– Вы правы, милая леди, – похвалил старик. – В Капитуле оставались умные головы, понимающие, что дважды наступать на одни и те же грабли негоже. И на тринадцать лет уходят на дно, предоставив «Миротворцу» распоряжаться страной по своему разумению. Покуда крепится государственность и возвращается в быт и сознание утерянная с годами национальная самобытность, Орден занимается реструктуризацией. Зарабатывает деньги, укрепляет «партячейки». Между делом ускоряет течение болезни самодержца. К воцарению Николая «дубль два» уже готовы. Требуется немалое: мощная страна при слабом и безвольном императоре. Закопать рвы на Ходынке отнюдь не забыли, как уверяет нас история. Их просто не закопали… в чем, кстати, ярчайшая заслуга генерала Капельродова – одного из распорядителей церемонии коронации нового государя. Впоследствии их все же завалили – телами полутора тысяч несчастных, погибших в страшной давке… Странная штука в России, господа. Бурный рост экономики и полная политическая дестабилизация. Безвольный император неудачи своего правления списывает на «божью волю». «Нужно со смирением и твердостью переносить испытания, посылаемые нам Господом для нашего же блага…» – пишет он в своем дневнике. Убит министр просвещения, министры внутренних дел, финский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович… Сокрушительное поражение в японской войне, которая не нужна ни царю, ни Ордену, но Капитул многозначительно молчит, и эшелоны, набитые раздетыми и разутыми солдатами, несутся на восток – навстречу «мукам и бесславию»… «Кровавое воскресенье», позорный мир с Японией, созыв Государственной думы – с частичным ограничением власти царя. «Господи, как больно и тяжело!..» – строчит Николай в дневнике слезоточивые писульки. Он не тиран, он слабый и внушаемый человек. Но реформы идут, в стране воцаряется относительное спокойствие. 1913-й год – год трехсотлетия дома Романовых – становится вершиной процветания империи, а Николай зарабатывает репутацию удачливого монарха. Ее не подмачивает даже начавшаяся через год мировая война – настоящий подарок судьбы для Ордена… Победа Антанты отдала бы России всю Восточную Европу, Черное море и проливы. Утвердившись в центре субконтинента, легко предложить бывшим союзникам выбор между подчинением и оккупацией. А потом не спеша прибрать к рукам весь остальной мир. Понятно, Николай Второй – сидеть на троне может, но стоять во главе государства – не годен, на роль владыки мира не подходит ни под каким соусом. Но что за беда – к рулю готовятся стать промышленно-финансовые тузы. Либеральная оппозиция кричит о Распутине, о Митьке Рубинштейне, остается избавиться от бывшего хлыста, изолировать прогерманскую партию Аликс – и принять новую конституцию. А там можно водружать на голову кого угодно из Романовых любые короны. Родзянко и князя Юсупова разыгрывают втемную, внушив, что убийство Распутина – их долг перед Родиной. Соучастие великого князя пристегивает к игре царствующий дом. Понятно, приходится обойтись без профессионалов – и любители, как водится, делают ляпы – «труп» Распутина вдруг куда-то бежит, городовых привлекают выстрелы… Ладно, убивают… Но опять же проблемы. Видя перед собой лишь российскую шахматную доску, стратеги Ордена забывают о конкуренции – и проигрывают. Хорошо подготовленный «взрыв стихии» возносит на вершину власти болтунов, которым не то что империю – мастерскую по ремонту швейных машинок доверять не следует. Фронт разваливается, «временные» теряют вожжи, всем известная посылка в пломбированном вагоне… – и кучка пьяных матросов, поддержанная хорошо организованными отрядами «военнопленных», приводит в Зимний людей, никакими прогнозами не предусмотренных… Но Орден еще пытается бороться – помогает Юденичу, Деникину, Колчаку… Но пандемия зависти, именуемая большевистской идеологией, охватывает всю страну. Идет война всех против всех, и Европа не помогает. Немцы благодаря Ленину оккупируют Украину, Белоруссию, Прибалтику и вовсе не стремятся спихнуть с доски столь полезную им фигуру. Англичане и французы тоже не нуждаются в сильной России. И уже вскоре многие функционеры Ордена, выброшенные из страны, кусают локти: кто в Белграде, кто в Париже и мучительно гадают о судьбе оставшихся…

– Вы устали, Иван Михайлович, – участливо произнес Туманов. – То, что вы рассказываете, – безумно интересно, но вы действительно устали – посмотрите на себя в зеркало…

– Пожалуй, да, – старик вздохнул. – Но я вынужден закончить, друзья мои. Как вы догадываетесь, я позвал вас сюда не только для того, чтобы зачитать пространную лекцию по истории, – с моей стороны это было бы немного странно… Впрочем, ладно, два слова про ХХ век… На Ленина не ставили – боже упаси. Этот нервный и картавый был как жупел. Орден вовсе не собирался строить чего-то там в отдельно взятом бардаке. Ставили с тоски на Бронштейна с его трудармиями – не вышло. Ставили на Тухачевского с его лихими заграничными походами – просчитались. Собрались махнуть в сорок первом на красноармейских штыках в Европу – снова удача отвернулась: Гитлер опередил буквально на недели, и последствия стали кошмарными. Пришлось воевать. Пол-Европы откусили, ладно. Своего рода плацдарм. Восемь лет передохнули. Со старым, безумным и «отыгранным», лежащим в Кремле, надо было что-то делать. Сделали… «Вы обнаружили тело хозяина на полу, он был еще жив, – допрашивал следователь кого-то из охранников. – Почему вы не предприняли меры?» – «Какие меры?» – тупо гундел охранник. (А и верно – какие? Врачишек-то кремлевских – перебили.) «А как вы поступили?» – «Я позвонил начальнику охраны». – «Почему не личному врачу?» – «Не положено, инструкция…» – «А когда прибыл начальник охраны?» – «Через двадцать минут». – «И хозяин все это время лежал на полу?» – «Кажется, да». Бред собачий. Врачей, конечно, можно и даже нужно бояться – но ведь не до такой же степени, когда всех под корень?.. Чем и не преминули воспользоваться. Следом – Берия. На этого типа, нарывшего на Орден пять ящиков компромата, у Капитула давно имелся зуб. И под расстрел его подвели с великим удовольствием. Естественно, колоться про свою осведомленность Берия не стал – какой ему прок с того? По-любому в подвал – к сырой стеночке. Не до этого ему было. А Орден, пощипанный, но не побежденный, вступил в новую зпоху – эпоху технического прогресса и не столь радикальных решений. Естественно, он не сидел без дела. В архиве имеется ссылка на целый ряд операций: смещение Хрущева в шестьдесят четвертом, пресечение заговора Шелепина-Семичастного в шестьдесят шестом, разгон «русской партии» в семидесятых, возведение на трон Горбачева в восемьдесят пятом… И наконец многозначительная неудача в девяносто первом, когда на престол взошел тот, с кем Орден, хоть тресни, не желал сотрудничать.

– Дальнейшее мы знаем, – сказала Дина.

– Орден не вылезет один, – старик, скрипя суставами, уселся в кресло и с удовольствием вытянул ноги. – Ему нужны союзники. Авантюра с нефтяными переделами должна иметь надежные тылы, поскольку она… прежде всего авантюра. По моим щепетильным прикидкам, такой идеальный союзник – Китай. Он уже везде. В Сибири, в Австралии, в Америке. И в Европе – аналогичная нашей экспансия. Правда, там народ побогаче – явную голытьбу туда не пустят. Но у них и не бедных хватает.

– Это самый логичный вариант, – задумчиво изрек Туманов. – Но опасный. Массой задавят.

– Вы имеете в виду население? Ну что ж, проблема, согласен. Но экспансию в Сибири можно остановить, если умело к ней подойти. Мир – не только Сибирь, я же говорил. Неосвоенные земли в Австралии – пускай пустыня, зато климат райский. Канада, Океания, Африка, наконец. Джентльменское соглашение, подкрепленное, с одной стороны, десятимиллионной армией, с другой – эффективностью поражения комплекса «Тополь», – и все будет нормально, уж поверьте. Азиатские орды устремятся в любом направлении, кроме северного. Вернее, устремились бы…

Старик замолчал и задумался.

– Вы знаете, парадоксально, но если пренебречь одиозностью участвующих в соглашении фигур, в глобальном масштабе подобный ход событий Россию бы устроил. В конце концов мы патриоты своей страны, и ее безопасность для нас не пустой звон.

– Что-то не так? – насторожилась Дина.

– Мы уезжаем, – на всякий случай предупредил Туманов. – Хватит с нас.

– Вольному воля, – усмехнулся старик. – Не забудьте выпить на посошок, а то удачи не будет. У меня к вам просьба, молодые люди. Группа дотошных граждан, в том числе ваш покорный слуга, провели обстоятельный анализ происходящих в стране перемен и пришли к одному нелицеприятному выводу. Бумаги с обоснованием этого вывода будут готовы завтра. Я хочу, чтобы вы вывезли их из страны и опубликовали на Западе. Увы, в России сие невозможно. Не хочу останавливаться на причинах, на мой взгляд, их целый воз. Посторонний человек над бумагами похохотал бы, но у вас, Любовь Александровна, есть кое-какие связи. Я думаю, вам поверят.

– Если в бумагах содержится горячая информация, мы не провезем их через таможню, – резонно заметил Туманов.

– А я не требую подвига, молодые люди, времена бросков на амбразуру давно прошли. Вам передадут не оригиналы, а копии. Если возникнут неприятности, их просто изымут. Вас не тронут. Что в бумагах, вы не знаете, – один старый знакомый попросил передать, и вы не смогли ему отказать. Ничего страшного, поедете дальше – с чувством недовыполненного долга…

– Что в документах? – спросила Дина. Туманов сдержал улыбку – ее неглупая мордашка превратилась в какую-то сморщенную маску, выражающую крайнюю степень недовольства.

Старик зашел издалека, предварительно закурив последнюю из портсигара папиросу.

– Доселе крайне осторожные в инвестировании, японские коммерсанты стали вкладывать бешеные деньги в Сибирь. Такое ощущение, что им кто-то ее пообещал – от Урала до Находки – в качестве сорок восьмой префектуры. До начала мая – никакой активности. Про Курилы свои любимые молчали, рыбку в территориальных водах не ловили. И вдруг на тебе: тысячи заманчивых предложений – для чахнущих предприятий просто манна небесная. «Сони», «Субару», «Мануока инкорпорейтед», продуктовые концерны… Благотворительность, невероятные скидки, строительство жилья для неимущих россиян… Потеснили корейцев, китайцев, оперативно перекинули «якудза», чтобы не путаться в российском законодательстве. Куда ни глянь – АО «Иванов-Петров-Сидоров», а выясняется, что деньги – через свежеиспеченный «Находка-банк» – сплошь японские. Только лица наши. Откуда, почему – публика традиционно теряется в догадках. Движение «Восход» знакомо? У них еще лозунг: «Мы – азиаты!» Блокируется со всеми сибирскими движениями нацменьшинств – от бурятского «Дацан» до алтайского «Тюркют». Тоже развернули широкомасштабную активность. По данным спецслужб, идет энергичная перекачка денег через «братьев меньших», с последующим отмыванием. Сплошная 174-я статья: легализация денежных средств, добытых незаконным путем. А каким еще путем может добыть денежные средства «Восход», если у него нет в России ни одного легального предприятия?

– И к чему этот заезд? – Дина закусила нижнюю губу. Лоб разгладился, а вокруг рта очертились тонкие морщинки. Туманов помнил: в исполнении Дины эта мина означает кропотливую мыслительную работу.

– Грядет союз Японии с Китаем. В обход Ордена. Движение «Восход» замышляет вялотекущий «дворцовый» переворот, в результате которого Сибирь отколется от России и будет поделена на сферы влияния. Японии отойдут Дальний Восток, Север, части Читинской, Иркутской областей, Китаю – Хабаровский край, Восточная Сибирь, Юго-Западная, газоносные районы Тюменской области…

– Не верю, – сказала Красилина. – В одну телегу впрячь не можно…

– Можно, – отрубил старик. – Когда в одну телегу впрягаются два работящих коня, пусть и не похожих друг на друга, можно все. В руки моих товарищей по областному архиву попали документы, из которых определенно явствует, что между китайскими и японскими официальными лицами, начиная с позапрошлого года, не раз проводились консультации по данному вопросу. В те годы движение «Восход» сидело в подполье, марионеточных региональных структур и вовсе не существовало, орудовала ФСБ, зверствовали карательные отряды – какой, извините, переворот? Так, пустолайство. Теперь ситуация иная. Страна на коленях, ФСБ в прежнем виде почила, азиаты сплошь и рядом, чиновники коррумпированы по уши. Налицо все предпосылки для переворота. А если учесть, что финансовая сторона вопроса практически улажена, личный состав к выполнению миссии готов, то в чем загвоздка, господа дорогие? Равнение на знамя, и вперед. Мы – азиаты, даешь мир – без контрибуций, зато с аннексиями. И в гробу они видали российскую Директорию вместе с Орденом и «Росгазом»… За июнь – две тайные встречи на уровне премьер-министров, три на уровне директоров разведуправлений. «Господин Яматуро и господин Линь Чжуань в плане долговременного сотрудничества договорились о координации своих усилий, направленных на дальнейшую дестабилизацию и разукрупнение…» Черным по белому. В документах, которые вам передадут завтра, планы переподчинения крупных территориальных образований, номера банковских счетов, отчетные ведомости, стенограммы допросов арестованных контрразведчиками сотрудников китайских спецслужб, отчеты о деятельности некоторых японских фирм. И многое, многое другое, в том числе подробная аналитическая записка, содержащая сжатые выводы о сложившейся обстановке. Очень сжатые. Краткость – сестра таланта.

– И не последняя, кстати, его родня, – пробормотала Дина. – Не пойму я что-то, Иван Михайлович, почему материалы должны быть опубликованы на Западе, а не отнесены, скажем, в АНБ?

– Относили, – презрительно фыркнул старик. – Нынешняя ФСБ от предыдущей отличается, как, например, купидон от скопидома. Прежние никогда не хохотали. Они либо ставили к стенке, либо регистрировали сигнал, а потом проверяли… А опубликовать на Западе есть самый верный способ добиться положительного решения на родине. Сами знаете. Пусть и не разгонятся, но шум будет. Если еще не поздно.

– Вы хотите заставить Директорию пугануть азиатов?

– Нереально. Мы хотим заставить азиатов поумерить свои эмоции. Пусть на время. Если общественное мнение всколыхнется и успеет дойти до точки кипения, беды не будет. Против мирового сообщества они не попрут.

– А сотворить переворот и оттяпать гигантскую вожделенную территорию – не значит пойти против мирового сообщества? – недоверчиво спросил Туманов.

Старик устало закрыл глаза. Пусть он и сидел на любимом коньке, однако до предела на нем умотался.

– Молодой человек, вы меня не слушаете… Я русским языком объясняю – предстоит вялотекущий переворот. С замасливанием всех недовольных сторон. То есть на несколько месяцев, а то и лет заряжается волынка…

Казалось, этой встрече не будет конца. Объем полученной информации позволял предположить, что разговор ведется не менее суток. Представление о времени расплывалось, как масло по стеклу. Однако без четверти одиннадцать они опомнились. В подвал, гневно стуча каблуками, спустилась Зоя Ивановна с лицом злой Бастинды и открытым текстом потребовала прекратить мучить старика и вспомнить, который час. Гости не возражали.

На углу Бестужева и Жуковского Туманов поймал частника. Первую машину, выползающую из ближайшего переулка, он открыто проигнорировал, хотя водитель и сбавил ход, рассчитывая подзаработать. Зато когда вдалеке показался свет фар, он смело поднял руку и так и стоял в нелепой позе, пока старинный рыдван, лязгая железом, не пристал к обочине.

Две общеизвестные российские беды сплелись в одну. Машину бросало на выбоинах, шофер, изрядно подпитый, громко ржал и пытался острить, но они его не замечали. Они сидели на заднем сиденье. Туманов обнимал Дину, она жалась к нему. Со стороны это могло показаться идиллией.

– Не поедем за Алисой, – прошептал Туманов. – Ну ее к едрене фене, эту выдру. Пусти опоссума в курятник… Пусть Светка с ней собачится – хоть какое, а развлечение. Завтра возьмем, не облезет.

– Кто-то собирался ехать в частный сектор… – томно вздохнула Дина. – Ты не помнишь, кто?

– Завтра. К обеду. Соберемся, шнурки погладим и поедем… В одиннадцать придет Санчо, посмотрим, что за цидульки у них… Да не дрейфь, Дина, я сердцем чую – Воробьев нам не враг. Сама рассуди – ну какого лешего он стал бы читать нам эту лекцию? Старику помирать пора, а он время на нас переводит.

– Да нет, для своих лет он очень бодрый дедушка… Заметил, какая у него речь? Речь современного, слегка приблатненного интеллигента, а не выживающего из ума девяностолетнего старца… Слушай, Туманов…

– Что, Дина?

– Мне кажется, я что-то упустила. Что-то важное.

– Объяснись.

– Я заметила в его словах одно несоответствие, какую-то вопиющую нестыковку… Она мелькнула, как молния, ошарашила меня… и сразу забылась. Я пыталась ее вытянуть из себя, но старик болтал, болтал… и уболтал, черт проклятый. Не могу теперь вспомнить…

– Что-то важное?

– Думаю, да… Он лукавил. Как пить дать лукавил. Может быть, не во всем… Но однажды он себя выдал и сам того не заметил. А я забыла…

– Ты считаешь, старик втянут в игру?

– Ой, не знаю я, Туманов… Я же баба, простая русская баба. Но считаю, прав анекдот: любое грязное дело на Руси проходит четыре стадии – шумиха, неразбериха, наказание невиновных и награждение непричастных… И я хочу сказать тебе – мы не проходим по линии непричастных. Давай держаться подальше от неприятностей? Не будем бодаться с двумя быками сразу…

– Хочешь выпить, Дина?

– Забудь, Туманов. Мы себе давали слово не употреблять спиртного…

Дорога на путепровод была перекопана. Шофер повел рыдван через площадь имени «всесоюзного старосты», имевшую относительно прибранный вид. Вывернул на проспект и потарахтел мимо Кропоткинского жилмассива. Фонари отсутствовали.

– Я так хочу тебя… – прошептала Дина, запуская руку под рубашку Туманова.

– Я хочу тебя не меньше, – отозвался он и сел поудобнее. – Красилина возбужденно задышала и с титаническим усилием оторвалась от Павла. – Довези меня до святого места, там и разберемся, кто кого больше хочет…

– Конструктивное предложение… – просипел он. – Но мне кажется, мы никогда не доедем.

Бог был милостив. Они доехали. По потолку над кроватью, просеянные через тюлевые занавески, бродили лунные зайчики. Тончайшие пылинки, застигнутые на месте светом, создавали иллюзию медленного звездопада.

– Смотри-ка, – подивился Туманов. – Впрямь, свято место. И пусто.

Сколько открытий чудных подарила им эта ночь… Оставшись одни в пустом гостиничном номере (даже тараканы расползлись по свалкам), имея в запасе долгие часы и желание, они заново открывали друг друга. Под скрежет ржавых пружин, под счастливые стенания…

Поутру, когда солнце уже вовсю сияло над городом, он шатался по номеру, собирая разбросанные части туалета. Свои – кучкой поменьше – складировал у входа, Динкины – кучкой побольше – ей в ноги. Она проснулась от прикосновения, позевала и уставилась на него с одобрением: на ходячее бесстыдство – голое и мятое. Ему пришлось рассутулить плечи – стриптиз так стриптиз.

– Носок пропал правый, – посетовал Туманов, рассеянно перебирая свою кучку.

– Почему думаешь, что правый?

– Загнут влево.

После совместных поисков обнаружили искомое на шкафу. Разбирательство выявило, что виновна в утере Дина, умудрившаяся стянуть с любимого брюки вместе с носками.

Позавтракали припасенным печеньем с лимонадом. Завершив трапезу, исследовали выходы из апартаментов. Все три окна двухкомнатного номера выходили на заднюю сторону гостиницы – во двор кирпичной пятиэтажки. Дальнюю оконечность площадки украшал исписанный петроглифами пункт приема стеклотары, груда разбитых ящиков и компания бомжей. Под окном второй комнаты, располагалась пристройка. К ней спускался короткий огрызок пожарной лестницы. В принципе, до лестницы можно было дотянуться и спрыгнуть на крытую рубероидом крышу пристройки, но каким образом после этого спускаться на землю (прыгать высоко), оставалось загадкой. По крайней мере, сверху.

Туманов открыл окно.

– На всякий пожарный. Проветрим.

Дина встрепенулась:

– Ты сказал, что доверяешь старику. Какого черта, Туманов? Давай убежим, и все решение.

– Глупо, – заартачился он. – Если нас пасут, то какой смысл бегать? Если нет – то опять же, какой смысл? Я доверяю словам Воробьева. Его бумажки интересны. И в рассказе есть изюминка. Если документы действительно правдивы, то можно представить, сколько они стоят.

– Ровно две пули, – буркнула Дина.

– Но мы же везунчики, киска, – напомнил Павел. – Нас пули облетают.

Она кивнула:

– Ах да, совсем забыла. Можно купить револьвер и каждый вечер перед сном играть в русскую рулетку. Для снятия усталости. Все равно не убьет.

За стеной отчетливо звучали вступительные такты «Подмосковных вечеров». Одиннадцать утра. Туманов со скептическим видом постучал ногтем по стеклу наручного «будильника».

– Двадцать минут ждем и уходим.

В дверь постучали минут через пять. Туманов напрягся. Взял Дину за плечо. Она вздрогнула, резко скукожилась и стала похожа на дружеский шарж.

– К окошку, – распорядился Туманов. – Возьми сумку – в ней деньги и документы. Чуть что, давай на лестницу.

– Кто там? – поинтересовался он у запертой двери.

– Телеграмма, – хихикнули за дверью – молодо и звонко. – «Волнуйтесь, подробности письмом».

Проворчав что-то насчет неискоренимых студенческих привычек, Туманов отпер дверь.

– Входите, юношество. Шуточки у вас.

– Здрасьте, Сергей Андреевич, – сверкая очками и кривыми латками на пиджачишке, в номер вошел внучок архивариуса – невысокий парень лет двадцати трех.

Туманов захлопнул дверь и стал критически озирать «юриспрудента».

– А ты молодчага, парень. Следишь за собой. «Коронку» с удушением не забыл?

Из дальней комнаты показалась насупившаяся Дина.

– Здрасьте, мэм, – расплылся в улыбке очкарик. – Не забыл, Сергей Андреевич. Шлифуем-с… Вы извините, – он как-то виновато глянул на Туманова, – что не смог прийти вчера к деду. Дела не позволили, да и дед все норовил меня выгнать…

– У любушки засиделся? Ладно, Санчо, живи, – Туманов потрепал парня по загривку. – Ты, главное, не забывай про «изделие номер два» и поздно не ходи. Говорят, по городу разгуливают банды маньяков-педофилов.

Парнишка обладал чувством юмора – засмеялся.

– Принес?

– Ага, Сергей Андреевич, – пришелец снял с плеча сумку, расстегнул «молнию» и вложил Туманову в ладонь гибкую папку из непрозрачного пластика, – Иван Михалыч велели передать из рук в руки. Что и делаю с глубоким удовольствием.

– Умница. Давай на лбу распишусь, – Туманов прикинул папку на вес. Маловато. Граммов восемьсот. На миллион баксов не потянет.

Санчо еще раз смущенно улыбнулся, глянув на Дину:

– Я пойду, Сергей Андреевич? Вам, наверное, некогда? Увидимся же когда-нибудь…

– О чем речь, Санчо, – Туманов протянул руку. – Привет деду. Салют пионерам.