Глава 8

Гать, по которой разведчикам предстояло пройти, действительно была надежной. К тому же, из-за того что болото летом высохло, покрытые мхом и тиной бревна гати были отчетливо видны среди прочей растительности. Пролежав многие годы в стоялой болотной жиже, периодически сушась на солнце, они стали тверже камня. Игнатич был прав, когда говорил, что по ним запросто можно провести танковый батальон. Кстати, и ширина гати вполне позволяла это сделать. Шагая по ней, Локис не переставал удивляться изобретательности и смекалке белорусских крестьян, которые, веками живя среди болот, научились строить через непроходимые топи самые настоящие автострады. Правда, было и два, мягко говоря, «неудобства». Окружающий ландшафт наводил уныние и пробуждал какие-то неясные тревожные чувства, ожидание какой-то беды… Даже Локис, который всегда был спокойным и очень выдержанным, невольно начал нервничать, тревожно озираясь по сторонам.

Но гораздо больше неприятностей доставлял десантникам едкий дым от горящего торфяника. Ветер изменился, поэтому его несло в сторону гати. От дыма слезились глаза, першило в горле, было трудно дышать. Разведчики сухо кашляли, пытаясь закрывать нос и рот руками, но это не спасало от дыма, который с каждым метром, казалось, становился все гуще.

Несмотря на все это, десантники добрались до противоположного, белорусского, берега значительно быстрее, чем предсказывал Игнатич. Повалившись на траву с глухим, одышливым и надсадным кашлем, они несколько минут приходили в себя, не в силах остановить его.

– Гребаные болота и торфяники! – с чувством выдавил из себя наконец Демидов. – Знал бы, что такое будет, обязательно бы противогазы взял!

– Ну да, и ОЗК в придачу! – с трудом подавляя затихающие приступы кашля, проговорил Локис. – Тебе, Купа, дай волю, ты бы и БТР прихватил…

– Тогда уж лучше вертолет, – хмыкнул Чижиков, – он надежней.

– Отставить разговоры! – рыкнул Купец. – Встали все!

Десантники, продолжая покашливать, поднялись с травы и выстроились в относительно ровную шеренгу. Демидов недовольно покосился на них, но ничего по этому поводу не сказал. Кашлянув, он вдруг заговорил официальным тоном:

– Мы находимся на территории дружественного нам государства! Находимся почти нелегально. Поэтому требую от вас предельной собранности! Никакой расхлябанности, никаких конфликтов с местным населением. Нам поручено найти журналиста ZTV Игоря Юргина, и только. То, что мы сейчас сделаем, – это первое и последнее отступление от выполнения основного задания! Все понятно? Вопросы есть?

– Разреши, командир? – поднял руку, как на школьном уроке, Ефимов.

– Валяй, только покороче… Времени мало.

– А с кем ты сейчас разговаривал, когда все это говорил? – невинно поинтересовался радист с совершенно серьезным выражением на лице.

Остальные разведчики сдержанно хохотнули.

У радиста Саши Ефимова оперативный позывной был «Шико», так звали любимого придворного шута французского короля Генриха IV. Саня, который частенько острил в адрес своих сослуживцев, невзирая на чины и звания, получил свой позывной лично от подполковника Сагалова, когда тот был еще комбатом. И хотя Сане частенько доставалось от начальства за его шуточки и подколы, характер его от этого не менялся. Больше всего доставалось именно Демидову, несмотря на то что тот был старше по званию, да к тому же являлся непосредственным командиром Ефимова. Главным предметом для всякого рода подъелдыкиваний в адрес Купца было его недоверчивое отношение к нанотехнологиям. Саня, как выпускник «Бауманки», считал это самым великим кощунством, совершаемым в особо циничной форме. Однажды, отчаявшись доказать Купцу, что возможности компьютерных технологий безграничны, Саня открыто обозвал Демидова «трактирным самоваром на десять ведер воды». А на вопрос того: «Чей-то?» – заявил, что до компьютерного чайника командиру расти и расти! Купец, плохо разбиравшийся в сленге программистов, не обиделся. Сначала. Но через пару дней устроил Ефимову дикий разнос, грозя ему страшными карами. К счастью, все обошлось без рукопашной, а соответственно, и без жертв. Шико благоразумно заперся в оружейной комнате, дверь которой Демидов ломать не стал, и вышел из «оружейки» только тогда, когда Купец окончательно выпустил пар и успокоился.

– Отставить смешки! – рыкнул командир, грозно зыркнув на едва сдерживавших смех десантников. – Я говорю вполне серьезно! Спецслужбы в Белоруссии работают превосходно. Если влипнем, никто не поможет. Это вам не в ресторане морды крушить бизнесменам.

– Сынок, – неожиданно перебил Купца стоявший все это время в стороне Игнатич, – ты свою политнатычку заканчивай. Не время для разговоров. Ребятки эти наверняка уже где-то рядом, а нам до Сторожаевки еще часа два топать, а то и три, чтобы раньше этих поганцев там оказаться…

Демидов сердито оглянулся на проводника – тот стоял, опершись обеими руками на свою палку, и спокойно смотрел на Купца – и, махнув рукой, скомандовал:

– Бегом! Пошли!

– Э-э-э, сынки! – остановил разведчиков, собравшихся уже выполнить команду Демидова, Игнатич. – Бегом-то хорошо бегать! А только вы знаете, в какую сторону бежать?

– Разберемся! – попытался отмахнуться Купец. Но Игнатич ухватил его за рукав куртки и, рывком повернув к себе, твердо проговорил:

– Ты, паря, горячку-то не пори! Думаешь, что на такое дело щенков желторотых отправили? Да они дорогу к Сторожаевке лучше вас знают. И удобные подходы к хранилищу давным-давно во всех подробностях изучили! Что ж вы за профессионалы такие, если простых вещей не понимаете?!

В своем желании побыстрее «размотаться» с внеплановым заданием и добраться до Минска Демидов как-то упустил из виду этот «пустячок».

– А ты что предлагаешь? – недовольно спросил он.

– Я так мерекаю, – немного помолчав, проговорил Лобач, – что на Сторожаевку они не сразу побегут. Отсидеться им треба, оглядеться, подготовиться. Ежели у них на хранилище свой чоловичек есть, то встретиться с ним…

– И что с того? – нахмурился Купец.

– Тут у Феофила, недалече совсем, что-то вроде хутора было… – задумчиво ответил Лобач. – Избенка, огородик, сарайки… Он же то к нам в Хлыстовку, то в Сторожаевку захаживал только за солью, спичками и хлебом…

– Откуда же у него деньги были? – удивился Локис. Разведчики окружили своего командира и Лобача, внимательно прислушиваясь к тому, что тот говорил.

– Шут его знает, – пожал плечами Игнатич, неторопливо направляясь в глубь леса. Разведчики двинулись за ним. – Но гроши у него водились, это я точно знаю. И вот что примечательно, и белорусские, и русские рубли у него были.

– Слушай, – довольно бесцеремонно развернул проводника Демидов, – ты мне байками про этого старца мозги не забивай. Мне до него столько же дела, сколько и до экономического состояния Никарагуа. Говори по делу…

– Так я и говорю, – удивленно вскинул брови Лобач. – Хуторок у него здесь. Самое удобное место, чтобы сховаться до сроку. Коли свезет, мы их там тепленькими и перехватим.

– «Свезет», – передразнил Купец Лобача. – Я привык работать наверняка, а не на «свезет»!

– Будет тебе и «наверняка»… – пожал тот плечами и добавил: – Если поторопимся. Да там они, там. Их наш, хлыстовский, ведет, Федька Данилюк. Он непременно к Феофилову хуторку выведет, чтобы пересидеть день-два. Так что швыдчей, хлопци, швыдчей!

Он так стремительно бросился бежать по пригорку через чахлый приболотный лесок, что разведчики не сразу его догнали.

– Слышь, старый, – слегка задыхаясь от бега, проговорил Демидов, хватая Игнатича за плечо, – ты таких резких движений не делай! Я человек нервный, могу и по шее настукать. За мной не заржавеет, имей это в виду!

– А чего ж вы ушами хлопаете да ноздрями мух ловите?! – дерзко вскинув голову и рывком сбрасывая руку Купца со своего плеча, ответил Лобач. – Я же сказал – «швыдчей»! А вы, как ежики ноябрьские, еле шевелитесь! Не отставать! – круто развернувшись и не говоря больше ни слова, он широко зашагал по пролеску.

– Тьфу ты, черт старый! – проворчал Демидов, делая знак десантникам идти за Лобачом. – Всего несколько часов его знаю, а надоел он мне уже, как будто я с ним всю жизнь прожил по соседству.

Вопреки установившимся правилам, Демидов шел не впереди цепи, а замыкал ее. Не то чтобы он не доверял случайному проводнику, который буквально свалился им на голову, но осторожность, по его мнению, излишней никогда не бывает.

Чем дальше уходили десантники от Чертова болота, тем гуще становился лес, в котором почти не встречался сухостой. Точнее, сухие деревья были спилены и сложены в аккуратные поленницы. Это немного удивило Локиса. По роду своей службы ему часто приходилось работать в лесах, но такой порядок он видел впервые. Чувствовалось, что за лесом ухаживают и следят, во всяком случае, просека, на которую Игнатич вывел группу, была достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать трактор с прицепом…

Глава 9

Хутор, о котором говорил разведчикам Лобач, оказался обычным бревенчатым домом с тесовой крышей. От времени дом покосился и просел в землю. Надворные постройки тоже пришли в упадок и начинали разваливаться. Да и небольшой огородик, с которого питался отшельник, совсем не просматривался, зарос травой и кустарником. Десантники, несмотря на протесты Игнатича, залегли в этих зарослях и некоторое время присматривались к дому и окружающей обстановке. Вокруг все было спокойно. Привычный лесной шум, щебет птиц, стук дятла, шелест листвы. В доме, да и возле него не наблюдалось никакого движения. Было совершенно очевидно, что поблизости никого нет.

– Чисто вроде бы, командир, – тихо проговорил Локис, продолжая «обшаривать» дом в бинокль. – Что дальше делать будем?

– Вроде бы чисто, – повторил Купец через некоторое время. – А что нам это дает?

– Засаду надо в доме устроить, – категорическим тоном заявил Лобач, который лежал рядом с Купцом. – Они в хату сунутся – тут их в ножи возьмем, и порядок!

Демидов сердито покосился на Игнатича и недовольно проворчал:

– Вот только не надо меня учить, что мне делать, как-нибудь и сам соображу. «Мокрухи» нам только не хватало на чужой территории…

Мысль о том, чтобы встретить террористов в самом доме и, используя фактор внезапности, захватить их, приходила ему в голову, но он достаточно быстро от нее отказался. Если это опытные бойцы, то обязательно оставят боевое охранение, хотя бы одного человека, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Это Купец знал совершенно точно. А значит, лезть всем кагалом в дом не имело никакого смысла.

– Значит, так, – не меняя положения, тихо проговорил он, прекрасно зная, что все его слышат, – на засаду в хате пойдут Толстый и Медведь. Постарайтесь обойтись без трупов. Остальные рассредоточиваются по периметру вокруг хаты. Если они оставят дозор, его снимает тот, к кому он будет ближе всех. И повторяю: никаких «жмуров»! Только в самом крайнем случае!!!

– Командир, – отрываясь от бинокля, повернулся к Демидову Локис, – а если эти гаврики стрельбу откроют? Мы что, должны их уговаривать, как кот Леопольд мышей: «Ребята, давайте жить дружно!»

Несколько секунд Купец молчал, играя желваками, потом сел и подтянул к себе свою громоздкую сумку.

– Ладно, – сказал он, открывая молнию «батона», – берите «перышки» и «звездочки». Только не увлекайтесь!

– Купа, – вынимая из сумки несколько коротких обоюдоострых метательных ножей типа «перышко», хмыкнул Локис, – ты об этих террористах беспокоишься больше, чем о нас. С чего это у тебя такая нежность к ним пробудилась?

– Ничего у меня к ним не пробуждалось, – буркнул Демидов, глядя, как Володя и Петро засовывают ножи за пояс джинсов. – Просто не хочу лишнего криминала на сопредельной территории. И без того непонятно, кого и чего искать будем…

– Я с хлопцами пойду! – неожиданно заявил Игнатич. – Я Феофилову хату как свою знаю. Подскажу, где сховаться сподручней…

Демидов равнодушно пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, где будет находиться Лобач.

– От тож и добре, – усмехнулся Игнатич. – Пишли хлопци, бо часу в нас небогато, зато дил хватит…

Он первым, пригибаясь, вполне профессионально скользнул в заросли бурьяна. Круглов и Локис переглянулись и последовали его примеру.

Дом отшельника оказался примерно таким, каким и представлял себе жилище отшельников Володя. Не слишком просторная комната, которая служила одновременно и кухней, и гостиной, и спальней, – два маленьких окошка, больше похожих на бойницы, в углу печка-каменка или очаг. Видимо, покойный хозяин топил дом по-черному… Вдоль стен широкие полати, лавки, в центре комнаты – грубо сколоченный стол…

– И где здесь ховаться? – невольно вырвалось у него, когда разведчики, пригибая головы, вошли в дом. – Под столом если только… И то сразу же увидят…

– А ты не горячись, – перебил его Игнатич, – Феофил не всегда Феофилом был.

– Как это? – удивленно вскинул брови Круглов, усаживаясь на широкую лавку. – Чёй-то ты, старый, темнишь много…

– Да чего мне темнить? – Игнатич неторопливо проходил вдоль закопченной стены, что-то высматривая на ней. – Мне скрывать нечего. Феофил этот еще мальчишкой партизанил в этих краях… То ли связным был, то ли разведчиком, я так и не понял из того, что он мне рассказывал. Скрытный был старичок. При Союзе он в этом районе уважаемым человеком считался, на все торжества и праздники его приглашали, в партийные президиумы на почетное место сажали… Ну а когда советскую власть в Белоруссии поперли, кончилась его масленица, наступили постные денечки. От райкомовского буфета-распределителя его отлучили, пенсию в «зайчиках»^[1] платить начали. А много на них тогда купить можно было? Да и сократили ее чуть не втрое. В общем, осерчал старик на новую власть и ушел в леса. Ага, вот оно… – Лобач с натугой потянул за какой-то выступ на стене, и, к изумлению разведчиков, прокопченная стена отъехала в сторону, открывая вполне вместительный чулан, в котором легко могли бы уместиться человек пять-шесть…

– Ох, не струя себе! – невольно вырвалось у Володи. Ему доводилось много слышать и читать о существовании таких схронов в Западной Украине и Прибалтике. В одну из своих командировок пришлось даже убегать по такому схрону-проходу от литовского спецназа. Но чтобы в левобережной Белоруссии было нечто подобное, такое и в голову не приходило.

– А старичок-то этот не так прост был, – вставил Круглов, заглядывая в чулан. – Не удивлюсь, если у него и оружие где-нибудь здесь припрятано.

– От за то не поручуся, – хмыкнул Игнатич. – Но Феофил мужик запасливый был… Мабуть, и приховал шо ни то…

Круглов и Локис опять переглянулись. Петро прошел в чуланчик и буквально через минуту из него послышался его удивленный свист:

– А старикан-то этот набожный, что ли, сильно был?

– Да как-то не замечал за ним, – растерянно отозвался Лобач. – Он меня в этот чулан никогда не пускал, всегда один там запирался…

Володя, больше из любопытства, тоже заглянул в чулан, подсвечивая себе фонариком. Комната, примерно пять на пять, без окон и выходов. Из мебели в ней было только какое-то сооружение, отдаленно напоминавшее трибуну, на которой лежала какая-то книга. В правом углу, от середины стены до низкого потолка, были выставлены три ряда икон. И хотя Володя никогда не интересовался живописью, а уж тем более иконописью, он каким-то внутренним чутьем понял, что иконы очень старые.

– А Феофил-то твой не такой простачок был, – с усмешкой проговорил он, выключая фонарик и поворачиваясь к Игнатичу. – Зуб даю, что у него здесь, в этой молельне, спрятано оружие! Часто он в ней запирался?

Лобач неопределенно пожал плечами, словно давая понять, что не следил специально за старцем-партизаном.

– Ладно, обсуждать житие старца Феофила у нас времени нет. – Локис еще раз проверил, насколько свободно выходит нож «Шайтан» из кожаных ножен под рукавом куртки. – Делаем такую диспозицию: я сяду так, чтобы они меня сразу увидели. Толстый, ты встанешь у входа. Игнатич, ты спрячешься в этой молельной, или как она там называется… Сидишь тихо! Высовываться тебе только в самом крайнем случае!

Володя рассчитывал на внезапность. Войдя в избу, террористы наверняка, не ожидая, что в ней кто-то есть, хоть на полминуты-минуту опешат, и этого времени ему вполне хватит, чтобы двумя «звездочками», специальными метательными предметами, вывести из строя двоих. А с двоими оставшимися, Володя в этом не сомневался, Круглов справится с легкостью. Петро, несмотря на то что с виду казался неповоротливым увальнем, на самом деле был превосходным рукопашечником. В его руках практически любой предмет становился оружием.

– Все, – хлопнул Володя себя по ногам ладонями. – Занимаем места согласно купленным билетам.

Он сел за стол, от которого до входа было не больше трех-четырех метров, самая оптимальная дистанция для хорошего и точного броска. Достав из кармана куртки две «звездочки», привел их в боевое положение и положил на выскобленную столешницу так, чтобы ими можно было в любой момент воспользоваться.

Почему-то в этот момент Локис вспомнил, как в «учебке» на одном из занятий он задал инструктору, как теперь понимал, совершенно бестолковый вопрос – зачем ему, снайперу, учиться метать какие-то предметы, в том числе и ножи? Инструктор в ответ только снисходительно усмехнулся, но ничего объяснять не стал. Впрочем, Володя занимался на его уроках старательно, так что претензий к нему не было. А впоследствии, когда он начал выезжать в боевые командировки, то неоднократно убеждался в том, что нож – неотъемлемый и очень важный инструмент разведчика. А умение владеть им не раз спасало Локису жизнь.

Метательные ножи он положил между «звездочками», предполагая использовать их в том случае, если что-то пойдет не так. Круглов между тем встал возле двери. Как и во всех деревенских избах, притолока феофиловской хаты была низкой. Получалось, что тот, кто входил, хотел он этого или нет, приветствовал хозяина полупоклоном.

Положив руки ладонями вниз на столешницу, Локис приготовился ждать. А делать это он умел. Выдержка – одно из важнейших качеств разведчика, а уж снайпера особенно.