Глава 2

Пассажиры тянулись жиденькой неровной вереницей, словно не хотели лететь. Леня смотрел в иллюминатор и не понимал, как это десяток человек могут растянуть посадку в маленький самолет на целых двадцать минут. Ну вот! Кажется, все заканчивается. Вон четверо спешат, наверное, последние. И хромоногого с собой тащат. А…

И тут девушка в светленьком плаще подняла лицо и посмотрела прямо на Леню. Она стояла у самого трапа, и ее глаза были близко-близко. Никогда еще Леня Владимиров не видел у девушек таких лучезарных и притягательных глаз. Девушка уже поднялась по маленькому трапу, а он никак не мог вспомнить цвет волос, длину ног, размер груди. Казалось бы, привычный взгляд на симпатичную девушку, стандартный осмотр примечательных мест, а тут… Только глаза!

Невероятно, но девушка шла между сиденьями к нему. Села по другую сторону прохода и сразу полезла в сумочку за косметичкой. Это не удивило, потому что Леня привык, что девушки всегда в ситуациях, предшествующих знакомству, пытаются скрыть свой интерес к парню посредством бессмысленного поиска чего-то в косметичке и такого же бессмысленного манипулирования извлеченными из нее предметами.

Двое плечистых мужиков помогли подняться в салон третьему, что прихрамывал. А четвертый, вертлявый, на руках которого Леня заметил наколки, стал скандалить и уговаривать пассажиров с передних сидений пересесть дальше. Впереди он предлагал посадить больного, которому тяжело передвигаться. Его спутники молчали, но по всему было видно, что они своего скандального приятеля поддерживают. Под их хмурыми взглядами пассажиры заворчали, но стали пересаживаться на свободные места подальше от пилотской кабины.

Самолетик взлетел, натужно гудя мотором и вибрируя своими четырьмя плоскостям. Леня косился на красивую девушку и искал повода заговорить, познакомиться. Странная робость овладела им, такого он раньше за собой не замечал. И тут случилось то, что обычно происходит, когда упускаешь предоставленный тебе судьбой момент. На сиденье, где сидела прекрасная незнакомка, вдруг обернулся парень с круглым пухлым лицом и наглым сальным взглядом и противным голосом заговорил:

– Какая симпатичная попутчица! Всю жизнь мне не везет в этом деле, а тут такой подарок судьбы!

– Вы о чем? – высоким томным голосом осведомилась девушка и махнула на наглеца пушистыми ресницами.

– Представляете, мне друзья все время хвалятся после поездок. Им всем всегда попадаются в попутчицы то в самолете, то в одном купе поезда красивые девушки. Мне вот ни разу не попадались. Как заколдованный! А сегодня просто чудо. Вас как зовут? Меня – Михаил, Миша. А вас?

– Анджела, – скромно потупила взор девушка.

– Какое удивительное имя, – закатил Миша глаза, и Лене тут же захотелось врезать ему по морде. – Вы не киноактриса? Мне ваше лицо кажется знакомым.

Девушка тихо зарделась, демонстративно отвернувшись к иллюминатору лицом, но было видно, что эта незамысловатая лесть ей очень приятна. А еще, что эта Анджела, несмотря на свою красоту, не блистала интеллектом и повелась на глупый способ знакомства. Тем не менее Лене было очень неприятно, что этот Миша так откровенно «клеит» девушку. Хотя внешний вид парня говорит о том, что он вращается в иных кругах, нежели эта Анджела. В кругах деловых, современных. У него на лице было написано университетское образование.

– Вы здесь живете? – не унимался Миша, продолжая сохранять слащавое выражение лица, хотя рука его сделала такой жест, будто очертила помойку или иное убожество. – А в Читу по каким делам?

– Я там учусь… – жеманно прошептала девушка.

– А я вот по делам мотаюсь, – прокололся с несвоевременным признанием Миша.

Леня поморщился и еле удержался от комментариев. Если ты знакомишься с девушкой, то нужно проявить максимум интереса к ее персоне. А этот Миша даже не удосужился выяснить, а потом восхититься тем заведением, в котором учатся такие ангелочки. Он, как человек самоуверенный, самовлюбленный, излишне себя превозносящий над другими, в том числе и над провинциальными дурочками, сразу перешел к повествованию о себе родимом. Ясно, что она учится максимум в профессиональном училище на кондитера, парикмахера или какую-нибудь швею-мотористку, но Мише все равно терять лица не стоило.

– Я предприниматель, – с излишне подчеркнутым равнодушием добавил парень. – Деловые контакты, поиск партнеров по проектам.

Анджела тихо таяла от его внимания. Надо же, как повезло – и при деньгах, и красавец! Она как-то стала суетиться, видимо, не зная, чем еще понравиться такому подвернувшемуся «варианту». Ничего лучшего, чем порыться в косметичке, не придумала и тут же выронила на пол цилиндрик губной помады. Леня абсолютно машинально, нежели в попытке высказать свои симпатии соседке, нагнулся… И тут же стукнулся лбом с предпринимателем, который кинулся показать себя джентльменом.

– Е… – не сдержался от дешевой нецензурщины Миша, одарив Леню убийственным взглядом, и схватился за лоб. – Ты че? Поосторожнее нельзя?

– Не зашиб? – с легкой усмешкой поинтересовался Леня, которому не составило труда скрыть, что он тоже прилично ушибся.

– Не зашиб! – передразнил его Миша. – Твоим лбом только кирпичи колоть.

– Пробовал, – с улыбкой признался Леня, – больно.

Девушка чисто женским чутьем поняла, что двое молодых петушков сцепились из-за ее внимания. Правда, она не совсем точно оценила реакцию высокого красавца с фигурой атлета, но и его внимание ей явно польстило.

А Леня вздохнул и отвернулся к иллюминатору. Крушение надежд всегда неприятно. Даже не так! Крушение идеалов. Вот он эту девушку с дурацким именем Анджела, с этой дурацкой буквой «д» в простом имени Анжела, в своих мыслях и мечтах наградил множеством достоинств, а она оказалась пустышкой. Неприятно? Очень!

За окном плыла и плыла вековая тайга. Зеленые сопки вздымались и опадали седловинами и распадками. И все это сверху смотрелось, как пушистый ковер с зеленовато-бурым ворсом. Изредка зияли проплешины прошлогодней гари, которая медленно зарастала древесным подростом, да блестели, как чешуя огромного змея, мелкие речушки. Они вились, то расползаясь вширь каменистыми отмелями, то прятались под кронами деревьев в узких теснинах каменных русел.

Миша что-то без остановки болтал, видимо, травил байки, развлекая девушку. Леня перестал злиться на этого сытого красавца, испытывая даже некоторое злорадство, что с этой девушкой его ждут сплошные разочарования. И проблемы. Глупенькая девушка – это как неисправный механизм. Вроде и работает все, и тянет, а все время какие-то сбои, нарушение отдельных функций, без которых и механизм уже не механизм.

И тут до Лени дошло, что ассоциации с неисправными механизмами в его голове появились не без основания. Самолет стал заметно терять тягу. Что-то там происходило, как-то не так ровно работал двигатель. Вдруг он увидел, что из четверки мужиков впереди сидят на сиденьях только трое. А четвертый куда делся? И когда? Вон и дверь к пилотам приоткрыта. Туда ушел? Что-то серьезное?

Самолет неожиданно резко клюнул носом и пошел терять скорость с нарастанием какого-то гула. Леня даже почувствовал, как отрывается от сиденья. Что за чертовщина? Этого только не хватало! Он нащупал застежки ремней и пристегнулся к креслу, стиснув зубы. Если мотор работает, то пилоты должны вытянуть. Эти старые «Аны» тем и хороши, что в состоянии планировать, что их можно посадить почти на любую площадку. Черт, какие площадки в непролазной тайге. Тут же одни стволы…

Мысль о том, что самолет вот-вот разобьется, была неприятной, но все же Леня не терял присутствия духа. Ему приходилось рисковать жизнью, и не раз, а тут всего лишь перебои в моторе.

– Пристегнитесь, – повернув голову, сумел выдавить он, как самолет резко стал выходить из пикирования, задрав нос вверх, и всех сразу вдавило в сиденья до отказа.

Потом он завалился набок, потом снова стал выправляться. Леня ясно почувствовал, как падает тяга самолетного двигателя. Они теряли высоту, теряли катастрофически, а внизу, насколько он мог судить, стояла стеной тайга. Еще несколько сот метров потери высоты, и они просто разобьются об эту стену. Только бы…

Самолет резко упал на левое крыло, входя в разворот со скольжением на плоскость. Двигатель чихнул несколько раз, даже в салоне запахло гарью и каким-то смрадом то ли горящего масла, то ли перегретого двигателя. Леня успел увидеть впереди почти прямую полосу, лишенную деревьев. Ширина метров в тридцать! Но что это за полоса? И только когда самолет совсем снизился и пошел вровень с верхушками деревьев, он понял, куда садился их самолет. Это так называемая каменная река. Камни, валуны, огромные и не очень, просто слежавшийся щебень, принесенный из верховьев или размытый тут, в русле. И вода течет под этими камнями. Если хотя бы один раз самолет ударится колесом об огромный валун, да на такой скорости почти в двести километров в час…

Удара не последовало. Сосны и ели понеслись сбоку, как верстовые столбы, Леня стиснул руки на подлокотниках и постарался смотреть только вперед, на дверь пилотской кабины. Удар! Нет, этот слабый, это лишь касание колесами… Удар, еще удар… Длительная дикая вибрация, когда колеса самолета поскакали по камням. Сейчас пилоты в кабине пустили в ход все рычаги, работают всеми закрылками и элеронами, хотя какая там «механизация» крыла у «кукурузника». Хоть скорость гасится, и то хорошо…

И вдруг страшный удар с невероятным хрустом! Самолет клюнул носом, потом его подбросило, и он завалился на левый бок, ломая со страшным скрежетом плоскости, раздирая обшивку левого борта… Корпус развернуло на девяносто градусов, рывок! Правая пара плоскостей выдержала удар и не дала самолету перевернуться. Но сила инерции была еще настолько велика, что машина снова развернулась на подломленной стойке шасси и резко остановилась, зарывшись изуродованным брюхом в камни. Страшный треск ломающегося корпуса, крики, грохот, сверкнувшее перед глазами солнце, и Леня на миг потерял сознание.

Очнулся он довольно быстро. Наверное, полностью не терял сознания, потому что где-то на его грани продолжал слышать и ощущать. Но только открыв глаза и тряхнув головой, Леня воочию убедился, что остался жив чудом. Самолет буквально разломился на части, и сейчас перед его глазами голубело небо и зеленела тайга. Левого борта как не бывало, в правом была такая дыра, что сиденье самого Лени держалось на честном слове. А еще он понял, что ему повезло с привязными ремнями. Они, как выяснилось, не у всех выдержали страшной нагрузки.

Ломая ногти, он озирался и пытался расстегнуть замки своих ремней. Четверо мужиков на передних сиденьях копошились, выбираясь из груды покореженного металла и сорванных кресел. Прямо перед ним висела на ремнях Анджела, бессильно свесив голову. Лицо у девушки было бледным, но грудь судорожно вздымалась. А вот Мишины ремни не выдержали, он теперь лежал лицом вниз на сорванных креслах. Под ним копошились женщины, которые еще не видели, что голова их спутника – солидного дядьки – раздроблена до такой степени, что видно серое вещество мозга. Рядом кто-то стонал и плакал, гремя обрывками металла. Это оказался парень с заднего сиденья, который никак не мог вытащить свою окровавленную подругу.

Пахло авиационным керосином, болью, отчаянием и смертью. Причем смертью приближающейся. Это Леня почувствовал очень четко. Выбравшись из своего кресла, он постарался оценить ситуацию. Упершись ногами, приподнял сиденье девушки и отвалил его в сторону. Парень, глотая слезы, тут же принялся расстегивать замки ремней. Еще секунда, и девушка упала ему в руки.

– Неси ее, – не узнавая своего голоса, прохрипел Леня, – вон туда, на отмель. К деревьям.

Ударившись коленом обо что-то и сообразив, что у него кружится голова, он стал вести себя осторожнее. Подобрался, перешагивая через рваный металл, к креслу Анджелы и стал расстегивать ремни. Несколько рывков, и они лопнули, Леня еле успел подхватить ее, чтобы она не ударилась лицом о металл.

Анджела застонала и закашлялась. Он взял ее на руки и стал выбираться из самолета. Где-то впереди шел паренек, несший свою девушку, который все время падал и ронял ее. Леня понял, что она мертва. Так раненые на руках не висят. Сзади что-то с грохотом упало, и раздалась матерная ругань. Из самолета выбирался пришедший в себя Михаил. Леня положил Анджелу на камни и обернулся. Миша стирал с лица кровь, но, кажется, в остальном ему повезло.

– Миша, отнеси ее к лесу, – попросил Леня, – я вернусь. Там помочь надо женщинам.

Миша даже не посмотрел на него, кажется, и не услышал. Пришлось схватить парня за ногу и дернуть. Он споткнулся, упал на колени и только теперь осознал, что с ним кто-то разговаривает и что есть еще люди вокруг.

– Очнись! – попытался крикнуть Леня. – Миша, помоги, Анджеле плохо! Тащи ее к лесу, тут сейчас все взорвется!

Парень вытаращился на Леню и стал отползать, упираясь пятками в камни и помогая себе руками. Леня догнал его, схватил за грудки и как следует тряхнул. Это не помогло, и пришлось дважды ударить предпринимателя по лицу. Боль в разбитой губе привела его в чувство. От посмотрел на Леню уже осмысленно, потом стал озираться по сторонам.

– Живы… Мы живы… что такое, как все это…

– Иди сюда, придурок! Возьми Анджелу, она ранена. Отнеси ее к деревьям! Ты понял меня?

Миша наконец снова сфокусировал свой взгляд на Лене и послушно подставил руки, когда тот положил в них стонавшую девушку. Убедившись, что предприниматель побрел в нужном направлении, Леня кинулся назад к разорванному корпусу самолета. Сначала помог выбраться женщине со сломанной рукой, которая тихо плакала и все дергала за руку труп своего мужа. Потом вытащил девушку с остекленевшим взглядом. Она была цела, если не считать многочисленных порезов и ушибов, но находилась в какой-то прострации.

Больше в салоне никого не было. Леня увидел, что четверо мужчин благополучно удалились от самолета на приличное расстояние и повалились на траву. «Скоты», проворчал он и стал оттаскивать женщин в сторону.

– Саша, Сашенька… там… – всхлипывала старшая из женщин и все пыталась вырваться и вернуться, но была обессилена настолько, что Лене не составило труда увести обеих подальше.

И тут раздался хлопок. Взорвался топливный бак, и хвостовую часть самолета охватило пламя, рвущееся спиралями вверх. Леня усилил нажим, уводя женщин от жара огня. Только теперь со стороны он увидел, в каком состоянии была кабина пилотов. От удара моторный отсек ушел в кабину, сплющив ее. После таких повреждений выжить практически невозможно. Леня добрался наконец до травы и повалился на землю. Голова у него кружилась, и хотелось пить.

Кто-то рядом стонал, кто-то из женщин плакал. Он лежал с закрытыми глазами, размышляя о том, что же со всем этим делать, и вдруг услышал, как кто-то сказал, что вода под камнями сносит горящий авиационный керосин, и сам самолет не горит, только его хвостовая часть, да и та скоро гореть перестанет.

Леня открыл глаза и посмотрел. Обсуждали ситуацию как раз те четверо, что сидели во время полета в самом начале салона, да и сейчас держались особняком. Тот, который хромал, завернул штанину, и он увидел, что нога у него на уровне икры плотно забинтована, а сквозь бинты проступает кровь. Странно, он что, с раненой ногой в самолет сел? Смысл? Почему не обратиться в больницу?

Леня сел, поняв, что может уже более или менее связанно рассуждать, и проводил взглядом двоих мордатых, двинувшихся куда-то вверх по руслу реки. Черт с ними, решил он, пусть сами по себе живут, и повернулся к Анджеле, которая сидела, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки:

– Ну, как ты? Теперь легче?

– Что будет дальше? – тут же вскинула голову девушка. – Мы все тут умрем, да?

– Ерунда какая, – улыбнулся Леня через силу. – Мы живы, и теперь все будет хорошо. Нас найдут, мы же не в джунглях упали.

Он знал, что говорит чушь. Тайга ничем от джунглей не отличается, если только более северным типом растительности да ее названием. А плотность такая же, увидеть маленький самолет и группу людей с воздуха практически невозможно. Положение у них, на его взгляд, было плачевным. Но надо что-то делать и как-то бороться за выживание. Леня поднялся и подошел к двум женщинам. Старшая баюкала поврежденную руку и тихо постанывала, младшая смотрела на нее все тем же невидящим взглядом, и по ее щекам обильно и беззвучно текли слезы. Кажется, обе были в шоке от всей этой трагедии, а больше всего от гибели близкого им человека.

Он подсел к ним и спокойно проговорил:

– Нас обязательно спасут. И тело вывезут. Вы сможете его по-человечески похоронить. Никто нас в тайге не бросит.

– Он там, – прошептала женщина. – Он один там в самолете, а мы здесь с Катенькой.

Леня посмотрел на девушку, которая на свое имя не отреагировала. Надо расшевелить их разговорами, иначе они могут впасть в такой ступор, что намучаешься с ними или придется их бросить, если появится возможность уйти отсюда.

– Она ваша дочь? – спросил Леня.

– Дочь? – жалобно посмотрела на него женщина и покачала головой. – Невестка. А там мой муж. Был.

– У вас, наверное, сломана рука. Сейчас я придумаю, что можно сделать. Давайте я осмотрю ее.

Леня решительно взял женщину за локоть, положил поврежденную руку себе на колени и стал осторожно прощупывать состояние кости. Кажется, перелом довольно простой, убедился он, когда женщина слабо вскрикнула. Отойдя к деревьям, Леня нашел пару сухих веток толщиной сантиметра в три, положил каждую на камень и ногой обломал до нужной длины. Большим платком с плеч самой женщины примотал руку к этой самодельной шине, а оставшиеся концы платка использовал для того, чтобы завязать на шее. Теперь рука была зафиксирована и находилась в покое.

– Миша! – позвал он предпринимателя.