– Сейчас, наверное, масса слухов на эту тему?

– Да уж, хватает, – подтвердила Лаура, – но я уверена, что все это подлая провокация. Сегодня, когда Венесуэла выдерживает такой натиск тех, кому не по нраву наше стремление вперед, можно ожидать всякого. И вот пример – враги ударили гнусно, из-за угла…

– А вы будете принимать участие в расследовании? – поинтересовался Батяня.

– Да, я тоже войду в совместную комиссию по проверке «Кинжалов», – сказала девушка, – так что мы с вами теперь вдвойне коллеги: и по десантному братству, и по этой работе. Вы не против? – улыбнулась она.

– Против, – серьезно сказал Лавров, – ваша красота отвлекать будет.

Оба рассмеялись. Благодаря шутке напряжение было окончательно снято. Знакомство завязалось, но дело – прежде всего.

– Я бы хотел с вашего разрешения осмотреть вот этот парашют, – кивнул Батяня на расстеленный на столе шелк, – насколько я понимаю, им еще не пользовались?

– Да, вы совершенно правы. Пожалуйста, майор, прошу вас.

Любезно воспользовавшись согласием, Батяня внимательно осматривал парашют – каждая складка, каждый участок ткани прошли через его пальцы, но ничего подозрительного майор не обнаружил. С ходу зацепиться за что-то не получалось.

– Все в порядке, – заключил он через некоторое время, – никаких отклонений от нормы не наблюдается.

– Может быть, кофе, майор? – любезно предложила Кабрера.

– Нет, благодарю вас. Скажите, лейтенант, а нельзя ли взглянуть на парашют, на котором разбился полковник Диас?

– Конечно. Все, чем мы можем помочь вам, находится в вашем распоряжении, – сказала Лаура, – ведь в наших общих интересах найти истину. Сейчас я принесу тот самый парашют.

Кабрера удалилась, и Батяня остался один. Прохаживаясь вдоль стеллажей, он присматривался к обстановке Арсенала. Впрочем, все здесь было «в рамках» соответственного учреждения. Ничего лишнего, все предельно функционально. Ряды шкафов, стеллажей, полок, на которых размещались комплектующие ВВС Венесуэлы. На подобное майор за годы службы насмотрелся предостаточно. Несколько разрушали этот порядок забытые на столе Лаурой зеркальце и помада. Да, женщина всегда остается женщиной, даже на службе в вооруженных силах…

Батяня крякнул, думая о том, что лейтенант вполне могла бы найти себе совсем другую профессию, связанную как раз с эксплуатацией ее красоты. Во всяком случае, карьера модели для нее подходила бы идеально. Однако раз девушка решила так – значит, это ее призвание. Тем более что в военной форме она выглядела – закачаешься!

Через несколько минут благодаря возвратившейся Лауре парашют бедняги Диаса оказался перед Батяней. Естественно, после извлечения из воды купол оказался здесь как важнейшее вещественное свидетельство, способное пролить свет на загадку гибели десантника.

Последовала та же знакомая ему до мелочей процедура исследования. И здесь все было в порядке, однако одна деталь привлекла к себе внимание обращавшего внимание на каждую мелочь майора. На парашюте покойного Диаса шелк вытяжного парашюта был почему-то чуть иного цвета, чем на всех остальных «Кинжалах».

– Это именно тот парашют? – еще раз переспросил майор.

– Тот самый, – со вздохом сожаления подтвердила Кабрера.

На лице лейтенанта красноречиво читалось то, что полковник Диас был тем, кто запоминается надолго.

– А вы хорошо знали полковника? – продолжал расспросы Батяня.

Еще не вполне ясно представляя себе свою дальнейшую стратегию, Батяня, как обычно, старался собрать побольше информации, чтобы потом рассортировать ее. Так сказать, разложить по полочкам и составить из всего собранного свою «программу». Пока что до этого было еще очень далеко, но сбор информации уже шел полным ходом.

– Ну, конечно, майор, мы были знакомы. Во-первых, коллеги, во-вторых, неоднократно вместе участвовали в учениях.

– И если не секрет, что это был за человек? – поинтересовался Лавров.

– Вы спрашиваете о личных качествах или о деловых?

– Прежде всего, конечно, о деловых. Да и вообще…

– Что касается своей работы, полковник Диас был профессионалом экстра-класса, – глядя куда-то в сторону, произнесла Лаура, – я бы смело сказала, что это был лучший десантник страны. И думаю, мое мнение могут подтвердить все те, кто связан с этим родом деятельности.

У майора имелась еще масса вопросов, при получении ответов на которые он надеялся если не выяснить все, то, во всяком случае, обозначить хоть какие-то ориентиры, но дальнейшая беседа была неожиданно прервана. Дверь открылась, и в помещение вошел молодой офицер ВВС Венесуэлы. Поздоровавшись с Кабрерой, он воззрился на Батяню. Офицеры представились друг другу.

С самого начала стало ясно, что этот капитан к Лаврову недружелюбен, да он и не пытался это скрывать.

– И что же господин майор делает у нас?

– Майор командирован сюда для выяснения причин трагедии.

– Не уверен, что это хорошее решение. Сеньору из Москвы здесь нечего делать, это режимный объект. От русских вообще хорошего ждать не приходится, – пренебрежительным тоном заявил капитан.

– Почему вы так считаете? – прищурился Лавров. – У вас что, есть на это основания?

– Из личного опыта. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не отличать черное от белого. Ваши соотечественники то бракованные парашюты подсунут, на которых гибнут наши лучшие военные, то в ООН от безосновательных нападок гринго не защитят.

– Насколько мне известно, Россия всегда поддерживает Венесуэлу, – парировал российский офицер.

– Вам известно! Да против американцев вы и слово боитесь сказать в защиту нашей страны! – повысил голос нахальный капитан. – Нам самим приходится отбиваться от тех, кто спит и видит Венесуэлу на коленях. А быть пособниками американцев – занятие малоприятное.

– Вот мои документы, – протянул Батяня бумагу, – прошу удостовериться в моих полномочиях.

В отличие от Кабрере, здесь, как говорится, «коса нашла на камень». Капитан, бегло пробежавшись по документу, пренебрежительно вернул его Батяне. Тут же выяснилось, в чем причина столь вольного поведения капитана. Офицер оказался личным пилотом вертолета президента Венесуэлы, так что он мог себе и не такое позволить. А появился капитан Маурильо здесь, чтобы сообщить о том, что именно он в скором времени будет сопровождать российскую делегацию по «указанному маршруту». Сам маршрут, правда, не разглашался.

– Да что мне ваши документы, – пренебрежительно заявил пилот, – все это дела не меняет. Угробили нашего десантника, а теперь хорошенькими хотите показаться? Естественно, надо же создать видимость, чтобы денежки ваши в трубу не вылетели. А сейчас в комиссии входите, учите нас уму-разуму… По моему глубокому убеждению, все это фальшивка и показуха. Только и думаете, как бы нас продать подороже!

– Габриель, – укоризненно сказала Лаура, – майор прибыл, чтобы разобраться.

– Да все я прекрасно знаю, – раздраженно отмахнулся венесуэлец, – все это болтовня. Уж если наши специалисты не разобрались, то чего можно ожидать от делегации, члены которой незнакомы с местной спецификой?

Кабрера, стоя за его спиной, только пожала плечами: мол, что тут скажешь?

«Поговорил бы я с тобой в другое время и в другом месте, – подумал майор, – да только вряд ли получится. Если я и на такое стану размениваться…»

Пилот, наверное, еще долго бы высказывался по поводу «предателей-русских», у которых в голове сидят только баксы, но Лавров не имел больше никакого желания слушать монолог горячего венесуэльского мачо.

– Извините, – спокойно сказал Батяня, – не буду вас больше задерживать. До встречи. Кстати, где и когда?

– Ждите приглашения, – несколько загадочно бросил Маурильо.

– Честь имею, – козырнул Лавров, покидая помещение.

* * *

После того, как Батяня отправился в Арсенал, а трое чиновников уехали на какую-то встречу, инженер и Кондратов остались вдвоем. Спецслужбист заявил, что ему нужно поработать в номере, а Пушкарев решил прогуляться по Каракасу. Он с удовольствием подумал о том, что дела – делами, но без отдыха обойтись никак нельзя.

Командировка в Венесуэлу, при всей ее серьезности, для инженера явилась отдушиной. После ада семейной жизни ему очень хотелось отдохнуть. Жена, которая в последние месяцы достала его по полной программе, двое детей далеко не ангельского поведения – все это давило на мозг и требовало хоть какой-то смены деятельности. Кондратов предупредил, чтобы инженер нигде не шлялся, особенно в вечернее время, но, выйдя на улицу, тот забыл обо всех предупреждениях. В руках у него был только что приобретенный план города, в кармане лежали командировочные и «президентские» деньги, так что жизнь казалась прекрасной.

На улицах города было видно, что подавляющее большинство населения – это смесь европейцев, африканцев и креолов – своеобразное наследие колониальной эпохи. В Венесуэле люди с белой кожей составляют не более трех процентов населения страны, поэтому те, кто приезжает в страну из Европы и Северной Америки, просто не могут остаться незамеченными: это Пушкарев почувствовал на себе.

На улицах царило настоящее столпотворение. Пробки в Каракасе – обычное дело: город большой, машины недорогие. Пушкарев прокатился на одной из самых интересных достопримечательностей столицы Венесуэлы – канатной дороге, ведущей на гору Авила. Во время подъема и спуска можно было видеть потрясающую панораму Каракаса – с одной стороны открывался вид на город, с другой – на море.

В центральной части города ему бросилось в глаза огромное количество уличных торговцев и тех, кто предлагал самые разнообразные услуги. Прохожие могли получить все – от свежевыжатого сока до чистки обуви. Пушкарев поразился забавной услугой, еще не освоенной в России – «предприниматели» приглашали позвонить по сотовому телефону. Перед ними на табуреточке лежали пять-шесть мобильников, прикованных к ней мощной цепью.

– Попробуй, укради! – хмыкнул Пушкарев, глядя на стены домов, где можно было прочитать все, что думают венесуэльцы о политике.

«Уго не ушел!» «Команданте – до двадцать первого года!» «Толстосумы не вернутся!» «Нефть и президент служат народу!» «Гринго – вон!»

На город опустились сумерки, и столица засверкала огнями. Устав от прогулки, гость страны подался в кафе – культурно отдохнуть, благо рядом призывно мигала разноцветным светом вывеска «Каролина».

Бывшая там в самом разгаре дискотека, абсолютно не похожая на российскую, поразила Пушкарева музыкой и танцами. В отличие от России, здесь все выглядело иначе. Европейских или американских ритмов не было и в помине – только свои. Как известно, латиноамериканская культура выражается во многом в музыке – здесь танцуют все и везде, и делают это прекрасно. В этом Пушкарев быстро убедился. Наблюдая за местными красотками, инженер расслабился и отдыхал, пробуя разнообразные крепкие напитки.

Молодая брюнетка подошла к стойке, пританцовывая на ходу. Ее длинные, черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Пушкарев сидел рядом, допивая местный коктейль с каким-то мудреным названием. Стройные бедра брюнетки задели его за живое. От девушки, от ее лица, исходила такая чувственность, что инженер не выдержал.

– Разрешите пригласить вас за мой столик, сеньора, – сказал он, улыбаясь во весь рот.

– А вы что, иностранец? – взглянула на него смуглянка.

Ее большие глаза с длинными ресницами пристально и чуть иронично глядели на белобрысого «мачо».

– Как вы узнали? – удивился он.

– Да что же тут непонятного? – хихикнула девушка. – И так все ясно: и акцент, и загар…

Загар инженера действительно намного отставал от жителей Каракаса, но Пушкарев об этом как-то не подумал. Девушка, поломавшись еще немного, уселась вместе с ним за столик.

– Вы гринго? – поинтересовалась она, приглядываясь к физиономии нового знакомца. – Нью-Йорк, Сан-Франциско?

– Нет, я русский! – решительно замахал руками инженер, прекрасно зная об отношении к штатовцам в Венесуэле, особенно в последнее время.

– Неужели? Впервые встречаю здесь русского. И что вы тут делаете?

– Бизнес, – важно произнес Пушкарев.

Рассказывать о том, для чего он здесь, было вообще запрещено, да и к тому же гостю из России хотелось предстать перед девушкой в самом выгодном свете. Бросая на нее масляные взгляды, он уже начинал прикидывать, как бы мог сложиться вечер при наиболее удачном стечении обстоятельств.

– Тогда, наверное, вы из Москвы? – проявила свое глубокое знание географии девушка, назвавшаяся Маргаритой.

– Нет, – разочаровал ее инженер, – я не из столицы.

– Ну, я больше и городов-то не знаю, – бросив тщетную попытку вспомнить хотя бы еще один населенный пункт в далекой северной стране, Маргарита достала маленькое зеркальце и взглянула на свое миловидное лицо, поправив волосы.

– Можно, я буду звать вас Марго? – продолжил натиск инженер.

– Пожалуйста, – равнодушно кивнула она.

Имя Марго напомнило Пушкареву о старой знакомой из Томска, с которой лет пятнадцать тому назад у него был роман.

– Что вам заказать? – наклонился он к девушке.

– Я бы выпила коктейль «Дайкири», – томно сказала дама.

Она без конца озиралась вокруг, словно ожидая увидеть кого-то, но этому инженер не придал значения. Он заказал даме целых три коктейля, сам же выбрал текилу. Опрокинув одну за другой рюмки обжигающего напитка, инженер принялся рассказывать о своей вымышленной жизни бизнесмена, желая поразить новую знакомую. Хмель уже разобрал его, и речи становились все более запутанными.

– Ты что здесь делаешь, Маргарита? – вдруг раздался над ними раздраженный голос.

– Как видишь, отдыхаю, – фыркнув, ответила девушка, – или тебе нужен подробный отчет?

– Я ищу тебя уже третий час.

Пушкарев поднял мутные глаза, увидев над собой здоровенного мужика лет тридцати пяти.

– А зачем меня искать? – пожала плечами Маргарита. – Я свободная девушка. Разве я не могу пойти прогуляться?

– Кто это? – спросил инженер, наклоняясь к девушке. – Это… это твой парень?

– А, – отмахнулась она, – был мой, а теперь я с ним в ссоре. Не обращай внимания.

– Почему ты мне не отвечаешь? – возвысил голос парень.

– Отстань! – начала сердиться и девушка. – Я не хочу тебя видеть.

– А вот мне надо с тобой поговорить, – отвергнутый ухажер был настроен самым решительным образом.

– У меня есть с кем вести беседу, – кивнула Маргарита на совсем захмелевшего россиянина.

– Чего?! – уже выкрикнул мужик. – Ты тут крутишь шашни у всех на глазах да еще издеваешься надо мной?

– Послушай, парень, – заговорил Пушкарев, – ты, по-моему, забываешься. Эта девушка никуда с тобой идти не хочет. И вообще, оставь ее в покое.

– Что-о? А это кто такой?

– Это тебя не касается, Леон, – сказала девушка.

– Ах, вот как ты заговорила!

– Молодой человек, отойдите от столика, иначе я за себя не ручаюсь! – стукнул кулаком по столу инженер.

– Ну все, гринго, ты меня достал, – побагровел оскорбленный воздыхатель, – пойдем, поговорим.

– Пошли, – решительно поднялся гость боливарианской республики, – сейчас я тебе покажу.

Дальнейшее происходило на улице. Под музыку, громко игравшую и здесь, посмотреть на «битву титанов» из дискотеки вышло много народу. Если бы не большое количество выпитого спиртного, инженер ни за что бы не полез не только в драку, но и вообще оказался бы от конфликта как можно дальше. Но сейчас он уже слабо отдавал себе отчет в реальности происходящего. Им руководило горячее желание заступиться за девушку. То, что в данном случае он – «третий лишний», представитель российского завода не понимал.

– Кто ты такой вообще? – парень непонимающе смотрел на непонятного субъекта. – Ты гринго?

– Дай ему как следует, Леон!

– Отправь его в нокаут! – слышались голоса вокруг.

Товарищи оскорбленного кавалера Марго, ухмыляясь, ожидали забавного зрелища. Комплекция гринго и венесуэльца были такими контрастными, что о каком-то «организованном» сопротивлении со стороны подгулявшего инженера думать не приходилось. Но винные пары окончательно затмили тому голову.

– Я защищаю честь девушки! – высокопарно выкрикнул он.

Почему-то эти слова вызвали громкий смех среди окружающих.

– Шел бы ты проспаться, последний раз тебе говорю, – заявил венесуэлец, – я смотрю, у тебя совсем крышу снесло.

– Что, кишка тонка?! – победно заорал Пушкарев.

На свежем воздухе ядерная смесь разнообразных спиртных напитков окончательно ударила ему в голову. Уже мало соображая, с боевым криком инженер бросился на «защиту справедливости». К сожалению, плохая координация и явное физическое неравенство не позволили нанести противнику хоть сколько-нибудь значительный урон. Удар широко размахнувшегося Пушкарева пришелся в пустоту. Зато его оппонент не заставил себя долго упрашивать. Придя в совершеннейшую ярость, он четко впечатал своим здоровенным кулачищем инженеру в глаз. Тот рухнул в какую-то лужу, так некстати оказавшуюся рядом.

«Водоем» был небольшим, но довольно глубоким, и инженер ухитрился вымазаться в нем по уши. Несколько раз он поднимался, но поскальзывался в жидкой грязи. Народ вокруг просто покатывался со смеху. На шум из кафе выбежали все посетители, и даже официантки в белых передничках и с подносами в руках, хихикая, глядели на «дуэль».

– Иди, умойся, – посоветовал ему здоровяк, – хватит с тебя.

– Ну нет! – инженер жаждал реванша.