Повернувшись, тяжёлой походкой он снова двинулся к выходу, устраивая топор в руке поудобнее, явно готовясь им рубить. Вскоре непроницаемая тишина поведала Олегу и Тане о том, что он, выйдя в оставленную им же недавно открытой дверь, неслышно поднялся в покои старухи-людоедки.

– Как ты думаешь, Олежек, – шопот Татьяны был переполнен страхом, – он её убьёт?

– Убьёт, – Олег посмотрел на неё сурово. – Я бы сам её убил, только за ним не успею.

– А я бы не смогла… – шёпот Татьяны стал жалобным.

– У тебя есть подруги, за которых ты пошла бы и в огонь, и в воду?

– Да… Только такая, чтобы и в огонь, и в воду, у меня одна.

– А если бы её тут точно так же, как Жеку, сожрали, тоже б не смогла?

– Не знаю… Наверное, всё-таки смогла б.

Тяжело вздохнув, Татьяна замолчала.

И тут, через оставленную Юркой открытой дверь, до их ушей отчётливо донеслись звуки, судя по всему, схватки брата погибшего Жеки с бабкой! Сначала это были разъярённые, похожие на рёв раненного зверя, вопли. Потом их сменили какие-то, сначала бабкины, а потом и Юркины, злые выкрики. После чего последовали какой-то грохот, звуки ударов, беспорядочный топот.

Это продлилось несколько минут. Пять, может быть семь. После которых всё стихло.

– Они дрались? – глаза Татьяны были полны ужаса.

– Судя по всему, да.

– Хоть бы Юра победил! Хоть бы он победил, – молитвенно, ладонь к ладони, сложив руки перед грудью, забормотала насмерть перепуганная пленница.

И тут из-за входной двери раздались гулкие звуки чьих-то тяжёлых шагов. Кто-то явно спускался по лестнице! Потом вошёл в дверь подвала. Шаги были абсолютно не похожи бабкины, уже так много раз ими слышанные.

– Он победил, – чуть слышно проговорил Олег, повернув ликующее лицо к Тане.

И точно. Через несколько секунд из-за угла шатающейся походкой, держа испачканный теперь свежей кровью топор, с которым он ещё недавно оттуда ушёл, за самый край топорища, вышел Юрка. Вытерев окровавленной свободной рукой со лба пот, он окинул изможденным взглядом уставившихся на него из клетки Олега и Татьяну.

– Ты ранен? – Олег посмотрел на друга с беспокойством.

– Эта тварь напоследок меня покусала!

– Ты убил её?

– Убить-то убил… – раздосадованно махнул изодранной в кровь рукой Юра. – Да только…

При последних словах он снова махнул всё той же рукой.

– Что? – обеспокоенно посмотрел на друга Олег.

– Эта тварь… – голос Юрика звучал удручённо. – В общем, когда я поднялся, она спала. А когда я ударил её топором, раскроив ей череп почти на две половины, она поднялась и бросилась на меня!

Глаза Юрки говорили о том, в каком шоке пребывал он до сих пор.

– «Ты убил меня! – прохрипела она. – И теперь займёшь моё место!» – продолжал он, немного переведя дыхание. – А потом, с воплями, как бросится на меня! И давай кусаться, как собака! А потом тереться своей кровью по ранам на моей руке.

– А ты?

– А что я? Ещё несколько раз её рубанул… Она же словно и не почувствовала тех ударов. Когда же укусила меня несколько раз да кровью своей раны извозила, остановилась, посмотрела на меня и говорит: «Ну всё! Теперь ты будешь вместо меня!» И рухнула на пол.

– Ничего себе, – только и смог проговорить Олег.

– Вот тебе и «ничего себе»!

– Странно, – задумавшись, вполголоса продолжал Олег, – что она на тебя набросилась. Она могла тебя обездвижить, даже не прикоснувшись. А уж потом…

– Не знаю, что она там могла, – перебил его Юрка. – Меня, видишь, просто покусала.

– Наверное, она из-за раскроенного черепа забыла, – попробовала вставить до этого молча слушавшая их разговор Татьяна.

И это оказалось кстати. Оба друга сразу перевели на неё взгляды, в которых читалось согласие с её словами.

– Точно, – согласился Олег.

Юрка же ничего не сказал. И тогда его друг продолжил их беседу, так, будто она и не прерывалась:

– А ты чувствуешь что-нибудь?

– Что?

– Ну, чувствуешь что-нибудь в себе от бабки?

– А, вон ты о чём! – усмехнулся Юрка. – Так, ничего. Только…

– Что «только»?

– Не знаю, как сказать… Там наверху лежит кое-то из Жекиных останков… Я едва посмотрел на них, как мне сразу захотелось их съесть!

– Да ты что?!

– Это ещё не всё. На тебя я тоже с каждым мгновением смотрю всё больше и больше по-другому!

– Чего? – Олег посмотрел на друга ошарашенно.

– Ты бы валил отсюда, пока я ещё в состоянии в себе это контролировать, – мрачно проговорил Юрка, поднимаясь и подходя к клетке с другом. – Говорю же, эта зараза во мне, я чувствую, становится всё сильнее и сильнее!

Юрка резко распахнул решетчатую дверь, несмотря на то, что открыть её ни у кого, кроме старухи-людоедки, до этого не получалось.

– Видишь? Сила бабки ко мне уже перешла. Если и не полностью, то уже почти. Калитку-то я твою открыл запросто. Давай, беги отсюда, пока чего не случилось.

Проговорив последнее, он посторонился от двери удерживавшей пленников клетки.

– А ты? – в ужасе промолвил ему Олег.

– А что я? Мне теперь, судя по всему, крышка! Ведь если я ничего с собой не сделаю, скоро начну жрать человечинку…

Помолчав несколько секунд, Юрка продолжил:

– Жрать людей я точно не буду. В то же время убить себя у меня вряд ли получится. Старуха ведь после моих ударов не подыхала! Хотя каждый из них, особенно первый, медведя бы уложил.

– Убить себя?! – Олег был снова шокирован. – Что ты такое говоришь?!

Ничего не отвечая другу, Юрка посмотрел на него с мрачной улыбкой. Потом перевёл взгляд на Таню и ещё больше отступил в сторону, пропуская их к выходу из подвала. И та тут же рванулась туда.

– Я не оставлю тебя! – вырвалось у Олега, да только Юрка его осадил:

– Иди, тебе говорю! Мне, в конце-концов, здесь ничего не грозит. Тебе же, если останешься…

Крыть было нечем, и, постояв возле друга ещё несколько мгновений, посмотрев на него так, как смотрят, прощаясь навсегда, Олег медленно побрёл к ведущей наверх двери, где его уже ждала Татьяна. Глаза застилали слёзы, равно как и у Юрика, который ещё твёрже знал, что увидеться им было не суждено уже никогда.

* * *

По улице вечернего города медленно брели под руку парень и девушка. Весна уже полностью подготовилась к тому, чтобы передать «бразды правления» ещё только зарождавшемуся, но уже такому настырному лету, отчего на улице стояла отличная тёплая и сухая погода. И последнее так располагала молодёжь вот так под звёздами гулять!

Они шли, не говоря друг другу ни слова, лишь изредка переглядываясь и каждый раз с жадностью ловя взгляды друг друга. Как будто они были немы и только и могли общаться такими взглядами. Однако, немы они вовсе не были. Просто и без слов каждый из них отлично зная, что творилось в голове у спутника. Там просто не могло твориться ничего другого, кроме того, о чём уже который день, точнее даже было бы сказать неделю, думал и Олег, и Таня, во взглядах которых улыбка если и была, то она была прикрыта такой плотной завесой неизгладимой печали, что рассмотреть её было почти невозможно.

Они так и остались в неведении относительно того, что стало с Юркой дальше. Для всех он, как днём раньше и его брат, так и остался без вести пропавшим. Рассказам Олега и Тани про бабку-людоедку, конечно же, никто вокруг не поверил. Даже родители братьев-близнецов. Сам же Олег, наведавшись позднее пару раз в дом старой людоедки, – он оказался заперт, ему даже пришлось залезть в него через окно, выдавив стекло, – ни Юрика, ни каких бы то ни было следов пребывания там его или до него бабки, там не нашёл. Ни трупа последней, убитой тогда братом Жеки, ни окровавленного пня с кучей отрубленных голов, ни даже той железной клетки в подвале… Всё напрочь исчезло, как будто вовсе ничего и не было. Даже крови на полу или хоть каких-то следов от клетки или крюка над пнём. Как будто не было и того, что произошло недавно в том жутком подвале…