содержит в себе временные, пространственные, нравственные оппозиции. «Общество формируется в конкретных исторических условиях, в рамках которых формируются основные свойства и потребности: физиологические (пол, возраст, кровное родство); экономические (закон, права, обязанности); духовные (религия, наука, искусство, нравственное чувство); природа страны, что влияет на менталитет» [Ключевский, 1987, с. 38, 39; Шпилькин, 2007, с. 335–342].
Генезис многих этикетных правил восходит корнями к древности; это выражено в рудиментах анимизма, фетишизма и тотемизма, влившихся в шаманизм и последующие религиозные верования – тенгрианство, зороастризм, манихейство, несторианство, ислам. В зачаточной форме этикетные нормы существовали еще в эпоху палеолита, что во многом способствовало выживанию человеческого коллектива. Так, например, в распределении мяса убитого животного между всеми членами коллектива, в том числе – слабыми, больными, старыми, что способствовало выживанию всего социума, отражен определенный морально-нравственный ориентир.
Начиная с эпохи бронзы, устанавливается этикетное правило посыпания красной охрой покойника, что имитировало обряд сожжения, в чем устанавливаются элементы очищающей магии и приобщения его к культу Огня и Солнца [История, 1977, с. 132]. В обычаях погребения вместе с усопшим его жены, добровольно уходящей с покойным мужем в иной мир, а также захоронения любимого коня в полном снаряжении, посуды, элементов костюма, ювелирных украшений содержится представление о продолжении жизни в ином мире. Со временем такие обычаи, всё более облегчаясь, начинают символизироваться. В старину казашки, выражая свою готовность идти в иной мир за мужем, используют экспрессивные кинетические и вербальные средства, демонстрируя свое горе. Они с громкими причитаниями до крови царапали свое лицо (бет жырту), разрывали мочки ушей, когда снимали серьги (так поступали лишь с покойницей) [Тохтабаева, 2005, с. 277].
Традиционный этикет в своей идеологической основе базируется на мифологическом осмыслении универсума, когда важная роль отводилась цифровым константам. Числовой код, возникший в глубине веков, имел определенное значение в миропонимании многих народов [Мелетинский, 1976, с. 230–234]. Бинарная классификация универсума устанавливается еще в культуре массагетов [Толстов, 1948, с. 207, 288] и саков [Акишев, 1984, с. 7–23]. Цифровые константы нашли отражение в мифопоэтической и орнаментальной системах средневекового периода тюркоязычных народов [Турсунов, 1973, с. 76]. В традиционной обрядовой и художественной культуре казахов большое значение имеют числа 2, 3, 4, 7 и 9.
Дуалистическая классификация, делящая мир на оппозиции (верх – низ, день – ночь, правый – левый, земля – небо, рождение – смерть, мужское – женское, огонь – вода и т. д.), пронизывала собой пространственные, временные, социальные, нравственные, оценочные, биологические, религиозные, цветовые и все другие жизненные структуры. Горизонтальная ориентация у древних тюрков была обусловлена движением солнца, поэтому противоположными константами были вперед (восток) – назад (запад), вправо (юг) – влево (север) [Толеубаев, 1991, с. 164]. Амбивалентность прослеживается в фольклоре [Львова, 1988, с. 56] и распределении традиционного жилищного пространства казахов. Так, с верхом связывается почетное место в юрте для гостей (төр), слева от которого располагаются женская, а справа – мужская половины. В соответствии с этим предметы приобретали престижную половую знаковость. Низ, беспорядочные действия, хаос связываются с женщиной, ее образом и жизнедеятельностью, тогда как мужчина ассоциируется с верхом, в том числе – с внешним миром, космосом.
Вещи левой половины юрты (кровать, мебель, посуда и т. д.) осознавались как женские, а правой (конское снаряжение, оружие) – как мужские. По мнению некоторых исследователей [Львова, 1988, с. 31, 149], у тюркских народов Южной Сибири бытовая утварь женской, – то есть северной, нижней, подземной части мира, – половины юрты осмысливается отчасти как вредоносная. Это не подтверждается материалами нашего исследования, поскольку в традиционном сознании казахов, наоборот, существует представление о сакраментальности посуды – ложек, черпаков, чаш и сосудов [Тохтабаева, 2005, с. 294–296]. Некоторые противоположные символы группируются в более емкие оппозиции: огонь, металл, правое, верх, день ассоциируются с мужским началом, а левое, низ, вода, ночь – с женским [Толстов, 1948, с. 288].
Всё, в чем предполагаются возникновение, развитие и завершение, символизирует собой тройка, именно в ней воплощаются абсолютное совершенство и завершенность. Эта цифровая величина делит мир на три вертикальных уровня: верхний – небесный, средний – земной, нижний – мертвый. Трем мирам в сакской мифологии соответствовали определенные животные: верхний мир олицетворяли птицы; средний – звери и домашние животные; нижний – змеи, рыбы [Акишев, 1984, с. 80, 93]. Триадность мира соотносилась с деревом: крона – верхний, ствол – средний, корни – нижний мир.
В мифологическом сознании казахов, как и в сознании других народов мира [Мелетинский, 1976, с. 217], вертикальное трехчленное деление мира вполне переложимо на горизонтальную плоскость или образ реки: исток – небо, русло – средний, а устье – нижний мир [Каскабасов, 1990, с. 97–100]. С данной цифровой величиной соотносимы и троекратные повторы интонационных действий, испытаний героев в казахских народных сказках; общественная структура казахов (три жуза); три стихии (огонь, земля, вода); временные категории (прошлое, настоящее, будущее).
Изобразительное воплощение триады нашло широкое распространение в орнаментике казахского прикладного искусства: вертикальное триадное строение мира сочеталось с горизонтальной четырехсторонней структурой Вселенной, графически воплощенной в квадрате – символе земли. Эта форма соотносится с идеями прочности, стабильности и порядка мира: четыре стихии и времени года, четыре стадии человеческой жизни, четыре стороны света – и является основой планировки жилищ в общечеловеческом масштабе. Тетрада, психологически осмысливаемая как уравновешенное единство, легла в основу не столько архитектуры юрты, а скорее, – в распределение жилищного пространства [Толеубаев, 1991, с. 154–157].
Четыре стороны света у казахов ассоциируются с четырьмя углами и центром земли – берегом Сырдарьи (местом захоронения ханов трех жузов), что нашло отражение в мифе о Коркуте [Каскабасов, 1990, с. 96–100]. Как мы уже отмечали, пространственная символическая ориентация казахов довольно гибка, вертикальное и горизонтальное членения мира могут переплетаться. Так, север (иногда – и восток) ассоциируются с низом, а юг – с верхом [Каскабасов,1990, с. 98].
О проекте
О подписке