Лавров двигался по набережной Вислы, наблюдая за бегущими по простору водной глади катерами и яхтами. То здесь, то там неспешно шли пассажирские и грузовые суда. Сыроватый осенний ветерок клонил начавшие желтеть деревья и бросал в лицо специфические запахи, присущие большому пресному водоему. Мелкие речные чайки с пронзительными криками кружились над волнами, время от времени кидаясь в воду за своей добычей.
Рассеянно глядя на подступающие к набережной жилые кварталы, на поросший лесом противоположный берег, на большой вантовый мост, широко расставивший на том берегу железобетонные ноги опор, Андрей со стороны смотрелся как обычный зевака, который с утра не знает, чем себя занять, и поэтому бредет, куда глаза глядят.
Когда впереди показалась статуя Русалки с занесенным мечом – символ Варшавы, Лавров еще больше замедлил шаги, как бы любуясь бронзовой обнаженной женщиной с рыбьим хвостом. Не очень высокий – ниже человеческого роста – постамент статуи окружал квадратный бассейн с фонтанами.
Утро, по сути, уже закончилось, и на набережной было довольно-таки людно. Прогуливались няни со своими питомцами – от грудничков в разноцветных колясках до бутузов постарше. На одной из лавочек о чем-то чинно спорили несколько престарелых панов. Группка юных пани, чему-то жизнерадостно смеясь, спешила в сторону моста…
Краем глаза охватывая всех, кто оказывался в поле зрения, Андрей никак не мог вычислить пока неведомого ему пана Вальдусевича. Он примерно представлял себе, как может выглядеть этот динозавр советской разведки. Скорее всего, считал Лавров, мужчине шел седьмой десяток, роста он был выше среднего, наверняка имел усы и, предположительно, для солидности, ходил с тростью…
Вместе с тем Андрей отслеживал и возможных соглядатаев из числа своих оппонентов из натовских спецслужб и «Моссада». Игра, в которую ему волею случая пришлось ввязаться, шла по самым жестким и безжалостным правилам, поэтому даже намек на какое-либо благодушничанье был бы совершенно недопустимым. Миновав скульптуру, он не спеша обошел ее со всех сторон, как бы любуясь совершенством форм женщины-рыбы. Впрочем, справедливости ради стоило бы отметить, что бронзовое изваяние действительно выглядело весьма впечатляюще, и Лавров, ничуть не покривив душой, мог бы сказать, что Русалка и впрямь ему очень понравилась.
Правда, было не совсем понятно, почему ее щит круглой формы, как у воинов Батыя, некогда побывавших и на территории Польши, а меч больше напоминает катану японских самураев. Но, как видно, автору скульптуры было виднее, чем именно вооружить хранительницу столицы.
Еще раз вскользь окинув взглядом набережную, Андрей неожиданно заметил в полусотне метров от себя пожилого джентльмена, неспешно идущего по одной из дорожек, опираясь на изящную тросточку. Внешне мужчина походил на отставного военного, который после службы в армии много лет работал то ли бухгалтером, то ли гостиничным администратором.
Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Лавров, еще немного полюбовавшись Русалкой, направился обратно в сторону моста навстречу джентльмену. Девяносто девять против ста говорило за то, что это и был нужный ему пан Вальдусевич. Когда Андрей преодолел половину разделявшего их расстояния, в нем отчего-то вдруг словно сработала некая охранная сигнализация: тревога! Что-то в окружающей обстановке, неуловимое для обыденного восприятия и неспособное вызвать опасений, с точки зрения банальной логики, почему-то породило интуитивное ощущение некой смертельной угрозы. Но что именно?!
«Хвоста» за собой он не привел – это Лавров знал точнее точного. Даже хорошо замаскированных агентов среди отдыхающих на набережной не отмечалось. И все же… Отчего на душе так неуютно и тягостно? Что за сволочное такое, прямо-таки поминальное настроение?
Продолжая идти навстречу пану Вальдусевичу, Андрей испытал досаду от того, что по сценарию этой операции, как и иных других, он не имел права держать при себе оружие. А уж как бы оно сейчас могло пригодиться! Нет, что ни говори, а где-то рядом есть какая-то опасная тварь, с которой общение может быть только одного свойства – выхватил, навел, нажал на гашетку. И – точка!
В какой-то момент все так же вальяжно шагающий ему навстречу джентльмен тоже обратил на него свое внимание. По его едва приметной реакции, выразившейся в несколько оживленном взгляде, по тому, как на лице промелькнула едва-едва заметная ностальгическая улыбка, и даже по походке, ставшей несколько более замедленной, Лавров убедился окончательно – это он и есть, агент-нелегал КГБ, динозавр советской разведки. И тем не менее… Почему же его продолжает глодать непонятная тревога?
Еще раз тщательно взвесив все «за» и «против», Андрей решил сделать вид, что он – это не он, и пройти мимо, ни словом, ни взглядом, ни жестом не вступая в контакт с агентом. Проще будет проследить за паном Вальдусевичем издалека и попытаться подойти к нему в другом месте. Если, разумеется, за тем не ведется тотального наблюдения как со стороны польской контрразведки, так и со стороны тех, кто пытался убрать Лаврова в поезде.
И хотя по мере приближения к важно вышагивающему старцу внутреннее напряжение Лаврова неуклонно возрастало, внешне это абсолютно никак не выражалось. В тот момент, когда Андрей и пан Вальдусевич были в паре шагов друг от друга, старик слегка скосил взгляд в его сторону, видимо ожидая, что его визави каким-то образом обозначит начало их встречи. Но, наткнувшись на безразличное выражение лица и отсутствующий взгляд, устремленный в пространство, он, и на миг не замедлив своего движения, столь же равнодушно проследовал дальше. Если бы Лавров в этот момент мог видеть его лицо, то обнаружил бы на нем оттенок досады и разочарования.
Подойдя к киоску, торгующему мороженым и газированной водой, Андрей купил вафельный стаканчик тающего во рту лакомства и, сделав вид, что его заинтересовала прикрепленная к боковой стенке киоска рекламная афиша предстоящих гастролей какого-то японского театра, краем глаза продолжал следить за удаляющимся паном Вальдусевичем. Решив выждать минуту-две, чтобы пойти следом за ним, он заметил, как к старику подошел какой-то молодой мужчина в добротном костюме, наподобие тех, какие имеют обыкновение носить клерки крупных компаний, и достал из кармана пачку сигарет.
«А это еще что еще за фрукт? – вглядываясь в «клерка», мысленно отметил Андрей. – Может быть, парень действительно обычный прохожий, который и в самом деле всего лишь надумал попросить огоньку? Но в любом случае ситуация довольно странная…»
Однако все его сомнения мгновенно сдуло, как пожелтевшие листья осенним ветром, когда он увидел какого-то спортсмена в каскетке и шортах, жизнерадостно «рассекающего» по набережной на отличном гоночном велосипеде. Внешне велосипедист ничем вроде не отличался от сотен других, ему подобных любителей путешествовать на своем велобайке с рюкзаком за спиной. И тем не менее, что-то в нем очень и очень настораживало. Но что? Что?!!
Разгадка оказалась очень проста, как тот самый ларчик из басни, который открывался безо всяких заумных секретов и изощренных выкрутасов. Внезапно велосипедист резко свернул в сторону пана Вальдусевича, что-то на ходу доставая из-за пазухи. Наблюдая за происходящим, Лавров невольно почувствовал себя зрителем в некоем кинотеатре, где показывают триллер из жизни спецслужб. Он замер, ожидая закономерной кровавой развязки, поскольку сюжетом этого «фильма» благополучный финал предусмотрен не был. Во всяком случае, для некоторых его участников.
И развязка наступила. Пан Вальдусевич в последний момент заметил киллера и спешно отклонился назад, видимо намереваясь уйти от выстрела и, сделав кувырок, попытаться спрятаться за каким-нибудь укрытием. Но было поздно. Приостановившись, велосипедист вскинул руку, в которой был зажат пистолет с глушителем, и несколько раз нажал на спуск. Раздалось несколько хлопков, как будто на набережной один за другим лопнули детские воздушные шарики.
Старик, словно надломленный, запрокинулся навзничь и упал на аккуратно постриженный газон, окрашивая его в ярко-красный цвет. Выронив сигарету, которую он так и не успел прикурить – все произошло за какие-то две-три секунды, – рухнул и «клерк», распластавшись на асфальте. Бедолага, скорее всего, даже не понял, кто и за что его убивает. К этому моменту велосипедиста уже и след простыл. Выпустив не менее пяти пуль, киллер сноровисто сунул пистолет за пазуху и столь же стремительно, как и появился, исчез в неизвестном направлении.
О проекте
О подписке