Глава 4

Беседа Переверзева с генерал-лейтенантом продолжалась до позднего вечера. Так что консультант оказался прав – до вылета у майора так и не нашлось времени открыть полученный разговорник. Но когда погрузились в самолет, Переверзев постарался наверстать упущенное. Учил прежде всего вопросы: «где?», «как пройти?», «кто?», «что?» А еще рекомендованные генерал-лейтенантом «врачи», «боевики», а также такие слова, как «солдат», «друг», «враг», «еда», «вода», «да», «нет».

Бойцы, заметив, чем занят их командир, подсели к нему, и каждый постарался показать, что кое-что уже успел выучить. Получилось нечто вроде общего экзамена, где все экзаменовали друг друга. Оказалось, что лучше всего получается у Мусагалиева и, как ни странно, у веселого рядового Куликова. Зато Терехин с Таракановым, как ни старались, все время путали слова.

Хоть и пытался Переверзев использовать каждую минуту полета с пользой, но через два часа не выдержал и начал засыпать. Да и солдаты устали, это было заметно. Тогда все отложили разговорники и легли отдыхать.

Проснулся майор от того, что кто-то тронул его за плечо. Переверзев открыл глаза и увидел склонившегося над ним генерал-лейтенанта.

– Просыпайся, майор, – сказал Кузьмин. – Внизу Кабул, садимся.

Переверзев выглянул в иллюминатор и удивился: внизу царил почти такой же мрак, как и в горах, над которыми они пролетали. Лишь кое-где виднелись редкие россыпи огней. Если бы это было в России, он бы решил, что они подлетают к какому-то поселку, но никак не к крупному городу.

Кузьмин заметил его удивление.

– В афганской столице иллюминации немного, – сказал он. – С одной стороны, электричества не хватает, его берегут. А с другой – здесь нет ни ночных клубов, ни баров, плохое уличное освещение. Да и люди рано ложатся спать. Здесь другая жизнь, не та, к какой мы привыкли.

Впрочем, когда подлетели к аэродрому, оказалось, что здесь все штатно: горят все положенные огни, хорошо видна посадочная полоса. Вот колеса ударились о бетон; самолет развернулся, прокатился немного и замер. Один из пилотов открыл дверь, снаружи уже подкатили невысокий трап, и Переверзев вслед за Кузьминым спустился на бетон.

Сначала ему показалось, что их вообще никто не встречает. Но потом от стоявшей неподалеку машины отделилась темная фигура. Человек подошел к ним, и майор увидел пожилого афганца в кожаной куртке. Тут Переверзев ощутил, что на летном поле довольно холодно, дует резкий ветер.

Встречавший шагнул к Кузьмину, и они обнялись.

– Рад тебя видеть, Михаил, – сказал незнакомец. – Как долетели, нормально?

Он говорил по-русски совершенно правильно, только с небольшим акцентом.

– Да, все в порядке, – отвечал Кузьмин. – Вот мои друзья. Им надо переночевать – ну, ты знаешь.

– Да, ты говорил, – кивнул встречавший. – Сколько вас?

– Со мной десять человек, – отвечал Кузьмин.

– Тесновато будет, но ничего, как-нибудь поместимся, – сказал афганец, после чего повернулся и направился к автомобилю.

Переверзев обратил внимание, что встречавший не представился и Кузьмин не сделал попытки их познакомить. Видимо, так было надо.

Машина оказалась вместительным, хотя очень старым и побитым «Лендкрузером». Вместить в него десять человек, да еще с оружием и багажом, оказалось трудно, но в конце концов все влезли, и водитель, резко взяв с места, погнал внедорожник по ночным улицам. Ехал он очень лихо: на редкие светофоры внимания не обращал, на поворотах скорость почти не снижал. В общем, ехали с ветерком.

Через полчаса машина въехала в ворота какого-то дома. Водитель открыл еще одни ворота и загнал автомобиль внутрь дома.

– Все, теперь можно выходить, – сказал он.

Прибывшие выбрались из машины. Они оказались в низком, тесном гараже. Хозяин позвал:

– Фарид!

Вошел молодой парень в ковбойке и джинсах. Хозяин обратился к нему на своем языке, и Переверзев с сожалением должен был констатировать, что не понял ни слова. Выслушав распоряжение (а по тону легко было понять, что это именно распоряжение, а не просьба), парень молча ушел. Вслед за хозяином гости миновали несколько комнат и вошли в просторное помещение, посредине которого стоял длинный стол. Видимо, это была столовая, и гостей сюда позвали не просто так: несколько женщин сновали взад и вперед, внося вкусно пахнущие блюда. Вскоре стол был накрыт, хозяин прочел короткую молитву, и все приступили к еде. Переверзев понял, что это была баранина, так хорошо приготовленного барана ему есть еще не приходилось.

За столом, кроме гостей, сидел только сам хозяин. Ни Фарид, ни женщины с ними не сели.

– Какая ситуация с нашими переговорами? – спросил Кузьмин, утолив первый голод. – Кто-то из правительства сможет нас принять?

– Да, на десять часов назначена встреча с Махмудом Тахиром, советником министерства госбезопасности, – отвечал хозяин.

– А сам министр, значит, встретиться не захотел? – сказал Кузьмин и покачал головой: – Ох и осторожный он человек…

– Только осторожные люди выживают в наши времена, – заметил хозяин. – Ты пойдешь один или вместе со твоим другом?

Генерал-лейтенант быстро взглянул на Переверзева и ответил:

– Кирилл тоже пойдет. Надо же ему посмотреть на живого афганского чиновника.

– Вы что, хотите сказать, что потом мне придется видеть только мертвых чиновников? – уточнил майор.

За столом раздался дружный смех – солдаты оценили шутку. Однако ни генерал-лейтенант, ни хозяин дома даже не улыбнулись.

Пока они ели, рассвело. Вновь появился Фарид и провел гостей в отведенное для них помещение. Солдаты, не выспавшиеся в самолете, вновь улеглись подремать, а Переверзев принялся переодеваться. Кузьмин объяснил, что перед чиновником министерства безопасности он должен предстать как официальное лицо. Поэтому майор надел свою обычную форму.

Одевшись, Переверзев вышел во двор, где его уже ждал Кузьмин. Консультант переодеваться не стал, так и остался в своей цветастой рубашке. Через плечо у него висела холщовая сумка. Хозяин довез их, в центре высадил и быстро уехал. Переверзев оглянулся, ожидая увидеть здание министерства, но вокруг были только магазины, да еще здание, похожее на школу.

– Министерство за углом, – объяснил Кузьмин. – Мы немного пройдемся, не помешает. А вот нашему хозяину может помешать, если он продемонстрирует слишком большую дружбу с русскими. Не надо, чтобы власти знали, что он пригласил в свой дом русскую военную группу. Так что, если советник спросит, где твои солдаты, скажи, что они остались на аэродроме.

Они свернули за угол и прошли один квартал. По дороге Переверзев внимательно осматривался. Теперь, днем, Кабул уже не выглядел пустыней, как показалось ночью. Это был шумный, оживленный восточный город. Майору он напомнил Стамбул, в котором он не раз бывал.

Здание министерства было ограждено двумя заборами, возле каждого прохода стояли часовые, проверявшие документы. Кроме документов, они проверили и сумку, которую нес Кузьмин.

– Меры предосторожности совсем не лишние, – объяснил Кузьмин. – Здесь все правительственные здания находятся под усиленной охраной. А также гостиницы, где живут иностранцы, школы, где учатся дети чиновников, банки… «Непримиримые» то и дело устраивают провокации.

В здании министерства царила деловая суета. Люди с папками бумаг сновали по коридорам, слышно было, как там и сям звонят телефоны. Переверзев обратил внимание, что здесь немало женщин, одетых по-европейски.

Кабинет советника Тахира находился на третьем этаже и был обставлен весьма скромно. Советник, человек средних лет, одетый в европейский костюм, встретил гостей у двери, проводил к столу, усадил. Выяснилось, что по-русски он не говорит, зато бегло изъясняется по-английски. На этом языке и шла беседа.

– Прежде всего я хотел бы выразить свое глубокое сожаление в связи со случившимся, – начал советник. – Мы были уверены, что в этом районе не будет боевиков. Их там не было весь последний год. Поэтому мы и послали туда ваших врачей без сопровождения солдат. Теперь мы сожалеем об этом.

– А что говорят местные жители? – спросил Переверзев.

– Да, мы посылали туда человека из нашего министерства, – ответил Махмуд Тахир. – Он поговорил с каждым жителем кишлака. Жители рассказали, что на рассвете в кишлак вошли люди с автоматами. Они не представлялись, ничего не говорили. Они точно знали, в каком доме находятся врачи, и направились прямо туда. Врачей разбудили, заставили одеться и увели в горы. При этом нападавшие захватили с собой большую часть медикаментов, привезенных медиками.

Услышав эти слова, генерал-лейтенант Кузьмин подался вперед.

– Они взяли с собой медикаменты? – спросил он. – А какие именно?

– Я же говорю – почти все, что были, – отвечал советник. – Антибиотики, обезболивающие, противовоспалительные… Впрочем, если вам интересно, у меня есть список.

И он протянул Кузьмину листок бумаги. Тот погрузился в чтение, а советник Тахир спросил Переверзева:

– Скажите, какую помощь мы могли бы вам оказать? Наверное, вы захотите вылететь в провинцию Парван, в тот кишлак, поговорить с людьми? Мы дадим вам вертолет, несколько солдат для охраны, переводчика.

Майор замялся. Он не знал, что ответить на это предложение. Лететь в кишлак ему казалось бессмысленным. Что он может там узнать? Взять след в горах, спустя четыре дня после похищения, тоже нереально. Но надо ли отказываться от вертолета?

Он оглянулся на генерал-лейтенанта. Тот как раз закончил изучать список похищенных медикаментов, засунул листок себе в карман и сказал:

– Надеюсь, я могу оставить это у себя, советник? Что касается вашего предложения, то российская сторона выражает вам глубокую признательность за заботу. Но мы знаем, что у афганских войск не так много техники и людей, чтобы отвлекать их для сопровождения моего коллеги. Я надеюсь, что нам предоставит вертолет командование ISAF.

– Разумно, очень разумно! – похвалил советник Тахир. – Вертолетов у нас действительно не хватает. Так вы еще не встречались с представителями Международных сил? Надеюсь, вы встретите с их стороны полное понимание. Если же возникнут какие-то проблемы – обращайтесь ко мне.

С этими словами советник встал, давая понять, что беседа закончена. Они попрощались как лучшие друзья.

Когда вышли из кабинета, Переверзев спросил:

– А почему вы отказались от их вертолета? У них что, действительно такие проблемы с техникой?

Генерал-лейтенант усмехнулся:

– Техники у них и правда не хватает, но дело не в этом. Советник давал нам вертолет, чтобы лететь в провинцию Парван, где пропали наши медики. Но какой смысл нам туда лететь?

– Да, я подумал о том же, – поддержал его Переверзев. – Даже если местные жители будут с нами откровенны (а это не факт), они не смогут сказать, куда именно душманы увели пленных.

– То-то и оно, – сказал Кузьмин. – Лететь нам надо туда, где держат наших врачей. Узнаем место – тогда и вертолет можно заказывать.

– И где же мы его узнаем? – спросил майор. – Может, в Интернете поищем?

– Шутишь? – спросил генерал-лейтенант. – Это хорошо, что ты шутишь. Это признак уверенности. А по существу вопроса отвечаю: узнать место – моя задача. За этим я с тобой сюда и прилетел. Так что мы сейчас разделимся. Ты пойдешь на встречу с представителем Международных сил, а я… навещу старых друзей. После встретимся, обменяемся впечатлениями. Штаб-квартиру ISAF ты легко найдешь – она через два квартала отсюда. А когда выйдешь от американцев, тебя будет ждать наш хозяин, он отвезет тебя домой. Там и увидимся. Задача ясна?

– Вроде ясна, – ответил Переверзев. – Один вопрос. Если американцы будут предлагать вертолет и помощь своих солдат, соглашаться или нет?

– Вертолет обязательно бери, – отвечал Кузьмин. – От их солдат я бы тоже не отказался, но только их не будет. Я же говорил, что они без крайней нужды не участвуют в боевых операциях. С их точки зрения, тут нет крайней нужды. Ну, нам пора расставаться…

Майор ожидал, что генерал-лейтенант просто повернется и уйдет. Но тот поступил иначе. Он полез в свою сумку и вытащил оттуда нечто вроде рубахи – одежду, в которой ходили большинство афганцев. На голову он надел шапку песочного цвета, на нос – темные очки и совершенно преобразился. Своим загорелым лицом он теперь совсем не отличался от большинства прохожих.

– Ну вот, теперь я могу отправляться на встречу с друзьями, – сказал консультант. – Понимаешь, они любят гостей, одетых в традиционный наряд.

И, не говоря больше ни слова, генерал-лейтенант повернулся и двинулся прочь.