Глава 2

Москва, дом Ивлевых.

Разобрал подарки с мест, где выступал. Четыре бутылки, первая –советский виски, я такое не пью. Ничего, вручу кому-нибудь, кто его любит. И три бутылки коньяка, две армянского, одна грузинского. И выдержка приличная – от семи до десяти лет. Балуют журналистов «Труда» получше, чем лекторов от «Знания», чего уж там…

Да уж, если бы я любил выпить, то карьеру бы делать не было никакого смысла. Договорился бы с Ионовым, тот бы мне охотно давал лекции по своей линии каждый день. И спивался бы потихоньку с такими подарками от администраций заводов… Нет, спасибо, аж передернуло, когда представил себе эту картину. Нет ничего печальнее медленно спивающегося человека, который сам не замечает, как теряет человеческий облик…

Так, а что у нас из небулькающего? Мясокомбинат, конечно, порадовал. Колбаска сырокопчёная была знатная, запах от нее шел просто невероятный. А вот почти все остальное было из импорта. Никакого банального зеленого горошка, сплошь ветчина да всякие консервированные персики с ананасами. Оставлю на зиму – самое то при нехватке витаминов будет.

А ведь мне же еще так почти две недели ездить… Ну, часть буду родственникам раздавать. Мама, Ахмад, Загит, Анна Аркадьевна… Эльвира и Никифоровна в деревне с их мужьями… Ничего не пропадет! И тем более никаких вопросов, откуда взялось, и берут подарки легко – все уже привыкли, что мне всякий дефицит за лекции дарят… Типа – легко пришло, легко ушло…

Звонок в дверь, пошёл неспешно открывать. Куда спешить, дети не спят, а активно возятся в гостиной.

Мама пришла, а с ней и Загит. Сказали, что на лестнице встретились. Прошли в квартиру, и сразу в гостиную, к детям, благо по подъезду ходят в тапочках, разуваться не надо.

Подумал, а почему бы сразу не отложить кое-что из трофеев для родственников? Нам столько с няней не нужно. Пошел на кухню и соорудил два пакета.

Вернулся в гостиную. Мама и Загит возились с малыми. Начал тоже играть с детьми, соскучился без них за день. С тревогой заметил, что мама что-то выглядит неважно. Бледная какая-то, взгляд отстранённый немного. Подошёл к ней встревоженно.

– Мам, ты себя нормально чувствуешь?

Потрогал ей лоб, температуры нет, но на лбу испарина.

– Все хорошо, устала что-то просто и голова побаливает. – ответила Апполинария. Мама явно пыталась бодриться.

– Тебе нельзя переутомляться, беречь себя надо, – укорил ее. – С парнями мы справимся, не переживай. А голова где болит?

– Затылок давит, – пожаловалась мама.

– Так, мне это не нравится. Давление вполне могло подняться, раз затылок болит. Надо подстраховаться на всякий случай.

Пошел звонить Инне. Когда очень надо, можно на вахту звонить, ее позовут. Злоупотреблять этим не стоит, но сейчас, похоже, как раз такой случай…

– Вези ее к нам в больницу, – сразу скомандовала сестра, услышав про недомогание и головную боль, – надо подстраховаться, в таком возрасте нельзя рисковать. Я сейчас позвоню в больницу, предупрежу дежурных, вас встретят.

Больше всего времени ушло на то, чтобы уговорить маму поехать. Начались уверения, что «полежу пройдет» и «что вы устраиваете…». К счастью, тут и Ахмад подошел, и тоже встревожился. Кое-как совместными усилиями, подключив Ахмада, уговорили ее поехать. Пока стоял с мамой и ждал лифта, подсказал тихонько ему, чтоб собрал быстренько ей вещей в больницу на случай, если вдруг придется остаться. А то если при маме начнёшь собирать, точно в отказ пойдет и не поедет.

Ахмад обернулся очень быстро, только успел машину немного прогреть.

В больнице нас действительно уже ждали. Сестричка сработала оперативно, молодец. Маму сразу увели обследоваться, а мы с Ахмадом остались сидеть и ждать новостей в холле.

Просидели минут двадцать буквально, как в холл влетела Инна. Увидев нас, тут же подошла.

– Ну как? Давно приехали? – поинтересовалась она.

– Минут двадцать сидим. Маму на обследование забрали.

– Хорошо. Я тогда пойду узнаю, что и как. – сразу засобиралась сестра. – Хоть бы все хорошо было, – добавила она встревоженно.

– Так, отставить панику, – пригрозил ей я, – для того и приехали сразу, чтоб все контролировать. Выше нос и маме улыбайся. Постарайся успокоить ее.

– Не учи ученого, понимаю я все, – прошипела Инна, но слегка улыбнулась при этом.

– Вот, другое дело, – удовлетворённо констатировал я, – а то привыкла эмоции сразу выплескивать.

Инна убежала куда-то в недра больницы, и мы снова стали ждать.

Минут через тридцать она снова прибежала.

– В общем, вроде все и хорошо относительно, но решили оставить ее здесь до родов. Давление немного повышено, но там надо наблюдать, может и случайность. Пусть в больнице полежит, так надежнее будет. Все, вы езжайте домой… Так, вещи привезли… Очень хорошо!

Она почти вырвала из рук у Ахмада, который еще не успел переварить сказанное, сумку, и убежала с ней.

– Это неплохая идея, так будет надежнее, – успокоил я его. – Все же возраст. Тут хоть не будет пытаться тяжелое поднимать, как дома норовит.

Вроде, немного успокоил его и поехали домой.

Приехали, а там нас на скамейке у подъезда Фирдаус ждет.

– Решил, вот, сюрприз тебе устроить, – развел он руками в стороны, – а у вас там в квартире какая-то строгая женщина. Сказала, что не знает меня и не пустила.

– Да, это новая няня, пошли познакомлю тебя с ней.

– Ага, но собаку тебе разве не надо прогулять?

Понял, что-то хочет обсудить приватно. Вроде же совсем недавно уже совещались. Может что-то, что не хочет при Диане обсуждать?

Вошли в квартиру, познакомил его с Валентиной Никаноровной, велев любить, жаловать и в квартиру без меня пускать, подхватил Тузика и пошли на улицу.

– Значит, я с отцом связался, все, что ты хотел, ему передал. Надеюсь, что он меня понял, пришлось такие странные языковые конструкции использовать, учитывая, что нас могут прослушивать… – сказал он, наморщив лоб.

Ну да, можно ему посочувствовать. Надо все говорить не от меня, а от себя. Мол, гениальные мысли меня посетили. И Тареку надо быть уверенным, что это мои гениальные мысли, а не Фирдауса… Мало ли что он сам от себя добавит? А как, к примеру, рассказать, что стоит заняться устройствами для выявления подслушивания? Совсем не та тема, которую по международной связи, находясь в СССР, стоит обсуждать. Могут в КГБ его за шпиона принять.

– И что Тарек? – спросил его.

– По акциям ответил, что не будет продавать. Про устройства для обнаружения прослушки я очень туманно выражался, но дал ему намек на то, что это единственная сложная техническая идея, что мы с ним раньше обсуждали, и что нужно нанять много умников, и не ждать немедленного результата. Думаю, он поймет. По крайней мере он сказал, что начнет прикидывать, кто может этим заняться в его подразделении. Ну и передал твои идеи по итальянцам, что игра стоит свеч.

На этом все. Поблагодарил, что приехал и проинформировал. Он развел руками – типа, а как иначе, вместе же работаем? Проводил его до машины, он сел и уехал.

***

Болгария, Солнечный берег.

Утром Галия поднялась очень рано и сразу подбежала к окну. Уже рассвело, и она восторженно замерла, глядя на море, раскинувшееся от края и до края. Радостно взвизгнув, Галия открыла дверь и выскочила на балкон, с наслаждением вдохнув свежий морской воздух. Ветерок был совсем легким, но его вполне хватало, в воздухе не было и следа той липкой влажности, которой их встретил вчера Бургас. Несмотря на ранний час, солнце уже заметно припекало, но сегодня это доставляло Галие удовольствие. Она почувствовала, что приехала на море. Единственной мыслью, входившей в жесткий диссонанс с ее состоянием, была мысль о работе. В голове совершенно не укладывалось, как в таком райском месте можно еще и работать.

Осмотрев пляж, который находился прямо перед гостиницей, Галия с радостью заметила, что народу пока немного. Можно быстренько сбегать искупаться до завтрака, – радостно подумала она и начала переодеваться.

Вчера после заселения искупаться не удалось. Пока приехали, уже было очень темно. Галия поразилась, насколько быстро опустилась ночь. Они ехали по побережью, смотрели на заходящее солнце, а потом враз опустилась тьма и стало ничего не видно. В такой темноте идти искать пляж и купаться никто из группы не рискнул. Вдобавок все были так вымотаны перелетом и удушающей жарой, что дружно решили отложить свидание с морем на завтра. Галия искренне поддержала эту мысль. Сил ей хватило только на то, чтоб заселиться, кое-как разобрать вещи и упасть на кровать.

Гостиница называлась «Феникс». С номером Галие очень повезло. Съемочной группе дали отличные номера на седьмом этаже. Любомира поселили на втором этаже в двухместном номере с сопровождающим какой-то другой группы. Видимо, руководство гостиницы, узнав, что их группа будет снимать фильм, решила создать им максимально комфортные условия пребывания, рассчитывая, что гостиница так или иначе в фильм попадет. А довольная съемочная группа точно покажет место своего пребывания в положительном ключе. А сопровождающего баловать незачем. Он все равно ничего снимать не будет.

Все номера были двухместные. Так что мужчин поселили по двое, а Галие, поскольку она была единственной женщиной в группе, достался двухместный номер в полное ее распоряжение. Номер Галии и номер, в котором жили режиссер со сценаристом, вдобавок имели вид на море и балконы, на которых стояли небольшие столики и стулья. Так что съемочная группа была в полном восторге от начала их командировки в Болгарию и предвкушала отличную во всех отношениях рабочую поездку.

***

Больцано, Италия.

Тарек приехал на фабрику пораньше. На утро у него были намечены переговоры, совершенно для него неожиданные. Вчера через секретаря с ним связался коммерческий директор крупной компании из Венесуэлы, который прилетел в Италию для встречи с бизнес-партнерами, и попросил о предварительных переговорах. Тарек, немало удивленный, назначил встречу на утро и предупредил главного технолога о необходимости присутствовать.

Сеньор Луис Ромеро оказался невысоким, крепко сбитым сорокалетним мужчиной, с очень крепким рукопожатием. Он поздоровался со всеми и начал очень эмоционально рассказывать о своем неожиданном решении заехать в Больцано, активно при этом жестикулируя. Английский язык у него был неплохим, все было понятно.

Да уж, сеньору Манчини явно комфортно с нашим сегодняшним гостем, – мысленно улыбнувшись, отметил Тарек, наблюдая за реакцией своего главного технолога. Манера общения у венесуэльца удивительно напоминала итальянскую.

Оказалось, что сеньор Ромеро представляет весьма успешную венесуэльскую компанию по производству сумок и текстиля.

– Наша компания «Bolsa real» является крупнейшим производителем сумок в Латинской Америке, – рассказывал венесуэлец во время экскурсии по фабрике. – Мы работаем в сегменте премиум-класса и поставляем нашу продукцию не только в крупнейшие страны Южной Америки, но и в США, Канаду, Мексику.

– А как вы узнали о нашей фабрике? – с интересом спросил Тарек.

– О, наши партнеры в Милане рассказали о вашей удивительной новинке, – воскликнул сеньор Ромеро, – и я сразу понял, что это как раз то, что нам надо, и я должен все увидеть своими глазами и переговорить с вами. И, должен сразу сказать, – приложил руку к груди венесуэлец, – увиденное превосходит мои самые смелые ожидания. Вы разработали прекрасный продукт.

– Спасибо! Похвала от специалиста в отрасли вдвойне приятна, – поблагодарил гостя Тарек.

Дальнейшие переговоры показали, что венесуэльцы, имея очень крупное производство сумок, чемоданов и аксессуаров к ним, а также налаженную сбытовую сеть, намерены расширить бизнес, построив новый завод. Первоначально они планировали производить там обычные чемоданы, расширив модельный ряд. Но, узнав о новинке фабрики «Роза Росса» сеньор Ромеро загорелся идеей производить там только чемоданы на колесиках.

– Я абсолютно уверен, что за вашей продукцией будущее, – утверждал он, размахивая каталогом, который ему презентовал Тарек, – В премиальном сегменте так точно. Поэтому буду настоятельно рекомендовать руководству договариваться с вами о покупке лицензии.

Тарек задумчиво переглядывался с главным технологом. Предложение требовало анализа, но на первый взгляд было привлекательным. Расспросив Ромеро об особенностях их производства и ожиданиях от сделки, Тарек решил взять паузу. Они договорились с венесуэльцем, что созвонятся через неделю и согласуют дальнейшие шаги. Тарек вручил Луису Ромеро на прощанье чемодан на колесиках из мужской линейки в знак будущих успешных совместных проектов. По совету Павла они теперь всегда держали на фабрике несколько чемоданов в мужском и женском вариантах исполнения на случай вот таких неожиданных встреч с важными людьми. Перед тем, как вручить, в чемодан вкладывали набор итальянских деликатесов и получался отличный бизнес-подарок.

Венесуэлец пришел от подарка в неописуемый восторг, заверив, что они будут с нетерпением ждать дальнейших переговоров.

– Очень рассчитываю увидеть вас в Каракасе, – сказал сеньор Ромеро, прощаясь и пожимая Тареку руку.

Проводив гостя, Тарек первым делом связался со своим поверенным в Милане Марио Буфа и поручил ему собрать подробную информацию о венесуэльской компании «Bolsa real», а также заказать аналитический отчет о рынке сумок и чемоданов в Латинской Америке. Также поручил подобрать ему хорошую юридическую фирму в Каракасе, специализирующуюся на патентном праве и лицензировании.

Когда же запланировать поездку в Каракас? – задумался Тарек. – Совершенно нет на это времени, на фабрике дел полно и жене обещал отдохнуть хоть неделю вместе… А зачем обязательно ехать лично мне? – осенила его вдруг идея. – Фирдаусу давно пора набираться практического опыта в бизнесе. Такие переговоры для него отличная школа. Отправлю их вместе с Дианой. Посмотрим, на что они способны.

Тарек с довольным видом поручил секретарю связать его с торгпредством Ливана в Москве.

***

Квартира Эль Хажж, Москва.

Диана проснулась утром, с тоской глядя в потолок. Только приехала, а ее снова запрягли на курсы по полной программе… Английский и итальянский почти каждый день, кроме воскресенья! Хоть на курсах арабского и французского на лето сделали перерыв. Но все равно, с ума сойти…

Правда, это только в том случае, если она в Москве останется на лето, тут с нее преподаватели от КГБ точно не слезут. Рядом завозился, проснувшись, Фирдаус.

– Милый, – сказала она ему, звонко чмокнув в щеку. – А почему бы нам куда-нибудь не съездить, развеяться? Лето не такое и длинное, уже почти половина пролетела…

– Ну, почему бы и нет? – согласился он, – хочешь, в Ниццу съездим? Брат, к сожалению, к нам не сможет присоединиться, но мы и вдвоем отлично развлечемся. Только полетим через Больцано, мне надо убедиться, что отец понял, что я ему хотел сказать по телефону. Звук то был, то пропадал. Все же с глазу на глаз гораздо легче понять друг друга.

– А когда полетим?

– Да хоть завтра! – сказал Фирдаус.

– Отлично! – воскликнула радостно Диана. А сама подумала, что надо тогда сегодня обязательно встретиться с Артамоновой и предупредить, что уезжает в Ниццу. И спросить заодно, смогла ли она помочь Пашке с этой поездкой в Берлин…

***

Москва, Лубянка.

Майор Муравьёв был немало удивлен, когда помощник Вавилова выдернул его к нему на прием, ничего не объясняя. Первая мысль – что он где-то напортачил. Но где? И если даже так, то почему проблемы не начались на уровне начальника отдела? Да и над ним есть начальство, с чего вдруг сам зампред… Разве что сразу на расстрел… Но на расстрел он точно не наработал, чай, не агент ЦРУ. Так что он томился в приемной, делая всевозможные предположения. Наконец, Дорохов снял трубку после звонка и сообщил ему, что можно заходить. Причем прошел впереди него и представил его генералу. Муравьев впервые был в таком высоком кабинете и ему все эти ухватки были в новинку.

– Михаил Андреевич, сразу перейду к делу, по которому понадобится ваша помощь, – сказал Вавилов, предложив ему присесть за стол, и Муравьева отпустило. Фух! Он нигде не напортачил, это не вызов на ковер… Зампред как-то странно на него посмотрел, видимо, не поняв, почему он так переменился в лице, и майор тут же исправился:

– Внимательно вас слушаю, товарищ генерал!

– Дело не совсем приятное, но кому-то нужно им заняться со всем возможным тактом. Есть такой Павел Ивлев, который у нас лекции читает. Может быть, были на них?

– Сам не сподобился, но отзывы слышал, хорошие.

А сам подумал – вот еще, буду я по сорок минут в марлевой маске сидеть в помещении со спертым воздухом. Сейчас и так дышать нечем в такую жару…

– Так вот, он подписку не давал. Но уровень доверия у нас к нему высокий. Поэтому он и допущен читать лекции. Пока что все понятно?

– Так точно, товарищ генерал!

– Необязательно так официально, у нас полуформальный разговор. Так вот, один наш коллега наломал дров с ним сильно. Начал от него подписку требовать, уволил из НИИ Силикатов, где он на полставки был нами устроен в качестве платы за эти лекции. Обычно с ним майор Румянцев работал, но он сейчас в отпуске и уехал из Москвы. Я уверен, что Ивлев очень зол на нас после такого, но нам, вернее вам, необходимо восстановить с ним добрые отношения комитета. При этом у нас уже был с ним один неприятный инцидент несколько месяцев назад, когда нам уже пришлось извиняться за неправильные действия с нашей стороны, что ситуацию для вас резко усложняет. Все понятно?

Нет, конечно, Муравьеву ничего не было понятно. Кто такой этот Ивлев, что сам зампред требует от него бежать к нему извиняться? Вот это номер! С другой стороны, раз Вавилов так его ценит, может состояться хорошее знакомство на будущее. Ну и какой у него выбор, собственно?

– Все понятно, Николай Алексеевич.

– Сразу прикиньте, прямо здесь, что мы можем ему предложить в качестве извинения? При этом учтите, что дом у него полная чаша, и машина есть. Жена, двое детей. Работает на полставки еще и в Кремле.

Кремль! – мысленно крякнул Муравьев, начиная сознавать глубину проблемы и почему Вавилов так вертится вокруг этого Ивлева. Кремлевских им трогать было категорически запрещено… А тут, получается, кто-то из наших кашу заварил так заварил… Кому это вожжа вдруг под хвост попала? Рискнул и проиграл, раз его сейчас к Вавилову вызвали помочь комитету замолить грехи. Так, и что такому важному перцу можно предложить, чтобы он сменил гнев на милость?

– А дача у него есть?

– Дачи нет. Может, это и идея… Но тут надо хорошо подумать… Готовую дачу давать перебор, все же парень совсем молодой. Мы можем участок в кооперативе для наших сотрудников предложить. Но…

– Да, он откажется, Николай Алексеевич. Дача в кооперативе КГБ – сразу крест на карьере в Кремле…

– Но как вариант не будем отбрасывать. Есть же у нас связи и в других министерствах. Если он согласится на такой вариант, то что-то да найдем.

– Понял, Николай Алексеевич.

– Продумайте и другие варианты. Мало ли ему дача неинтересна…

– Заграничная поездка?

– Он не стеснен в деньгах, может себе позволить купить путевку. Да… Вспомнил, мы ему обещали семейную поездку на Кубу! Но это еще раньше было. Кстати, тоже надо выполнить. Напомните ему, как бы невзначай, что мы это обещание выполним…

Муравьев молча кивнул – все верно, в два разных места не поедешь, отпуск у кремлевских не такой и длинный. Куба, значит… Он бы и сам туда съездил…

– Чеки в Березку? – предложил он из проверенного в деле арсенала.

– Если не ошибаюсь, то тоже было. – вздохнул зампред.

А у этого Ивлева губа не дура, все же надо сходить к нему на лекцию да послушать, что он там такое говорит, – решил Муравьев, – раз за такие истории ему так жирно бутерброд намазывают…

***