Цитаты из книги «Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648»

Первым делом он отказывал кальвинистам в законном существовании.

Однажды вечером Кристиан IV объезжал войска, его сбросила лошадь, и он пролетел 25 метров с крепостного вала и только чудом не погиб.

Они быстро скатывались в то положение меж двух огней, в котором со временем оказались все нейтральные государства Германии, – в состояние войны с обеими сторонами.

Он был деспотом, но не тираном.

Он даже воображал себя поэтом. «Как вы думаете, что приносит мне наибольшее удовольствие?» – как-то раз спросил он друга. «Счастье Франции», – дипломатично ответил тот. «Отнюдь, – возразил Ришелье, – написание стихов».

У Франции, говорил он, две болезни – ересь и свобода.

Двенадцать голов и правую руку графа Шлика выставили на Карловом мосту мрачным напоминанием о крахе восстания, и там они находились десять лет.

В истории Европы редко бывало такое, чтобы ничтожество одного человека столь глубоко повлияло на события его периода. Фридрих не был лидером; более того, он был личностью настолько никчемной, что никакими стараниями из него нельзя было сделать вождя.

Полное отсутствие представительного принципа помешало многим авторам увидеть в чешском сейме элементы демократического правительства; в Англии, стране с более многочисленным населением, парламент насчитывал вдвое меньше депутатов, считая палату и лордов, и общин, и, хотя в нем проявился зачаточный принцип территориального представительства, там, в отличие от Чехии, никто не пытался учесть различные интересы общественных классов. Таким образом, в конституции Чехии не было ничего ущербного.

Ландграф Гессенский основал общество трезвости, но его первый же президент умер от пьянства