– Находится на территории Латвии, в местечке Такспилс, в тридцати километрах к северу от города Домбеле, в котором вы вчера уже были, – не скрывая торжественности, объявил Зиновьев, а его коллега Каменецкий с важным видом кивнул – дескать, сказанному можно верить. Зиновьев распахнул папку, извлек и развернул карту крупного масштаба, пристроив на коленях. Подниматься было неохота, но Олег поднялся. – Вот это Такспилс, – ткнул пальцем Зиновьев, покосившись на своего коллегу. Коллега понял без слов, поднялся, высунулся в коридор, после чего вернулся, притворив решетчатую дверь. – Шесть тысяч населения – в основном латгальцы, которых латвийские власти считают латышами, хотя не все латгальцы с этим согласны. А вот здесь – и практически до границы, – Зиновьев повел палец вправо по карте, – расположены глухие леса, в которых почти никто не живет. Деревушки Догне, Арсне, связанные между собой асфальтовыми дорогами. Объект расположен в паре верст от Арсне, к нему проложена вполне приличная грунтовка. С этой стороны болота, а вот здесь – живописный холм Гопка, который невозможно спутать с чем-то другим благодаря его форме застывшей морской волны. Объект расположен на восточном склоне холма, окружен лесами. Он засекречен, посторонние в район не допускаются. На объекте содержатся около двух десятков лиц, которых янки считают террористами или пособниками террористов. Дорога от Арсне, ведущая к объекту, огибает южное подножие холма, пересекает петляющую речушку Елцаву. Здесь когда-то был свинокомплекс, потом территорию разровняли. Министерство обороны, пользуясь полостями в теле холма, возводило там что-то вроде замаскированного командного пункта, но строительство прекратилось. Объект сдан в аренду фирме с темным прошлым и сомнительным настоящим, территория огорожена, работают датчики слежения и прочие хитрости. Это и есть секретная тюрьма ЦРУ. Мы знаем о ней практически все – благодаря стараниям симпатизирующих нам местных жителей и законспирированных агентов. К сожалению, упомянутые господа – не Рэмбо. Вот это пространство, – Зиновьев прочертил пальцем круг между холмом и российской границей, – глухие леса и болота. Если есть дороги, то нам о них неизвестно. Направляться к объекту желательно так, как сделал бы любой цивилизованный человек – через Домбеле, Такспилс, Догне и Арсне, а вот отходить после выполнения… хм, или провала миссии – можно и лесами. Впрочем, не нам учить профессионала… Российские власти интересует узник по имени Джо Андерсон. – Зиновьев немного помедлил, словно не был уверен в своих словах. Впрочем, дальше его голос окреп. – Именно так, Олег Петрович. Джо Андерсон. Не все лица, подозреваемые американцами в ведении террористической деятельности, носят арабские или пуштунские имена. Данный объект следует изъять из секретного узилища и в целости и сохранности доставить в Россию. Всего лишь. Объект не должен пострадать. При этом не задавать вопросов, не лезть в чужой огород и помнить, что вы выполняете важное дело, связанное с государственной безопасностью. Работу сделать быстро – максимум два-три дня.

– И нас не волнует, как вы проберетесь в тюрьму и осуществите задуманное, – подал голос Каменецкий. – Вы толковый диверсант, на месте определитесь. И запомните, лучше провалить задание, чем раскрыть свою причастность к официальным российским структурам. Никаких документов, никакой болтовни. Общайтесь с населением по-английски – вы его знаете. Прикиньтесь кем угодно – рыбаком, геологом, субъектом типа «бомж»…

– Вот же пис оф шит… – невольно пробормотал Олег, оценивая масштаб предстоящей работы.

– Вот видите, Олег Петрович, – похвалил Зиновьев. – Вы уже втягиваетесь.

– И нас не волнует дальнейшая судьба секретного американского объекта, – усмехнулся Каменецкий. – Можете хоть взорвать его к чертовой матери – скандала не будет, поскольку секретных тюрем ЦРУ в природе не существует. И пусть вас не удивляет приближенность такого рода объекта к российской территории. Возможно, это связано с чувством юмора у американцев или с популярным мнением, что труднее всего найти то, что лежит под рукой.

– А теперь к теме, которая волнует вас больше, чем какая-то проблема национальной безопасности, – тонко подметил Зиновьев. – Прошлой ночью, когда вы с подчиненными ломали под Домбеле кусок гранита, с секретного объекта, носящего, кстати, название «Курдигас», сбежал заключенный. Новость отрадная, означающая, что тамошнюю систему безопасности способен обмануть даже дилетант. Парень до приобщения к радикальному исламу жил и работал в Днепропетровске, по национальности украинец. Обманул охрану, пробился через заграждение и растворился в лесах. Возможно, бедолага даже не знал, в какой стране он находится. Но действовал ловко. Агенты ЦРУ – плюс примкнувшие к ним морпехи в штатском, задействованные в охране объекта, – кинулись в погоню. Несколько часов искали беглеца, расширяя круг поисков. В погоне принимали участие несколько единиц автомобильного транспорта, все «агенты влияния» в данной части республики. По свидетельствам очевидцев, беглец ушел в южном направлении – несколько раз его видели. Туда и устремились основные силы. Вашу группу в окрестностях Домбеле американцы не засекли, но вот отставшего от нее солдата… Ситуация абсурдная, Олег Петрович. Нарочно не придумаешь, как говорится. Ваш парень был изрядно пьян, отстал от своих, да еще и умудрился забрести на территорию к мирным обывателям, устроив там нешуточный переполох. Что и отметили морпехи на джипе, осматривая территорию. Набросились на парня, а тот начал неадекватно реагировать на английскую речь, предпринял контратаку, разбил американцам пару носов, в общем, достойно продолжил начатое веселье. В итоге его скрутили, даже не удосужившись выяснить, почему он, собственно, в камуфляже. Ирония судьбы, Олег Петрович. У наших заокеанских коллег такая же неразбериха. Эти парни знали лишь общие приметы беглеца – рост, сложение, владение русским языком – а также непечатной его разновидностью, которую ваш парень в процессе задержания применял обильно. Общие приметы совпали. Возможно, сомнения имелись, но решили проверить. Скрутили парня, бросили в джип, повезли в свою секретную тюрягу…

– Вот же дерьмо… – потрясенно пробормотал Олег. – Минуточку, господа контрразведчики, откуда вы это знаете?

– Работа такая, Олег Петрович, – усмехнулся Каменецкий. – Вы удивитесь, но не всегда мы загребаем жар чужими руками. Осведомители в интересующем нас пространстве имеются не только у наших зарубежных коллег, но и у нас.

– Воистину, – кивнул Зиновьев. – Дальнейшие события, Олег Петрович, вы можете легко реконструировать. Но имеется достоверная информация. Вашего бойца привезли на объект «Курдигас» – на радостях даже глаза не завязали. Недоразумение впоследствии выяснилось – истинного виновника переполоха тоже поймали. Личность парня выяснили. Руководство объекта в шоке, мол, вы кого сюда привезли, кретины?! И что теперь делать с российским десантником? Отпустить? Но он уже такого тут насмотрелся на секретном объекте… Убить военнослужащего из России? Тоже как-то неловко, а главное, чревато. К сожалению, Олег Петрович, мы не знаем, какая каша в данный момент варится в головах американских разведчиков. Полагаю, они потянут время для принятия взвешенного решения, проконсультируются с руководством. А взвешенное решение уже напрашивается – напичкать беднягу препаратами, превратив его в растение с отшибленной памятью, и выбросить подальше на дорогу. Да, он останется жив, но будет навеки ущербным, чему вряд ли обрадуется его мама. Из этого вытекает дефицит времени, Олег Петрович.

– И не стоит думать, будто мы заманиваем вас на объект «Курдигас» вашим потерянным солдатом, – сказал Каменецкий. – Ваш солдат действительно там и, возможно, пока еще в добром здравии. Ваше преимущество в том, что какую бы секретность американцы ни развели вокруг объекта, меньше всего они ожидают внезапной агрессии в дружественной стране. Эта секретность для них – рутина.

– Кто такой Джо Андерсон? – проворчал Олег. – Кроме того, что он пособник террористов и владеет важной информацией. Приметы, все такое.

– Думаю, не ошибетесь, – чуть помедлив и как-то с усилием, вымолвил Зиновьев. – На объекте не более двух десятков заключенных. И дюжина охраны. И прошу усвоить, Олег Петрович: для вас важнее ваш солдат, для нас – упомянутый объект. Если приведете первого, но не приведете второго, ближайшие годы вам придется провести за решеткой. В данном случае наше джентльменское соглашение не ратифицируется. Итак, Олег Петрович, вам дается полный карт-бланш, списываются все прошлые и будущие грехи. И предоставляется прекрасная возможность спасти из плена своего солдата. Другой возможности не будет. Взвесив все «за» и «против» – вы согласны?

– Да, – буркнул Олег.

– Сколько времени вам нужно, чтобы сформировать группу?

– Полчаса и мобильный телефон.

– Отлично. Составьте список необходимых вещей. Повторяю еще раз – никаких документов. Забудьте, кто вы есть. Попадетесь полиции, спецслужбам или американцам – пеняйте на себя. Местные деньги вам выдадут, но немного.

Субъект типа «бомж» выбрался на опушку густого леса в пяти километрах от границы и примостился к поломанному дереву, чтобы передохнуть. Пройденный путь был труден и насыщен досадными лесными препятствиями. Но это был самый безнаказанный способ перейти границу. Он заслужил пятиминутную передышку. На воле было хорошо, дышалось замечательно – субъект сладко потянулся, наполнив легкие экологически чистым воздухом. Остались еще в старушке Европе нетронутые заповедные уголки… Он выглядел причудливо – затертая штормовка невнятной расцветки, седоватый парик, свисающий лохмотьями с головы, драная шляпа полями вниз, брезентовые штаны, заправленные за голенища коротких кирзачей. За спиной болталась вместительная котомка, сделавшая бы честь любому дервишу. Сбривать щетину он не стал – за прошедшие сутки она загустела, засеребрилась и неплохо укладывалась в выбранный образ.

На пару минут он закрыл глаза. Потом открыл, посмотрел на часы. На дворе был понедельник, 16 сентября, семь часов четыре минуты утра. С памятного разговора на гауптвахте прошло чуть более двенадцати часов. Природа оставалась зеленой, но кое-где ее уже помечали вкрапления желтизны и багрянца. Небо затянули дымчатые облака, временами прилетали порывы ветра, трясли листву на кряжистых осинах. Метрах в трехстах правее проходила проселочная дорога. Она петляла в траве, спускалась в низину, тянулась змейкой за березовый околок, позади которого расположился некий населенный пункт. С направлением он не ошибся. Если пойти по проселку, то рано или поздно упрешься в развилку и асфальтовую дорогу, тянущуюся с южного направления. По ней курсируют автобусы и прочий транспорт. Не за горами Домбеле, будь оно неладно…

Напевая под нос «Дан приказ ему на запад…», он начал переоблачаться. Но тут за голенищем что-то отрывисто прогудело и затряслось, массируя икру. Чертыхнувшись, он выудил из сапога старомодный, практически неубиваемый телефон-раскладушку «Филипс», обладающий долгоиграющим аккумулятором. На крохотном экране лаконично высветилось: «Ира».

– Это я, навеки твоя, – ворчливо бросил Максим Болдин.

– Ты где? – поинтересовался Олег.

– Под впечатлением, командир. Вышел из леса, нахожусь в аграрном секторе. Один в поле. Воин, блин… Тут задувают промозглые ветра, и вот-вот пойдет дождь. Картошку, кстати, уже убрали – наверное, голодные были. Нет, я, в принципе, представляю, где нахожусь, но все равно мне тут очень стремно и страшно. Ау, где люди? Ты уверен, что идея добираться до объекта поодиночке была единственно верным решением?

– Не рассуждай, – проворчал Олег. – Ты на верном пути. Только давай без приключений, договорились? Я уже сыт по горло этими приключениями…

Не успел он сунуть телефон за голенище, как на связь вышел новый объект – теперь под ником «Маришка».

– Докладываю, командир, я заблудился, – бодро отрапортовал абонент голосом Гриши Оленича. – До опушки не дотянул, сижу под деревом, грустно очень. Это такое жесткое кидалово… Может, нужно SMS куда-нибудь отправить?

– Встань, человек, и иди, – приказал Олег. – У тебя перед носом поселок, там остановка.

– На автобусе ехать? – встрепенулся Оленич.

– Да хоть на «Булаве»…

Процесс переоблачения продолжался. Трансформация выходила впечатляющей. Брезентовые штаны сменили плотные джинсы – он натянул их на голенища, и кирзачи уже не смотрелись столь вызывающе. Верхняя одежда в скрученном виде, включая парик, отправилась в котомку, которая чудесным образом перевоплотилась (после выворачивания) в аккуратный рюкзак. Шляпу сменила кепка с козырьком наподобие конфедератки, штормовку – серая ветровка. Щетина осталась на месте, но в новом образе она смотрелась тоже уместно.

– Секс-символ, блин, – проворчал Олег, изучив частично свое отражение в глянцевой поверхности мобильника. Он закинул за спину рюкзачок, сунул руки в карманы и, продолжая насвистывать «Уходили, расставаясь, покидали отчий край…», независимой походкой зашагал вниз с холма.

Он одолел по полю метров триста, наслаждаясь запахом луговых трав, когда опять сработал мобильник и в эфире возник третий участник группы – под кодовым именем «Марик».

– Все в порядке, шеф? – нейтральным голосом осведомился Шура Крутасов. – Давненько от вас ничего не слышно.

– Да, все на мази, – подтвердил Олег. – Ты где?

– Не знаю, – похмыкал лейтенант. – Нахожусь в опрятном и, по ходу, безымянном поселке. Здесь имеется остановка, а при ней круглосуточный магазин. Пью кофе.

– Ничего ты упахал, – присвистнул от удивления Олег. – Неужели так страшно было, что бежал во всю прыть?

– Десантник страха не ведает, – отрезал Крутасов. – Просто не люблю ходить медленно. Меня и жена, когда мы с ней гуляем, вечно за шиворот хватает – мол, куда несешься? Скучно здесь, командир. Продмаг закрыт, но почему-то открыта книжная лавка. Ближайший автобус до Такспилса будет через двадцать минут. Слава богу, что латыши пользуются теми же цифрами, что и мы, – а то бы ни хрена не понял… Ума не приложу, чем заняться.

– Только не хулигань, – предупредил Олег. – В книжную лавку зайди, купи себе сборник любовной лирики.

Крутасов хохотнул, потом последовала долгая пауза. Олег забеспокоился.

– Ты здесь, Шура?

– Да, я еще не уехал, – отозвался офицер. – Местный нищий привязался, просит подать на новую печень. Говорит, что он здесь первое лицо в государстве. С конца. На чисто русском шпарит, представляешь? До чего довели наших соотечественников, фашисты проклятые… Знаешь, у меня сердце растаяло, я дал ему пятьдесят лат. Он так быстро убежал, похоже, обиделся. Я, наверное, мало ему дал?

– Запомни раз и навсегда, Шура, – назидательно сказал Олег, – латвийская валюта – одна из самых тяжелых валют в мире. Лат тяжелее доллара, тяжелее евро и даже тяжелее английского фунта стерлингов. Один латышский лат примерно тянет на шестьдесят рублей.

– Да иди ты, – удивился Крутасов. – Постой, – забеспокоился он. – Это что же получается – я дал этому прохиндею три тысячи российских рублей? – В голосе товарища забилась паника.

– Только не вздумай его преследовать, – предупредил Олег. – Легко пришли, легко ушли. Это все равно не твои кровные.

– Вот черт… Знаешь, командир, мне всегда не везет с деньгами. Ладно, шут с ними, у меня еще есть несколько похожих бумажек…

– Ты, кажется, голос понизил? – насторожился Олег.

– Ну, есть такое дело… – глухо шептал Крутасов. – В данный момент мимо застекленной забегаловки, где я сижу, невыносимо медленно тянется полицейская машина… В ней сидят два фраера в форме, и оба смотрят на меня… Подожди, сейчас я сострою соответствующее законопослушное лицо… Фу, проехали, черти… Ну вот, теперь буфетчица на меня пялится. Щупленькая такая, центнера полтора… А этой-то чего надо? Слушай, она так смотрит, словно у меня на лбу выдавлены крылышки ВДВ.

– Предложи ей стать твоей девушкой, – усмехнулся Олег. – Только близко к себе не подпускай, маньяк несчастный. Ладно, выпутывайся. Между прочим, я вас предупреждал, что здесь опасности на каждом шагу.

Товарищей основательно разбросало вдоль границы. Возможно, идея переходить кордон порознь и имела ряд существенных недостатков, но положительные нюансы в ней тоже присутствовали. Во-первых, менее заметно. Во-вторых, пусть уж спалят кого-то одного, чем всех. Дорога, заросшая чертополохом (явный признак, что ей практически не пользуются), втягивалась в березовые перелески. Поселок остался слева, заходить в него смысла не было. Дорога подступила к обрыву, а тот постепенно сглаживался, и под ним подрастали деревья. Зажурчал ручеек и вскоре превратился в мелкую, пронзительно прозрачную речушку, бегущую по отполированным камешкам. Запасов воды с собой не было. Олег сошел с дороги, пробился через мелкую еловую поросль и, сев на корточки, от души напился, а потом наполнил фляжку. Природа просыпалась, уже чирикали пташки, прыгали с ветки на ветку. Закончив свои дела, он встал и обнаружил, что в двух шагах, на краю травянистого обрыва, примостилась крохотная палатка и из нее высовываются две заспанные физиономии – мужская и женская. Подростки лет по семнадцать – судя по всему, недавно проснулись. Олег приветливо улыбнулся. Те отозвались тем же, а паренек еще что-то спросил. С латышским языком у капитана Веренеева было, мягко говоря, не очень. Он сделал свою улыбку еще ослепительнее и произнес на вполне сносном английском: