Она была в облегающем платье от Armani, расшитом графитовым бисером, которое они выбирали вместе с Блэр, на ногах – черные бархатные мюли. Еще год назад она бы не влезла в такое платье, но с тех пор как встретила Сайруса, сбросила почти десять килограммов. И выглядела потрясающе. Все это заметили.

– Она и правда выглядит стройнее, – шепнула миссис Басс миссис Коутс. – Но, держу пари, она сделала подтяжку лица.

– Сто процентов. Она отрастила волосы, а это явный признак. Они скрывают шрамы, – прошептала миссис Коутс.

Комната гудела от сплетен о маме Блэр и Сайрусе Роузе. Судя по тому, что слышала Блэр, друзья ее матери думали о Сайрусе то же, что она, хоть и не использовали слова «мерзкий», «жирный» и «неудачник».

– Пахнет «Олд Спайс», – прошептала миссис Коутс миссис Арчибальд. – Думаешь, он и правда им пользуется? Это как мужской эквивалент женского дезодоранта «Импульс», а всем известно, что «Импульс» – отстой.

– Не уверена, – прошептала миссис Арчибальд. – Но вполне возможно. Она схватила с тарелки Эстер спринг-ролл с треской и каперсами, сунула его в рот и стала энергично пережевывать, не произнося больше ни слова. Ее пугала мысль, что Элеонора Уолдорф может их услышать. Сплетни и пустые разговоры это, конечно, забавно, но на кону чувства ее давней подруги.

«Бред!» – сказала бы Блэр, если бы знала, о чем думает миссис Арчибальд. Лицемерка! Все эти люди – ужасные сплетники. И если уж ты это делаешь, то получай удовольствие.

В другом конце комнаты Сайрус притянул Элеонору к себе и поцеловал в губы на виду у всех. Они вели себя как два помешанных влюбленных подростка, и Блэр отвела взгляд от этой отвратительной картины, повернувшись к окну пентхауса, выходившему на Пятую авеню и Центральный парк. Осенняя листва была огненно-рыжей. Одинокий велосипедист выехал с Семьдесят второй улицы и остановился у лавки с хот-догами на углу, чтобы купить бутылку воды. Блэр никогда раньше не замечала продавца хот-догов, и ей стало интересно, он был там всегда или появился недавно? Забавно, сколько всего ты не замечаешь в повседневной жизни.

Внезапно Блэр поняла, что ужасно голодна. И она знала, чего хочет: хот-дог. Она хотела его прямо сейчас – горячий, дымящийся сабреттский хот-дог с горчицей, кетчупом, луком и квашеной капустой – и съела бы его в три укуса, а потом отрыгнула своей матери прямо в лицо. Если Сайрусу можно засунуть свой язык ей чуть ли не в самую глотку у всех на виду, то она уж точно может съесть дурацкий хот-дог.

– Сейчас вернусь, – сказала Блэр Кати и Изабель, развернувшись к выходу.

Она и правда собиралась надеть пальто, пойти на улицу, купить хот-дог, проглотить его, вернуться, громко отрыгнуть, выпить еще коктейль, а затем заняться сексом с Нейтом.

– Ты куда? – крикнула Кати ей вслед. Но Блэр не остановилась, направляясь прямо к дверям.

Заметив, что она уходит, Нейт оставил Сайруса и маму Блэр и поспешил к ней.

– Блэр? – сказал он. – Что происходит?

Та остановилась и взглянула в сексуальные зеленые глаза Нейта. Они были похожи на изумруды в запонках ее отца, которые он носил со смокингом, когда шел в оперу.

«У него в рукаве твое сердце», – повторила она себе, забыв про хот-дог. В фильме, который она представляла, Нейт поднял бы ее, отнес в спальню и взял силой.

Но, к сожалению, это была жизнь.

– Нужно поговорить, – сказала Блэр, протянув ему стакан. – Можешь налить мне еще?

Нейт взял стакан, и Блэр повела его к мраморной барной стойке у стеклянных дверей столовой. Он налил им по стаканчику виски, а затем последовал за Блэр через гостиную.

– Эй, куда это вы идете? – спросил Чак Басс, когда они проходили мимо. Он поднял брови, многозначительно ухмыляясь.

Блэр закатила глаза и пошла дальше, делая глоток из стакана. Нейт шагал за ней, игнорируя Чака.

Чак Басс, старший сын Мисти и Варфоломея Бассов, был красавчиком из рекламы средства после бритья. Вообще-то, он и правда снялся в британской рекламе «Драккар Нуар», подарив родителям повод для сильной тревоги и тайной гордости. А еще он был самым похотливым парнем среди друзей Блэр и Нейта.

Однажды на вечеринке в девятом классе Чак прятался в шкафу в гостевой спальне два часа, чтобы забраться в постель к Кати Фаркас, которая была настолько пьяна, что ее то и дело рвало во сне. Чака даже это не смутило. Он просто лег к ней. Он был абсолютно непоколебим, когда дело касалось девушек.

Единственный способ справиться с таким парнем, как Чак, – это смеяться ему в лицо, что и делали все, кто его знал. В других кругах Чака бы вышвырнули как последнего мерзавца, но их семьи дружили на протяжении поколений. Чак был Бассом, и поэтому от него никуда не денешься. Они даже привыкли к его золотому кольцу с монограммой на мизинце, фирменному темно-синему кашемировому шарфу с такой же монограммой, его фотографиям, которые заполонили многочисленные дома и квартиры его родителей и вываливались из шкафчика в частной мужской школе в Риверсайде.

– Не забывайте предохраняться! – крикнул Чак, поднимая бокал им вслед, когда они свернули в длинный коридор с красным ковром, ведущий в спальню Блэр.

Она повернула стеклянную дверную ручку, спугнув кошку Китти Минки, русскую голубую, свернувшуюся на красном шелковом покрывале. Девушка остановилась у порога и откинулась назад, прижавшись к Нейту всем телом. Она потянулась вниз, чтобы взять его за руку.

У Нейта зародилась надежда. Действия Блэр были вызывающими, с явным сексуальным подтекстом. Неужели… сейчас кое-что произойдет?

Блэр сжала его ладонь и затащила в комнату. Они споткнулись друг о друга и рухнули рядом с кроватью, пролив виски на махровый коврик. Блэр хихикнула; все, что она выпила, ударило ей в голову.

«Сейчас я займусь сексом с Нейтом», – подумала она, едва соображая.

В июне они закончат учебу и осенью поедут в Йель, а четыре года спустя устроят пышную свадьбу, найдут красивую квартиру на Парк-авеню, украсят интерьер бархатом, шелком и мехами и будут заниматься сексом в каждой комнате по очереди.

Вдруг внизу в холле раздался громкий и отчетливый голос матери Блэр: «Серена ван дер Вудсен! Какой приятный сюрприз!»

Нейт выпустил руку Блэр и выпрямился, как солдат по команде смирно. Блэр тяжело села на край кровати, поставила стакан на пол и так сжала покрывало, что костяшки пальцев побелели.

Она посмотрела на Нейта.

Но тот уже бросился обратно к двери, желая лично убедиться, что это правда. Неужели Серена ван дер Вудсен действительно вернулась?

Сюжет фильма Блэр внезапно принял трагический оборот.

Блэр схватилась за живот – она снова умирала от голода.

Надо было выбирать хот-дог.

С вернулась!

– Здравствуй, здравствуй, здравствуй! – чирикала мать Блэр, целуя каждого ван дер Вудсена в гладкие худые щеки.

Чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок!

– Знаю, ты не ожидала увидеть Серену, дорогая, – заговорщицки шептала миссис ван дер Вудсен обеспокоенным тоном. – Но надеюсь, все в порядке.

– Конечно. Все прекрасно, – сказала миссис Уолдорф. – Ты приехала на выходные, Серена?

Та покачала головой и отдала свое винтажное пальто Burberry горничной Эстер.

Она заправила за ухо выбившуюся прядь светлых волос и улыбнулась хозяйке.

Серена умела улыбаться даже глазами – темно-синими, почти черными глазами. Это была та улыбка, которую люди пытаются повторить, по-идиотски кривляясь перед зеркалом в ванной. Притягательная, очаровательная, она словно говорила: «Ты не можешь оторвать от меня взгляд, правда?». Улыбка, которую супермодели отрабатывают годами. Так вот, Серена делала это, не прилагая никаких усилий.

– Нет, я здесь, чтобы… – начала Серена.

Но мать поспешно вмешалась.

– Она решила, что пансион не для нее. – С этими словами миссис ван дер Вудсен небрежно поправила прическу, словно не случилось ничего особенного. Абсолютная невозмутимость.

Вся семья ван дер Вудсен была такой. Высокие, светловолосые, стройные, уверенные и хладнокровные. Что бы они ни делали: играли в теннис, ловили такси, ели спагетти, ходили в туалет, – они делали это с достоинством.

Особенно Серена. Она обладала таким шармом, который не придаст тебе ни одна элегантная сумочка или идеальная пара джинсов. Девушка, которую хочет каждый парень. Та, кем хочет стать любая другая девушка.

– Завтра Серена вернется в «Констанс», – сказал мистер ван дер Вудсен, взглянув на свою дочь синими глазами со стальным отливом. В них читалась смесь гордости и неодобрения, что придавало ему несколько пугающий вид.

– Серена, выглядишь прекрасно, дорогая. Блэр будет вне себя от радости, узнав, что ты здесь, – взволнованно произнесла мама Блэр.

– Кто бы говорил, – сказала Серена, обнимая ее. – Как вы похудели! Дом выглядит великолепно. Вот это да. Прекрасные картины!

Миссис Уолдорф польщенно улыбнулась, обняв Серену за стройную талию. – Дорогая, хочу познакомить тебя с особенным для меня человеком, Сайрусом Роузом, – сказала она. – Сайрус, это Серена.

– Я ошеломлен, – раздался низкий голос Сайруса Роуза. Он расцеловал Серену в обе щеки и прижал ее к себе даже сильнее, чем требовалось. – А у тебя крепкие объятия, – добавил Сайрус, похлопывая Серену по бедру.

Та хихикнула, но не смутилась. За последние два года она провела в Европе много времени и привыкла к объятиям безобидных озабоченных европейцев, которые находили ее совершенно неотразимой. Она была как магнит для извращенцев.

– Серена и Блэр – самые-самые лучшие подруги, – объясняла Сайрусу Элеонора Уолдорф. – Но Серена уехала в Ганноверскую Академию в одиннадцатом классе и все лето путешествовала. Бедной Блэр так страдала без тебя этот год, Серена, – добавила Элеонора со слезами на глазах. – Еще и развод. Но теперь ты вернулась. Блэр будет так рада.

– Где она? – нетерпеливо спросила Серена, и ее безупречно-белая кожа слегка порозовела при мысли о встрече со старой подругой. Она встала на цыпочки, вытягивая шею, чтобы отыскать в толпе Блэр, но ее тут же окружили взрослые – Арчибальды, Коутсы, Бассы и мистер Фаркас – каждый по очереди целовал ее и поздравлял с возвращением.

Серена радостно со всеми обнималась. Эти люди были для нее как большая семья, в которую она наконец вернулась.

Серена с таким нетерпением ждала, пока сможет зажить прежней жизнью. Снова ходить в школу с Блэр, проводить пары по фотографии на Овечьем лугу в Центральном парке, валяться на траве, снимать голубей и облака, курить и пить колу, ощущая себя настоящим художником. Снова пить коктейли в Звездном зале отеля «Трайбека Стар», заканчивая вечеринкой с ночевкой в люксе семьи Чака Басса, потому что они слишком пьяны, чтобы возвращаться домой. Они снова наденут винтажное нижнее белье и будут сидеть на кровати Блэр с балдахином, смотреть фильмы с Одри Хепберн и пить джин с лаймовым соком. Будут списывать на контрольных по латыни, как обычно, – надпись перманентным маркером amo, amas, amat ^[2] все еще чернела на внутреннем сгибе локтя Серены (Боже, храни рукава три четверти!). Ездить по поместью родителей Серены в Риджфилде, штат Коннектикут, в старом бьюике домоправителя, напевая глупые гимны, которые учили в школе, словно сумасшедшие старушки. Справлять нужду перед входом в особняки своих одноклассников, звонить в дверь и убегать. Отвозить Тайлера, младшего брата Блэр, в Нижний Ист-Сайд и оставлять его там, чтобы посмотреть, за сколько времени он найдет дорогу домой – самая настоящая благотворительность, ведь Тайлер теперь лучше всех в школе ориентируется в городе.

Серена ждала, что они снова пойдут на танцы и скинут пять килограммов только от того, что на них кожаные лосины. Как будто им вообще нужно худеть. Будут старыми добрыми Блэр и Сереной, как раньше. Скорее бы.

– Я принес тебе выпить, – сказал Чак Басс, расталкивая толпу и протягивая Серене стакан виски. – С возвращением, – добавил он, наклонившись для поцелуя в щеку, но специально промахнулся, попав в губы.

– Ты не изменился, – сказала Серена, забрав стакан и делая большой глоток. – Ну что, скучал по мне?

– Скучал по тебе? Вопрос в том, скучала ли ты? – ухмыльнулся Чак. – Давай, крошка, выкладывай. Что ты здесь делаешь? Что случилось? Нашла парня?

– Да ладно, Чак, – ответила Серена, сжимая его руку. – Ты же знаешь, я вернулась только потому, что хочу тебя. И всегда хотела.

Чак отшатнулся, закашлявшись; его лицо покраснело. Она застала его врасплох, а это мало кому удавалось.

– Ну, на этот месяц у меня все занято, но могу внести тебя в список ожидания, – раздраженно буркнул Басс, пытаясь вернуть себе хладнокровный вид.

Но Серена его уже не слушала. Ее темно-синие глаза изучали комнату в поисках двух людей, которых она хотела видеть больше всего: Блэр и Нейта.

Наконец они нашлись. Нейт стоял у входа в зал, а Блэр позади него вертела пуговицы на своем черном кардигане, склонив голову. Нейт смотрел прямо на Серену. Когда их взгляды встретились, он прикусил нижнюю губу – он всегда так делал, когда смущался. И улыбнулся.

Эта улыбка. Эти глаза. Это лицо.

– Идите сюда, – позвала Серена, махнув рукой.

Ее сердце забилось чаще, когда Нейт пошел навстречу. Он стал еще симпатичнее. Намного симпатичнее.

Сердце Нейта билось даже быстрее, чем ее.

– Ну, привет, – выдохнула Серена, когда тот обнял ее. Снова этот запах – самого непорочного, самого замечательного парня в мире. Слезы навернулись ей на глаза, когда она прижалась лицом к груди Нейта. Теперь она точно дома.

Щеки парня покраснели. «Успокойся», – сказал он себе. Но не получалось. Хотелось подхватить ее и кружить по комнате, покрывая лицо поцелуями. «Я люблю тебя!» – хотел бы закричать он, но не мог.

Нейт был единственным сыном морского капитана и француженки – светской львицы. Его отец был превосходным моряком и невероятно красивым мужчиной, но достаточно сдержанным в проявлении чувств. Мать же – полная противоположность, не скупилась на ласки и позволяла себе эмоциональные вспышки, запираясь в спальне с бутылкой шампанского и звоня сестре, которая жила на личной яхте в Монако. Бедный Нейт всегда был на грани откровенности, но не хотел устраивать сцен или говорить то, о чем мог бы пожалеть. Приходилось молча отдавать штурвал кому-то другому, а самому плыть по течению, мерно покачиваясь на волнах.

Со стороны казалось, что он тот еще жеребец, но на самом деле Нейт был довольно нерешительным.

– Ну что, чем занималась? – спросил он Серену, пытаясь дышать ровно. – Мы скучали по тебе.

Заметили? Ему даже не хватало смелости сказать: «Я скучал по тебе».

– Чем занималась? – повторила Серена и хихикнула. «Если бы ты только знал, Нейт. Я была такой плохой девочкой!»

Кулаки Нейта непроизвольно сжались. Боже, как он по ней скучал.

* * *

Никто, как обычно, не обращал внимания на Чака, поэтому он отошел от Серены с Нейтом и направился прямо к Блэр, которая снова вернулась к Кати и Изабель.

– Ставлю тысячу баксов, что ее оттуда вышвырнули, – сказал им Чак. – Вам не кажется, что она выглядит затраханной? Думаю, ее хорошенько поимели. Может быть, она подрабатывала там проституткой. Задорная Мадам Ганноверской академии, – добавил он, смеясь над своей глупой шуткой.

– Мне кажется, она под кайфом, – сказала Кати. – Может, на героине.

– Или на таблетках, – добавила Изабель. – Ну, типа, валиум или флуоксетин. Вдруг она совсем спятила.

– Да она и сама может экстази изготовить, – согласилась Кати. – Химия ей всегда хорошо давалась.

– Я слышал, она вступила в секту, – вставил Чак. – Ну, там ей промыли мозги, и теперь все, о чем она думает, это секс, и ей приходится заниматься этим все время.

«Когда будет готов ужин?» – подумала Блэр, игнорируя нелепые предположения друзей.

Она и забыла, какие красивые волосы у Серены. Как прекрасна ее кожа. Какие у нее длинные и стройные ноги. Какими глазами на нее смотрит Нейт – как будто боится моргнуть, чтобы ничего не упустить. Он никогда так не смотрел на Блэр.

– Эй, Блэр, Серена, должно быть, сказала тебе, что возвращается, – предположил Чак. – Давай, расскажи нам. В чем дело?

Блэр безучастно уставилась на него, и ее маленькое личико, похожее на лисью мордочку, залилось краской. На самом деле она не общалась с Сереной больше года.

Сначала, когда Серена уехала в пансион после второго курса, Блэр действительно скучала. Но вскоре поняла, насколько легко быть звездой без Серены. Внезапно Блэр стала самой красивой, самой умной, самой модной и самой популярной девушкой. Той, на которую все смотрят. И тогда Блэр перестала тосковать по Серене. Она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что не поддерживала общение, но даже это чувство улетучилось, когда она стала получать небрежные и безразличные электронные письма, в которых Серена рассказывала, как весело было в новой школе.

«Путешествовала автостопом до Вермонта, чтобы покататься на сноуборде, и всю ночь танцевала с самыми горячими парнями!»

«Вчера была сумасшедшая ночь. Черт, у меня болит голова!»

Последнее, что получила от нее Блэр, была открытка этим летом:

«Отметила семнадцатилетие в день взятия Бастилии. Франция – супер!! Скучаю!!! С любовью, Серена».

Вот и все, что в ней говорилось.

Блэр сунула открытку в старую обувную коробку «Фенди», к другим символам их дружбы. Дружбы, которой она будет дорожить вечно, но которая, как она думала до этого момента, изжила себя.

Серена вернулась. Пора открывать обувную коробку, и все станет как раньше. Как раньше, когда были Серена и Блэр, Блэр и Серена, где Блэр – низкая, толстая, серенькая и менее остроумная лучшая подруга супердевочки Серены ван дер Вудсен.

Или нет. Что, если Блэр сможет сдержаться?

– Все, наверное, так рады, что Серена здесь! – щебетала Изабель. Но, увидев выражение лица Блэр, сменила тон. – Разумеется, ее приняли обратно в «Констанс». Естественно. Они слишком боятся потерять кого-либо из нас. – Изабель понизила голос. – Я слышала, прошлой весной Серена тусовалась с каким-то парнем в Нью-Гемпшире. Пришлось делать аборт, – добавила она.

– Могу поспорить, он был не первый, – сказал Чак. – Просто посмотри на нее.

Так они и сделали. Все четверо повернулись к Серене, которая все еще мило болтала с Нейтом. Чак видел девушку, с которой хотел переспать с того момента, как вообще захотел спать с девушками, – вроде как в первом классе.

Кати видела девушку, которую копировала с тех пор, как сама начала выбирать себе одежду, – третий класс, кажется?

1 2 3

...

Премиум

3.73

(51 оценка)