Встретились они на ступенях Промакадемии. Оба запыхались, потому что занятия должны скоро начаться, а опаздывать нельзя. Дисциплина почти что военная.
– Ты подготовил материалы к собранию? – на ходу, строго спросила Надежда Аллилуева.
Она вообще была строгая. Но вместе с тем компанейская. Очень трепетно относилась к участию в общественных мероприятиях. Они учились в одной группе. И друг друга уважали.
Василий Ясный знал, что она обычно доезжает на служебной машине с водителем до площади трех вокзалов. А дальше на трамвае или пешком до Ново-Басманной улицы. Чтобы не злословили за спиной что-то про больших людей, которые рассекают на служебном авто.
Конечно, все слушатели знали, кто она такая. Но по ее скромному поведению трудно было поверить, что это жена самого могущественного человека в стране – генерального секретаря ЦК ВКП(б) Иосифа Сталина. Поженились они еще в 1918 году.
– Вечером сделаю, – пообещал Ясный.
Он был профсоюзным организатором факультета, а она парторгом всей Академии.
– Смотри, не тяни. – Надежда толкнула дверь в аудиторию.
Это были последние дни занятий учебного 1932 года. Стоял июль, жаркий, хотя, конечно, с Туркменией не сравнить. Каникулы обещали много интересных открытий. В Харькове должен был состояться Шестой международный менделеевский съезд, и отличившиеся студенты факультета химии планировали принять в нем участие.
На занятиях по математике и неорганической химии у Ясного не слишком получалось сосредоточиться на теме. Настроение было отпускное.
Наконец занятия закончились. Слушатели группы остались обсудить насущные вопросы. Приятная суета перед каникулами.
В аудитории появилась обрадованная Дора Андреева. Она была женой члена Политбюро Андрея Андреева, и хозяйственники Промакадемии этим иногда пользовались, пытаясь через нее решить неотложные вопросы хозобеспечения учебного заведения.
– Смотрите! – Дора взмахнула новым номером многотиражной газеты Академии «Сталинец». – Про нас пишут!
– Ну-ка, дай посмотреть! – Ясный взял газету и вслух зачитал: – Лучшие ученики химического факультета. Надежда Аллилуева…
Сидящая за партой Полина Жемчужина – жена наркома иностранных дел Молотова – бросила острый взгляд на свою лучшую подругу. Вообще Полина всегда держалась несколько отстраненно и была самолюбива. Одногруппникам уже было известно о ее назначении руководителем треста «Жиркость».
Надежда, услышав свое имя, как-то окаменела, прикусила губу. Видно, что статья задела ее. И Ясный прервал чтение.
Сжав кулаки и смотря перед собой, Аллилуева стала глотать ртом воздух… И упала в обморок.
Все засуетились, забегали. Вскоре Надежда пришла в себя. Сухо сообщила, что с ней все в порядке. И вышла из аудитории.
Ее и раньше мучили сильнейшие головные боли, мешая сосредоточиться. И нервные ситуации провоцировали приступы боли. Сейчас она расстроилась, посчитав, что в газету ее поместили не за собственные заслуги, а как жену Сталина. Она очень болезненно воспринимала тот факт, что в ней видят прежде всего тень вождя, а не ценят за ее личные достижения. Она относилась к себе слишком строго. На самом деле она была добросовестным и трудолюбивым человеком, училась очень хорошо, обладала глубокими знаниями.
Ясный перевел дух. Застегнул свою офицерскую сумку с тетрадями. И вышел из аудитории. Его ждала летняя Москва. И каникулы. Хотя отдыха не будет. Будут общественные поручения и заботы. Но это дело нужное и привычное.
Москву он полюбил с первого взгляда. Огромный город, гораздо больше тех, что видел до сих пор. Великолепный древний Кремль. Извилистые узкие старые улочки. Деревянные окраины. Парк культуры с гипсовыми скульптурами. Особое очарование было во всем этом. И еще воодушевляло, что ты в центре великой страны, близок к людям, которые решают судьбы мира. Не то чтобы играло тщеславие, которого Василий был напрочь лишен. Но определенная гордость от осознания этого факта имела место.
Сперва ему с семьей определили комнату в студенческом городке Лефортово – крошечную, метров десять. Потом выделили помещение побольше – в общежитии Академии на Покровке, около гостиницы «Урал». Но бывал он там редко. Как всегда – ни отдыху, ни родным времени уделять не удавалось. Закрутила профсоюзная работа.
У Ясного был талант – упорядочивать все вокруг себя и двигать вперед. Принимал участие он и в работе парторганизации Академии, руководство которой Надежда Аллилуева приняла из рук Никиты Хрущева. Последний покинул Промакадемию в 1931 году и стал секретарем Бауманского райкома.
В Бауманском районе столицы партком Академии считался главной опорой райкома. И Ясному постоянно в числе других слушателей приходилось участвовать в районных партийных и хозяйственных мероприятиях, присутствовать на партконференциях и совещаниях. Члены парткома очень любили славословить в адрес бывшего соученика Хрущева. И Василий Калашников, в прошлом ответственный работник рабоче-крестьянской инспекции СССР, которому вскоре предстояло стать парторгом Академии, с гордостью говорил с трибун:
– Это стараниями дорогого Никиты Сергеевича изобличена группа перевертышей и пособников из Угланова. Можно сказать, раздавил гадину.
Действительно, Хрущев тогда проявил завидную энергию в борьбе с оппозицией. Николай Угланов с 1924 по 1928 год был секретарем Московского горкома, а в 1928–1930 гг. – наркомом труда. Рьяный сторонник Бухарина, он сделал ставку не на ту лошадку. А Хрущев на ту. И закопал Угланова с его окружением. Последний, правда, вымолил прощение, но в 1937 году его расстреляют. А Никита Сергеевич пробил себе путь наверх, и в итоге в 1932 году его назначили Первым секретарем МГК, фактически он стал хозяином Москвы.
На партконференции, глядя на лучащегося оптимизмом и энергией Хрущева, Ясный даже представить не мог, как крепко в будущем переплетутся их судьбы.
Промакадемия была на особом счету – подведомственная ЦК ВКП (б) и Высшему Совету народного хозяйства СССР. Слушателям группы из пятнадцати человек, куда попал Ясный, предстояло стать руководителями химических производств. Для преподавания привлекали лучших из лучших. Так, вел занятия и работал со студентами сам Николай Зелинский, величайший химик, человек громадного ума, создавший в СССР современную химическую промышленность. Возраст и погруженность в науку давали о себе знать – зачастую он был рассеян, ронял документы, опаздывал на встречи. Нашлись те, кто пожаловался на него Сталину. А тот хитро прищурился и сказал:
– Так вы выделите ученому специального человека. И пускай ходит за ним и все подбирает.
Ясный, любивший занятия у Зелинского, быстро стал его любимым учеником, которому тот пророчил большое научное будущее. Сложись судьба иначе, стал бы наверняка Василий академиком, руководил бы НИИ. Склонности к этому у него были явные. Но судьба – дама коварная.
Прошли каникулы. У Ясного начался новый учебный год. Суета с занятиями, партработой. Близилось важнейшее общественное мероприятие – пятнадцатилетие Великой Октябрьской революции. И колонна Академии по традиции должна была достойно показать себя на демонстрации. Значит, нужно изготовить транспаранты, передовые плакаты с надписями «Промышленная академия», решить организационные вопросы.
Ясный оглянуться не успел, как настало 7 ноября 1932 года. Утром радостные, с праздничным настроением слушатели и преподаватели собрались перед Академией на Ново-Басманной улице. И двинули колонной в направлении Красной площади.
Сначала Надежды Аллилуевой не было. Появилась она, когда колонна подошла к Земляному Валу. Она задорно улыбалась.
Вся группа веселилась, смеялась в светлый праздник. Бурную реакцию вызвало изобретение Хрущева – переносные туалеты. Это были кабинки-кибитки, которые ставились над открытыми по такому случаю канализационными колодцами.
Колонна дошла до Красной площади, там приобрела прямоугольную форму и бодро прошествовала мимо Мавзолея, с которого приветствовало демонстрантов руководство страны. Со стены ГУМа взирали огромные портреты Ленина и Сталина.
Зрелище было грандиозное. Прошла колонна ветеранов Гражданской войны в кожаных куртках. Прогромыхали гусеницами по брусчатке новые танки. Над головами с ревом проносились новейшие самолеты. Страна Советов демонстрировала свою мощь.
Праздник удался. Настроение у всех было отличное. Но впереди ждали тяжелые рабочие будни.
Рано утром 9 ноября в дверь комнаты общежития настойчиво постучали.
– Ну кто там? Спать не дают, – пробормотала сонно Елена Ясная.
Василий с неохотой поднялся. Приоткрыл дверь и увидел бледную как смерть секретаря парткома химфака Каспирович. Она негромко произнесла:
– Аллилуева скончалась. Острый аппендицит.
Ясному показалось, что земля уходит из-под ног. Как обухом по голове врезали. И на миг даже слезы навернулись. Дело не в том, что умерла жена вождя. Надежду в группе искренне любили.
В здании ГУМа располагалась канцелярия Верховного Совета СССР. На втором этаже в зале установили гроб. На прощание пригласили родственников и сокурсников по группе.
Пришли члены Политбюро Сталин, Молотов и Каганович. Постояли минут двадцать. Было видно, что Сталину очень плохо. Он весь опал с лица.
Потом через Красную площадь на Манежку торжественно несли гроб одногруппники покойной и сотрудники ЦК.
Охранники-чекисты на крышах ближайших домов чуть не околели от холода и начали шевелиться. Народ засуетился, заметив торчащие ружейные стволы сверху.
Сталин и члены Политбюро немного приотстали. И появились уже на Новодевичьем кладбище.
Церемония была короткая. Выступил Молотов с речью:
– Хороним друга товарища Сталина…
Ясный даже представить себе не мог, что в 1953 году будет вот так же стоять рядом с телом вождя. И будет организовывать его похороны…
Молчаливый водитель остановил полуторку. Ясный выпрыгнул из кабины, и грузовичок резво рванул вперед, взревев во всю невеликую мощь своего мотора.
Апрельский день выдался хмурым. Моросил мелкий противный дождь. В селе было жутковато. Поражали абсолютные пустота и тишина – ни голосов, ни лая собак. Только скрипели ворота под порывами ветра. Где тут МТС? Как ее найти?
Ясный подошел к забору перед вросшей в землю бревенчатой избой и крикнул:
– Хозяева! Эй, есть кто?
Ответа не последовало, и от этого стало еще более жутко. Он толкнул покосившуюся калитку. Зашел в избу. Огляделся.
И застыл как вкопанный, ощущая, как слабеют ноги. Прислонился к бревенчатой стене, чтобы не упасть.
В избе было четыре трупа – мужчина, женщина и двое детей. Истощенные настолько, что напоминали мумии.
Так неприветливо и страшно встретило Ясного село Лемешкино Руднянского района Сталинградской области.
Ему с трудом верилось, что еще недавно он был в многолюдной шумной Москве и получал в деканате Промакадемии бумажку.
«ВСНХ СССР
ПРОМЫШЛЕННАЯ АКАДЕМИЯ
Москва, ул. Ново-Басманная, дом 20
Настоящим удостоверяется, что тов. Ясный B. C. состоял слушателем Всесоюзной Промышленной Академии им. Сталина с 1931 по 1933 г. на Химическом факультете. Выбыл по мобилизации в МТС, не закончив 2-й курс. Им пройдены и зачтены следующие дисциплины:
1. Диамат – вуд.
2. Аналитическая химия – вуд.
3. Физика – вуд.
4. Неорганическая химия – вуд.
5. Математика средняя – вуд.
6. Политэкономия – вуд.
7. Черчение – вуд.
8. Немецкий язык – 48 час. предмет не закончен.
9. Математика высшая – вуд., 140 час.
10. Техническая механика – вуд., 62 час.
11. Электротехника – 28 час.
12. Органическая химия – 28 час.
Директор Академии Каменский
Декан Химфака Климов».
Вообще Промакадемию мало кто оканчивал. Это был такой специальный резерв ЦК, который кидали в самое пекло… Или в голод.
Да, над страной распростерлась тень голода. То, что потом получит инфернальное название «голодомор». Что явилось его причиной? Недород? Недочеты в организации хозяйственной деятельности? Перегибы на местах, как на Украине, где голод спровоцировали национальные кадры неуемным желанием отчитаться? Это не так важно. Надо было спасать людей, деревню. И сделать так, чтобы подобное больше не повторилось никогда. И в этот прорыв кинули испытанные в боях и строительстве лучшие партийные кадры.
Было очевидно, что изменить положение в сельском хозяйстве могла только механизация села. Заработали уже тракторные заводы. Пошла в сельские районы техника. И предстояло внедрить ее.
В 1928 году на базе тракторной колонны имени Шевченко в Степном округе Украины была создана первая машинно-тракторная станция. В следующем году вышло Постановление Совета труда и обороны СССР о повсеместном внедрении этой практики. МТС являлись не только подспорьем крестьянам, но и ядром, вокруг которого вырастали колхозы, осваивались новые методы ведения хозяйства. Тысячи членов партии и комсомольцев были направлены на село. Но грянувший голод показал – опоздали. Надо было действовать быстрее и эффективнее. И на это направление кинули самые опытные кадры…
Кабинет в ЦК был длинный, чтобы человек, пока дойдет до конца, подумал и о себе, и о своем месте в жизни. Но хозяин кабинета, статный, с густыми черными усами, внимательными, проницательными глазами мужчина средних лет, был напрочь лишен чванства и высокомерия. Встал, приветливо поздоровался за руку с Ясным, предложил присаживаться.
– Дорогой товарищ, – сказал старый большевик Лазарь Каганович, недавно назначенный заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК. – Политбюро ЦК партии рекомендует вас в Сталинградский край начальником политотдела МТС. Это приравнивается к секретарю райкома.
– Товарищ Каганович, мне доучиться совсем ничего осталось! – с отчаянием произнес Ясный.
– Сейчас вы там нужнее. Надо быстрей решать вопросы сельского хозяйства. Чемберлен нас ждать не будет!
И вот Ясный здесь. Добрался до райцентра Рудня, где ему толком никто ничего не смог объяснить. На попутке доехал до Лемешкино. И застал здесь сплошное кладбище.
Выйдя из ставшей могилой избы на улицу и глотая жадно воздух, он увидел медленно катящуюся по улице подводу с истощенным крестьянином.
– Где МТС? – крикнул Василий.
– Не знаю, где ихнее начальство, – пожал плечами крестьянин. – Вроде там было. Садись.
Столичный гость забросил чемодан и запрыгнул на телегу. А через пять минут спрыгнул уже перед МТС.
Станция представляла собой огороженную местами поваленным забором территорию, где стояло полуразвалившееся бревенчатое здание конторы, навесы и три ржавых трактора «Фордзон». Да, с этим район вряд ли поднимешь.
На входе в контору сидел пожилой сторож – страшно худой и бледный.
– Мне директора, – сказал Ясный.
– Да какой директор? – хрипло произнес старик, с недовольством и подозрением смотря на пышущего здоровьем круглощекого гостя. – Нет его. Был главный инженер. Да и тот сидит за вредительство.
Вспомнив остовы тракторов, Ясный решил, что тот за вредительство сидит, похоже, правильно.
Собрав оставшихся работников и ознакомившись с состоянием дел, Ясный осознал, что такого ужаса не видел никогда. Средняя Азия просто оазис по сравнению с этим. В селе Лемешково было триста дворов. И половина селян уже умерли от голода, а остальные еле дышали. Но на рефлексии времени не было. Надо было работать.
Перво-наперво он, добравшись до телеграфа, отстучал телеграмму начальнику политуправления Наркомзема Сомосу, где объяснил, что происходит. И достиг первоначального результата – из запасов страны пришло продовольствие и зерно для посевной.
А дальше началась повседневная работа. Встречи с партактивом, крестьянами, руководителями колхозов. Пошла техника. Приезжали из города комсомольцы, из которых создавались механизированные бригады. Прислали из Питера надежного коммуниста, из потомственных рабочих, на должность директора. Появился главный инженер. Заработали новая контора и ремонтные мастерские. И вот уже техника вся на ходу, не разваливается. И железные лошади с невиданным проворством перепахивают поля.
Ни дня ни ночи Ясный не видел. Поля, люди, техника. Ничего нельзя упустить. Начальник политотдела в ответе за все, в том числе за директора и главного инженера.
Зиму район пережил – больше смертей от голода не было. А на следующий год все как по волшебству изменилось. Выдался отличный урожай. Помогли техника и удобрения. Приезжал сам Андрей Жданов, принявший у Кагановича бразды правления в сельскохозяйственном отделе ЦК, и оценил:
– Да, дело вы большое сделали. Спасибо вам от имени всей нашей родной партии.
Система МТС продемонстрировала свою огромную эффективность. Прихлопнет ее уже Хрущев в конце пятидесятых в зуде реформаторства, что и явится одной из причин продовольственного кризиса, из которого СССР так и не выйдет.
В 1935 году Ясного назначили секретарем Лемешковского райкома партии. Работа сильно не изменилась – управление хозяйством и битва за урожаи, как и раньше. Зато теперь он смог перевезти семью. И стал по-настоящему счастливым человеком – у него родилась двойня, мальчик и девочка.
Работа была налажена. И у Ясного возникло предчувствие, что Москва его не забудет. Где-нибудь образуется очередной прорыв. И его придется опять затыкать.
Но представить не мог, что его ждет, когда вечером в феврале 1937 года на столе зазвонил телефон. На том конце провода был первый секретарь Сталинградского крайкома Иосиф Варейкис:
– Собирайтесь. Вы немедленно выезжаете в Москву по вызову в ЦК! Уже направлена телеграмма.
Телеграмма себя ждать не заставила – помощник положил ее на стол. И вместе с ней ворвался ветер перемен…
Через несколько дней опять любимая Москва. Ясному не верилось, что он вернется сюда. Но он здесь. Надолго ли?
О проекте
О подписке