Глава 2

Шумела вода. Скрежетал металл. Натужно гудела помпа. Моторный отсек научно-исследовательского судна «Профессор Молчанов», которое терпело крушение в водах Антарктики, был затоплен почти под самый потолок.

Оттуда доносились отчаянные крики и возгласы, перемежевывающиеся отборным матом:

– Потонем же! Надо отсюда выбираться! Все сматываемся! Живо!

Из приоткрытого люка показалась голова главного механика. Он буквально вынырнул из моторного отсека и заскользил по дощатому настилу палубы. Следом за ним оттуда один за другим стали выбираться и его многочисленные помощники.

Тут судно, медленно кренившееся на правый борт, вздрогнуло, дернулось. Один из механиков оказался не таким проворным, как его товарищи. Он не успел вовремя ухватиться за леер и упал в ледяную воду. Его моментально накрыла с головой волна, по которой скользила громоздкая льдина, толстая, но прозрачная, как стекло. Под ней показалось скованное ужасом посиневшее лицо. В широко открытых глазах читалась полная безысходность.

Младший механик несколько раз моргнул, словно бы прощаясь со своими товарищами, затем раззявил рот. В легкие хлынула вода. Обмякшее тело стало медленно погружаться в темную, непроглядную морскую пучину.

Если все те люди, которые оказались на палубе, уже мысленно попрощались с жизнью, то вот капитан Владимир Ерохин с радистом Николаем Леоновым, находившиеся в рубке, все еще не теряли надежды на спасение. Первый безуспешно пытался выровнять крен, перекачивая воду в балластную цистерну левого борта. Второй же посылал сигналы SOS, пока безответные.

– Ну и что там у тебя? – прошипел сквозь стиснутые зубы капитан, не отводя глаз от приборной панели, на которой мигали тревожные красные вспышки и противно попискивали датчики.

– Глухо, как в танке, – бросил радист и прикусил до крови нижнюю губу.

– Давай, Коля, давай!.. Кто-то же должен откликнуться.

– Надеюсь.

Вскоре старания Леонова были вознаграждены. На сигналы SOS, подаваемые им, откликнулся норвежский рыболовецкий сейнер. Но эйфория, охватившая радиста с капитаном, быстро прошла. Оказалось, что норвежцы находились слишком далеко и не могли вовремя прийти на помощь команде судна «Профессор Молчанов». Правда, при этом они пообещали, что свяжутся со своими соотечественниками, которые недавно разбили на берегу научно-исследовательскую станцию, и попросят тех выслать вертолет на место крушения корабля.

После этого связь с сейнером неожиданно оборвалась. Все попытки Леонова возобновить ее ни к чему не приводили. Складывалось впечатление, что норвежцы отключились нарочно.

– Вот же черт! – рыкнул радист и в сердцах ударил кулаком в стенку так сильно, что костяшки в кровь сбил.

– Без паники! – с напускной невозмутимостью бросил Ерохин, успокаивая то ли себя, то ли своего подчиненного. – Если они сказали, что нам помогут, значит, так и будет. Скандинавы слов на ветер не бросают.

– Почему вы в этом так уверены? – Леонов прищурился и тут же с подозрением добавил: – И вообще, они какие-то странные, эти норвежцы. Вроде обычные рыбаки, которым до науки никакого дела нет, а знают, что где-то неподалеку находится их научно-исследовательская станция. Да и есть ли она на самом деле?..

– Что ты имеешь в виду? – насторожился капитан.

– Может, они нам лапши на уши навешали, чтобы успокоить, а сами тем временем, пока мы будем тонуть, продолжат рыбку и крабов из воды таскать? Это же промысловики, для них улов важнее всего на свете.

– Брось о дурном думать! – шикнул на него Ерохин, который даже в мыслях не мог допустить чего-то подобного.

Вдруг через отчаянные возгласы на палубе, скрежет металла и гул помпы до слуха капитана донеслись приглушенные крики о помощи. Они исходили откуда-то снизу.

– Ученые! – спохватился капитан, который во всей этой суматохе забыл о том, что на борту вверенного ему судна помимо экипажа находится еще и научно-исследовательская группа. – Похоже, они в каюте застряли, не могут выбраться. – С этими словами Ерохин бросился к двери и скрылся за нею.

Радист Николай Леонов остался наедине с самим собой, но думал недолго. Он что-то пробормотал себе под нос, махнул рукой и побежал следом за Ерохиным.

Для любого капитана отдать команду о прекращении борьбы за живучесть судна – это почти то же самое, что решиться покончить жизнь самоубийством. Дается такое чрезвычайно трудно. Но капитан ответственен не только за судно, но и за жизни команды и пассажиров. Люди дороже любого железа. Ерохин наконец-то сделал свой нелегкий выбор и приказал всем организованно покидать судно.

– Почему бездействуете? Живее спускайте плоты на воду! – срывающимся голосом командовал Владимир.

Он с трудом удерживал равновесие на кренящейся палубе и шаг за шагом приближался к надстройке, в которой располагалась кают-компания.

Властный и решительный голос Ерохина отрезвлял механиков, заряжал их энергией. Словно выведенные из гипноза, они хватались за леера, карабкались по кренящейся палубе, начинали отвязывать спасательные плоты и спускать их на воду.

– Товарищ капитан, постойте, я с вами! – неожиданно услышал капитан, моментально обернулся на голос и увидел радиста, спешащего к нему.

Обычно Ерохин не прибегал к чьей-либо помощи, всегда и во всем полагался исключительно на свои силы. Но сейчас был не тот случай. Лишняя пара рук ему не помешала бы. Вдобавок капитан не знал, что ждет его там, внизу, под надстройкой, где располагалась кают-компания.

– Давай, только быстрее. Эти ученые уже наверняка по горло в воде сидят.

– Есть быстрее, товарищ капитан, – бросил радист и ускорился, рискуя упасть за борт тонущего судна.

В скором времени Ерохин с Леоновым уже спускались по винтовой лестнице.

До их слуха долетали встревоженные голоса ученых:

– Спасите! Замок заклинило! Мы не можем выбраться!

Спустившись по лестнице, капитан с радистом оказались в узком, слабо освещенном коридоре. Воды в нем было уже по колено, при этом она довольно быстро прибывала. Ерохин с Леоновым моментально оценили обстановку, поняли, что в лучшем случае у них есть пять-шесть минут, после чего весь коридор будет полностью затоплен.

– Поспешим! – обронил капитан и, увязая ногами в воде, двинулся по коридору, в дальнем конце которого виднелась дверь с иллюминатором, ведущая в кают-компанию.

За запотевшим стеклом то и дело возникали бледные, словно покрытые мелом, лица ученых. Они с надеждой в глазах поглядывали на Ерохина с Леоновым, которые приближались к ним, рискуя своими жизнями.

Когда капитан с радистом подобрались к двери, за иллюминатором показался руководитель научно-исследовательской группы Михаил Павлович Давыдовский, худосочный бородач с глубоко посаженными глазами.

Он тут же затараторил сквозь дверь, активно жестикулируя при этом:

– Замок заклинило. Так что пытаться открыть ключом бесполезно. – Михаил Павлович едва шевелил губами, посиневшими от холода. – Да и выломать его не получится. Мы уже пробовали…

– Не в обиду вам будет сказано, но мы с Николаем покрепче вас, ученых людей, будем, – неожиданно оборвал его Ерохин. – Так что посторонитесь-ка там.

Спорить Давыдовский не стал. Капитан и радист действительно были крепко сбитыми мужчинами.

Давыдовский коротко кивнул и отошел в глубину помещения вместе со своими людьми. Капитан с радистом переглянулись и, не сговариваясь, стали поочередно ударять в дверь своими могучими плечами. Но заклинившая коробка не поддалась даже и этим совместным усилиям.

Ерохин подскочил к пожарному щиту и сорвал с креплений ярко-красную кирку. Он широко размахнулся и ударил острым концом, но немного промахнулся. Кирка пробила обшивку всего в паре сантиметров от зазора. С третьей попытки капитан попал точно в цель. Кирка вошла между полотном и косяком. Радист тут же ухватился за плоский конец кирки. Капитан подналег плечом на длинную деревянную рукоятку. Было непонятно, что поддастся первым: сломается деревянная ручка, или же стальное полотно будет освобождено.

– Осторожно, рывками, не переусердствуй!.. – шептал капитан, толчками налегая на ручку кирки.

Противно заскрипел металл, и дверное полотно выскользнуло из плена. В кают-компании неровно моргало дежурное освещение. Ученые стояли по пояс в воде. Между ними плавали большие серебристые кофры с аппаратурой.

– Наконец-то! – вырвалось у Давыдовского. – Я уже думал, что нам тут конец придет.

– Вы почти не ошибались. – Ерохин криво усмехнулся, жестом направляя ученых к выходу. – Быстрее на палубу! Судно продержится на плаву минут десять-пятнадцать, никак не больше. Проследите, чтобы все ваши люди покинули борт. Вы их знаете лучше меня.

– Аппаратуру не забудьте! – Руководитель научно-исследовательской группы уже толкал перед собой большой серебристый кофр, похожий на гроб.

– Очень ценное?.. – спросил капитан, придерживая за ручку какой-то длиннющий футляр.

– Бесценное! – Ученый произнес это слово абсолютно серьезно. – Существует пока в единственном экземпляре.

– Ладно, лекцию можно будет и на берегу послушать. Спасайте своих людей и имущество. Вам виднее, что сколько стоит.

Ерохин спешил вернуться на палубу, где уже вовсю шла эвакуация. Теперь он был спокоен за научно-исследовательскую группу. Ученых вызволили из плена, и о них было кому побеспокоиться. Еще один спасательный плот, туго свернутый в цилиндр, ухнул в воду, и тут же сработала автоматика. Зашипел сжатый воздух, выходящий из баллона. Ярко-оранжевый плот почти мгновенно развернулся и закачался у борта «Профессора Молчанова», терпящего бедствие.

Ученые уже вытаскивали аппаратуру на палубу.

– Куда девать все это? – попытался докричаться до капитана Давыдовский.

– На плот грузите. Должен выдержать.

Плот подпрыгивал на волнах. За канаты его подтянули к наклонившемуся борту. Ученые бережно перегружали блестящие кофры с бесценной аппаратурой. Порывами налетал ветер, гнал с берега колючий снег. Невысокое солнце расплывшимся желтым диском светило с небес.

Один из членов научно-исследовательской группы, моложавый мужчина с аккуратной бородкой, подбежал к Ерохину, руководившему эвакуацией.

– Товарищ капитан, вездеходы спасать надо! – крикнул он. – Дайте мне двух человек из команды.

Ерохин прищурился и не смог вспомнить, как зовут этого ученого.

– Илья Шепелев, старший научный сотрудник, – подсказал обладатель аккуратной бородки.

– Какие на хрен вездеходы? Куда я их погружу. Дай нам господь спасти всех людей и ваше чертово оборудование. Не мешайте, присоединяйтесь к своим товарищам. Судно вот-вот на дно отправится.

Ерохин понятия не имел, какие именно вездеходы находятся на борту научно-исследовательского судна. Они стояли в больших ящиках, туго принайтованных к палубе. Ему почему-то представлялись гусеничные машины со стальными траками. Такие транспортные средства невозможно спасти с тонущего судна. Тут нужен плавающий кран, платформа на понтонах.

Но Шепелев не унимался и требовал:

– Товарищ капитан, дайте мне двух человек. Наши вездеходы держатся на поверхности воды не хуже ваших плотов.

Ерохин удивленно посмотрел на настойчивого старшего научного сотрудника и торопливо поинтересовался:

– Илья, вы верите в то, что говорите?

– Да, разумеется, – ответил тот. – Времени в обрез. Дайте мне двух человек.

– Черт с вами, – сдался Ерохин.

Он понимал, что операция по спасению вездеходов – это лишнее время, а значит, и огромный риск. Накренившийся «Профессор Молчанов» в любой момент мог перевернуться. Тогда люди, находившиеся на палубе, неминуемо погибнут. В том числе и он. Ведь капитану положено последним покидать борт судна, терпящего бедствие.

Теперь на борту оставались лишь шестеро. Все остальные уже находились на плотах и держались в отдалении от гибнущего «Профессора Молчанова».

Шепелев, двое его товарищей-ученых, столько же моряков и сам капитан отчаянно колотили топорами, кирками, ломами по деревянным ящикам, сработанным на совесть, каждый размером с небольшой автобус. Пищали выдираемые гвозди, спиралью завивалась металлическая обивочная лента, отлетали доски. Наконец отвалилась и целая стена ящика. Взору Ерохина предстал красавец вездеход, вид которого абсолютно не совпадал с тем, что ожидал увидеть капитан.