ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА I
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Дуся неспешно шла по длинному коридору «Панфиловки» – алмаатинской школы имени Героя Советского Союза генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, ловя на себе любопытные взгляды. Несмотря на то, что она весело стучала каблучками, настроение было хуже некуда. В этой школе, ей предстояло знакомство с новым классом и это обстоятельство больше всего занимало и тревожило её. Ей не нравилось приковывать к себе внимание, но избежать это она не могла, так как была не из тех, кого называют «серой мышью» или «бледной молью». Длинноногая блондинка с шикарной копной светлых волос и серо-зелёными глазами, плюс точёная фигурка. Юношеские проблемы она счастливо избежала: никаких жирных волос, ни каких прыщиков на молочно-белой коже. Она всегда была хрупкой, но не тощей, а в последнее лето, перед отъездом в столицу заметно оформилась. Ходила красивой походкой, благодаря занятиям по художественной гимнастике, проводимых её тётей в местном Доме культуре. Тётя отличалась скверным характером, но это обстоятельство, тем не менее, благотворно сказывалось на спортивных результатах её воспитанниц. Таким образом, все достоинства Дуси вызывали не только восхищённые взгляды мальчиков, но и ядовитую зависть одноклассниц.

Внимательно изучив расписание, Дуся поспешила в конец коридора. Отыскав свой класс, она остановилась у окна в ожидании педагога, который вёл у них литературу. Дети, проходя мимо, бросали любопытные взгляды на неё.

Неожиданно к ней подошёл один мальчик, и, взглянув на неё с добродушной улыбкой, спросил.

– Ты новенькая?

Дуся вымученно улыбнулась ему в ответ.

– Да, новенькая.

– Так, заходи в класс и занимай свободное место…

– Нет, я лучше подожду учителя, это будет правильнее.

– Тогда я займу на тебя место, если ты, конечно, не возражаешь сесть рядом со мной за одной партой?

– Спасибо! – мило улыбнулась ему Дуся, – я не против.

– Меня зовут Клим, фамилия Ломакин. По-взрослому я Климентий.

– Необычное имя, оно, как и моё, редко встречается, – заметила Дуся.

– Мой прадед в гражданскую войну, – принялся рассказывать о себе мальчик, – воевал в конной армии у Будённого и он, в память о своём командире, назвал своего сына Максимом. Мой отец в свою очередь, который с детства зачитывался книгами о героях гражданской войны, назвал меня в честь маршала Климентия Ворошилова. А тебя как зовут?

– Я Дуся Тобольская. Если по-взрослому, – задорно рассмеялась она, то я Евдокия. Моим предкам тоже гражданская война навеяла назвать меня этим именем. – А тебе нравится твоё имя?

Клим тоже рассмеялся.

– Да, нравится. Хотя было время, когда оно не нравилось. Однажды я даже высказал отцу претензии, на сей счёт. В прошлом году мне дядя на день рождения подарил настоящую кавалерийскую саблю, сказав при этом, что она такая же, как у Ворошилова. Прикольно! А твой отец часом не военный?

– Нет, – ответила ему Дуся, – мой папа по образованию инженер, а мама филолог. Что касается моего имени, то была такая революционерка – Дуся Ковальчук, её расстреляли в 1919 году не то чехи, не то поляки. Так, вот, улица, на которой стоял мой дом, в родном мне городе Новосибирске, была названа в честь её. Кроме того, а в городском сквере был установлен её мраморный бюст, я там, в детстве, часто любила бывать. – А ещё от школьного учителя по истории, работавшего ранее в городском архиве, я узнала, что Дуся Ковальчук в 16 лет вышла замуж. Её муж был парикмахером, имел свой салон на привокзальной площади, и был вдвое старше её, – добавила она к сказанному и усмехнулась.

– Ничего себе! Да он же старик, – удивлённо покачал головой Клим. – А вдруг тебе, Дуся, тоже такая участь заготовлена? – рассмеялся он.

– Ну, уж нет! – Дуся сердито сверкнула глазами. – Никогда так больше не шути, – мне это не нравится…

– Ладно, не буду. Кстати, Климу Ворошилову тоже бюст соорудили. Прах маршала замурован в Кремлёвской стене, там и бюст его и стоит. Сейчас этот некогда любимый герой у нынешних историков не в фаворе и мой отец сожалеет, что назвал меня его именем…

– Не грузись, Клим, по этому поводу. Мне, например, нравится твоё имя. Оно звучит мужественно.

– Спасибо! Мне твоё имя тоже нравится…

– А тебе довелось быть в Москве? – поинтересовалась Дуся.

– Нет, я там не был, – честно признался Клим.

Дуся заметила, что у мальчика карие глаза, хотя кожа, при этом была светлой. Выглядело это вкупе с прямым носом, волевым подбородком, слегка волнистыми тёмными волосами очень даже неплохо.

– А ты скучаешь по родному городу?

– Иногда, – с мягкой улыбкой ответила Дуся. – Но здесь очень хорошо. Актюбинск, в сравнении с Новосибирском, небольшой город – менее четырехсот тысяч жителей.

– Понятно! – Алма-Ата, пожалуй, покрупнее Актюбинска будет, – улыбаясь, заметил Клим.

Дуся неожиданно для себя прыснула со смеху. Клим явно хотел сказать что-то ещё забавное, но раздался школьный звонок, объявивший о начале занятий.

– До встречи в классе! – сказал Клим, завидев идущую в конце коридора учительницу, нагруженную сверху доверху художественной литературой.

– До встречи!

А Клим явно милый мальчик! – подумала с теплотой в душе о нём Дуся.

– Новенькая, возьми у меня несколько книг, а то я приседаю от тяжести, – воззвала к ней издали учительница.

Дуся бросилась ей на помощь.

– Какие тяжёлые книги, – сказала она, стаскивая с рук учительницы объёмное наследие писателя Льва Толстого.

– Да, деточка! Роман «Война и мир» – тяжёлый роман и он явно не для праздного прочтения, – усмехнулась учительница, поправляя очки, сползшие с переносицы на кончик носа.

Они вошли в класс. Положив книги на стол учителя, Дуся окинула взглядом класс, отыскивая парту, за которой сидел Клим. Место рядом с ним свободно.

Клим помахал ей рукой. Он сидел в правом ряду у большого полуоткрытого окна, на подоконнике которого стояли белые керамические горшки с ярко-жёлтыми цветами.

Отличное место! – с удовлетворением отметила про себя Дуся и направилась к нему, вновь ловя на себе взгляды одноклассников.

Учительница открыла журнал и принялась сверять список учащихся. Дуся внимательно вслушивалась в имена, понимая, что пройдёт ещё много времени пока она запомнит хотя бы половины своих нынешних однокашников, с которыми она на следующий год будет сдавать выпускные экзамены.

Мать Дуси считала, что её сверстники также будут охвачены волнением в свой первый день учёбы в выпускном классе. Обычная родительская философия, направленная на успокоение единственного ребёнка по поводу и без повода! Вот только с чего бы им быть взволнованными? Они ведь вместе учились в одном классе многие годы, привыкли уже. Поэтому никто из них не почувствует себя потерянным и напуганным, как она.

После развода родителей, Дуся жила с мамой в небольшом провинциальном казахском городке и не видела причин что-либо менять. Зато её мать видела. Для своего единственного ребенка она хотела сделать всё правильно. В шестнадцать лет дочь должна учиться в Алма-Ате, где и будет поступать в институт, – решила она.

С переездом и жильём проблем не возникло, там у них проживала одинокая, престарелая бабушка – мама матери, за которой ко всему прочему нужен был ещё и уход.

Учительница назвала её имя.

– Евдокия Тобольская!

– Дуся, я обращаюсь к вам, – назвала вновь её имя учительница.

– Дульсинея Тобосская погрузилась в мир грёз. Не будем её тревожить, – насмешливо сказал кто-то сидящий сзади.

Класс взорвался смехом, и Дуся очнулась от охвативших ее раздумий.

– Я здесь! – выпалила громко она и тут же съежилась под пристальным учительским взглядом поверх очков.

Учительница перешла к следующему ученику, а Дуся с облегчением выдохнула и достала тетрадь, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Но не тут-то было, следующим в списке был Клим.

– Климентий Ломакин! – назвала его учительница.

– Дон Климентий Ламанческий находится там, где в тоске и неге пребывает прекрасная Дульсинея, – прокомментировал под оглушительный хохот всё тот же ехидный голос с заднего ряда.

Класс вновь бурно отреагировал на шутку. Не сдержала улыбку на лице и учительница. Только двоим было в классе не до смеха.

Клим резко обернулся назад, лицо его пылало в гневе.

– Рыжий, если ты сейчас не уймёшься, то будешь у меня бегать по школе, как вшивый в бане, – грозно сказал он конопатому парню, сидевшему в обнимку на задней парте с каким-то лопоухим толстячком.

– Мальчики, успокойтесь! – призвала к порядку учительница, – мы теряем время…

Учительница приступила к изложению учебного материала, а Дуся краем глаза покосилась на Клима. Заметив, что он тоже косится на неё, она с трудом сдержала смех.

– Круто, ты его… – написала она на чистом листе бумаге. – Спасибо!

– С «Рыжим» только так и надо, – написал он в ответ.

– Мне кажется, он здоровый… У тебя с ним не будет проблем?

– Я его из одной минуты не выпущу…

– Это как?

– Это борцовский сленг…

– Тогда, я догадываюсь как – ты его за одну минуту уложись на лопатки…

– Что-то вроде того…

– Может, мне тоже наехать на какую-нибудь девочку, которая больше всех прыскала со смеху над нами? Я не хочу оставаться в стороне, – написала она вновь на листке и нарисовала девочку с огромными кулаками, стоящую в боксёрской стойке.

Клим опустил голову и закрыл смеющееся лицо руками. Классная девчонка! – подумал он с восхищением о новенькой. Надо подружиться с ней.

После возращения в класс после очередного перерыва на перемену Дуся обнаружила закладку в свой учебник по математике в виде сложенного вчетверо клочка бумаги. Это была записка явно недружественного содержания, написанная девичьей рукой.

Дульсинея!

Рекомендую тебе побыстрее занять последнюю парту и там забиться в угол, а не скалить зубы с Климом…

Понаехали!

Настроение сразу упало на ноль. Началось! Какими же злыми бывают девчонки!

Отец как-то однажды в шутливой форме рассказал ей, что в собачьих боях участвуют только самцы и это неслучайно, потому как самки грызутся до полной победы над соперницей – её смерти. Видимо, в этом что-то есть, если проводить определённые аналогии с особенностями конструкции женской психики, – горестно подумала она.

Клим, видя удручённое состояние своей соседки, вновь достал чистый лист бумаги.

– Дуся, что случилось? На тебе нет лица.

– Их бёзе! (нем.) – ответила она ему.

– Что это значит?

– Я злая…

– А в чём дело?

– Я готовлюсь к бою!

– С «Рыжим»?

Улыбка пробежала по её лицу. Дуся на мгновение задумалась, стоит ли показывать Климу полученную записку. А впрочем, почему бы нет, она безликая, автор неизвестен. Хотя, его может знать Клим…