В августе того же 1955 года русский астроном-любитель Яременко из города Новочеркасска, наблюдая Луну в самодельный телескоп, стал свидетелем того, как «… над диском Луны параллельно его краю, на расстоянии примерно 0,2 лунного радиуса летело светящееся тело, подобное звезде 3-й величины при обычном наблюдении. Пролетев треть окружности за 4–5 секунд, тело по крутой траектории опустилось на лунную поверхность. Разумеется, это не была проекция метеорита, падающего на Землю. Тело было достаточно большое и… управляемое! А никаких искусственных спутников в те годы еще не существовало».

В 1959 году Ф. Алмор и другие члены звездного астрономического общества Барселоны наблюдали темный эллипсоидный объект, который маневрировал в 2 тысячах километров над лунной поверхностью и пересекал лунный диск за 35 минут, после чего снова появлялся подобно спутнику. Его диаметр был оценен в 35 километров.

В 1963 году группа астрономов Флэгстафской обсерватории в Аризоне наблюдали на Луне 31 одинаковый светящийся объект, каждый длиной около 5 километров и шириной около 300 метров. Эти объекты двигались в четком строю, а между ними перемещались маленькие объекты диаметром около 150 метров. Кроме того, на Луне наблюдались гигантские купола, менявшие расцветку и не имевшие тени, то есть как бы поглощавшие солнечный свет.

Астрономы Харрис и Кросс наблюдали в 1964 году над Морем Спокойствия в течение одного часа перемещавшееся со скоростью 32 км/час белое пятно, которое постепенно уменьшалось в размерах. В том же году наблюдалось другое пятно, перемещавшееся в течение двух часов со скоростью 80 км/час.

В 1967 году монреальские астрономы наблюдали в Море Спокойствия темное прямоугольное пятно, двигавшееся с запада на восток.

– Так что, мистер Моррисон, вполне очевидно, что на Луне в доракетный период происходили наблюдения весьма загадочных объектов, совершавших разумные маневры. Элементарные расчеты показывают, что описанные явления имеют потрясающие скорости – до 1000 км/сек и ускорения порядка 46 000 g. С точки зрения традиционной ракетной техники и физики, это просто невозможно. Подобными свойствами обладают только НЛО, наблюдаемые в атмосфере.

– Это все просто невероятно, – прошептал пораженный Моррисон. – И это все официально зарегистрированные наблюдения. Но это же прямые свидетельства того, что более пятисот лет вокруг нас летают инопланетные аппараты!

– Наивно полагать, – продолжил Дорст, проигнорировав восклицание Моррисона, – что НАСА не принимало в расчет возможность столкновения с ними в космическом пространстве при подготовке программ «Меркурий», «Джемини» и «Аполлон». Я уверен, что НАСА имело четкое представление о том, с чем могут столкнуться астронавты на Луне.

– И столкнулись? – почти шепотом спросил Моррисон с выпученными удивленными глазами.

– То, что я вам рассказал, уже рассекреченная информация, дорогой мистер Моррисон, – ответил с усмешкой Дорст, – а то, о чем вы спрашиваете, пока еще информация закрытая. Попробуйте сами себе ответить на свой вопрос, опираясь на то, что я вам рассказал.

– Но кадры, которые привез Армстронг, и шумиха вокруг того, что это – подделка?

– Ну, это уже ясно даже и детям! Конечно же, они сняты в павильоне. Только не потому, что экспедиция не состоялась, а потому, что в то время еще не было надежных киноаппаратов, которые позволили бы провести качественную съемку в космосе. Более того, при том уровне проникающего излучения, которое существует в космосе, пленку просто не довезли до Земли. Она оказалась засвеченной. Почти вся.

– Вот оно что, – задумчиво пробормотал Моррисон, глядя в стол перед собой, – значит, они их видели. Наверняка правда и то, что Армстронг сразу же стал передавать в Центр управления информацию об увиденном, но его заставили перейти на запасную частоту. А кое-кто из радиолюбителей все же успел услышать нечто интересное. Хорошо еще, что они с их технологиями нас не трогают, а просто наблюдают за нами.

– Вы полагаете? – осведомился Дорст, удивленно подняв брови.

Моррисон испуганно замер с открытым ртом. Он хлопал глазами, не зная, как истолковать вопрос собеседника.

– Первые сведения о похищении людей датируются, к вашему сведению, шестнадцатым веком. Большая группа колонистов из Англии с самого начала стала испытывать серьезные трудности. Ее глава отправился в Старый Свет за помощью, а когда вернулся спустя три месяца, то обнаружил, что девяносто два человека, треть из которых были женщинами и детьми, бесследно исчезли. Посуда с едой на столах, сохнущее белье на улице, и никаких признаков борьбы, насилия или чего-то подобного. Люди просто исчезли. В один миг, и сразу все.

– Боже мой, но это же означает, что…

– Это означает, что нам надлежит самым серьезным образом относиться к их существованию как к потенциальной угрозе человечеству, мистер Моррисон. Теперь вы считаете, что наши специалисты могут лезть носом во все дыры, где только возможно предположить вмешательство инопланетного разума? И Пентагон, и ЦРУ прекрасно осведомлены обо всем этом. Полагаете, что все еще стоит кусать друг друга за икры на сенатской комиссии в угоду ведомственным амбициям? Или будем заниматься работой в области национальной безопасности?

Доктор Хальмейер сопровождал представителя своего работодателя по обширным помещениям, которые были скрыты от посторонних глаз. Эта часть клиники располагалась в огромных пещерах естественного происхождения. Основное здание было построено таким образом, что его задняя часть вплотную примыкала к обнаженным скальным выступам. Проходы в эти гроты были расчищены и оборудованы уже после того, как было построено здание клиники. Никто из ее персонала не предполагал, что в этой части располагалась основная научно-исследовательская часть с помещениями для лабораторий, палатами и помещениями для подопытных животных.

Господин Фазик, как было принято обращаться к гостю, шел, внимательно осматривая помещения и слушая пояснения Хальмейера. Работа, проделанная с момента его последнего посещения клиники, не особенно впечатляла. Не будучи специалистом в этой области, Фазик ожидал немного большего.

– Все еще только опыты, доктор Хальмейер, – сказал Фазик, качая головой, – все еще слишком далеко от практического применения.

– Господин Фазик, – недовольно ответил главврач, – человеческий организм – это не компьютер. Программа, составленная для одного, не работает для другого. Нам нужно найти универсальный инструмент, универсальный ключ, если хотите. Да, мы далеко продвинулись в самой технологии, да, она работает в каждом отдельном случае. Но нам-то требуется система! А для этого необходимо большое количество эмпирического материала, теория должна подкрепляться практикой. Нам нужны корреляционные зависимости, нам нужны различные типы нервной системы, даже группы крови, если уж на то пошло. Различия в обменных процессах, различия нервной возбудимости, различия в прохождении импульсов от нервных окончаний до центров головного мозга. Вы представляете, сколько здесь работы!

– Что вам еще нужно, чтобы ускорить работу и выдать наконец прогнозируемый результат? – недовольно спросил Фазик. – Деньги? Сколько денег?

– Здесь решают не деньги, а мозги! А еще статистика. Нам катастрофически не хватает материала. Статистику дает только клиническое наблюдение. А еще мне не хватает специалистов. Ваш Абалькар Иради, которого вы ко мне приставили, хороший терапевт, администратор и сторожевой пес. Но мне нужны специалисты в конкретной области. Я понимаю, что среди вас их трудно найти, но это нужно сделать. Но самое главное – это человеческий материал. И перестаньте мне все время говорить о ваших деньгах. – Голос человека, которого называли Хальмейером, стал холодным как лед и бесстрастным как голос робота, от чего у Фазика пробежали мурашки по спине. – Вы никак не поймете, что я не такой, как вы. Что ваше человеческое мне совершенно чуждо.

– Хорошо-хорошо, Густав, не надо так горячиться, – примирительно ответил Фазик, – я попробую наладить вам поставку материала. Сегодня же я оповещу своих людей, чтобы все более или менее подходящее доставлялось к вам. А насчет специалистов… Позвольте, но мы не в Европе, где достаточно подать объявление в газету или оформить заявку на выпускников университета. Заставляйте больше работать тех, кто у вас есть. Если есть кто-то на примете, то говорите. Мои люди доставят этих специалистов к вам. Горячее их желание работать у вас я обеспечу, – рассмеялся Фазик, – уж это можно гарантировать.

– Завтра я вам позвоню и назову имя одной женщины-врача, – сразу же с нетерпением отреагировал Хальмейер, – у нее, кажется, есть необходимая квалификация.

– Американка?

– Для меня это абсолютно не важно, – отмахнулся главврач. – И еще, наш ледник переполнен. В ближайшие два дня нужно вывезти трупы, иначе я не смогу работать дальше.

– Хорошо, я позабочусь об этом, – кивнул Фазик. – Но мне сказали, что среди них есть и двое врачей.

– Мне некогда с этим возиться, и у меня нет такого большого штата, который занимался бы убеждением не желающих работать. У них был выбор, и они его сделали.

– Немного расточительно с вашей стороны, Густав, – с легким укором заметил Фазик, – надо их как-то э-э… заставлять.

Керим остановил машину на окраине около дувала. Улица была узкой для города и скорее походила на улочку в каком-нибудь кишлаке. Керим вышел из машины и присел на корточки, прислонившись спиной к глинобитной стене. Ночь была тихой, только где-то недалеко слышалось блеяние ягнят. Керим закрыл глаза и стал думать о доме. Он не был там целую неделю и начинал уже скучать по покою и двум своим женам.

Хитрый Керим всегда умудрялся устраивать свою жизнь. И когда пришли «шурави», убившие Амина, и когда власть взяли талибы. Да и теперь, когда в стране начала налаживаться жизнь. Правда, в стране опять хозяйничали иноземные солдаты. В свое время Кериму простили дружбу с русскими, но только после того, как он стал делиться сведениями о них. Потом его использовали американцы, а совсем недавно о старом Кериме опять вспомнили русские. В этой мутной воде различных интересов хитрый старик неплохо выуживал свой доход. Это позволяло ему содержать дом, двух жен и прислугу. Опять же, деньги, которые ему платили и те, и эти, хорошо помогали Кериму в его бизнесе.

Ждать пришлось недолго. Темная закутанная фигура женщины мелькнула на улице. Легких шагов в мягкой обуви было совсем не слышно. Керим уже привык, что с ним встречалась всегда одна и та же женщина. Он никогда не видел ее лица, а слышал только голос – резкий и неприятный.

В том, что с ним от имени хозяев женщина встречалась, Керим не видел ничего странного. Положение слабого пола в стране менялось не раз, и довольно кардинально за последние сто лет. Но в целом афганской женщине повезло больше, чем многим мусульманкам в других странах. Еще правивший в 80-х годах XIX века эмир Абдуррахман Хан обратил внимание на жизнь и положение женщин в Афганистане. Он предпринял первые попытки продекларировать ограничения на насильственные и ранние браки, законодательно закрепить наследственные права женщин, а также их право инициировать развод – правда, в жестких рамках требований шариата. Потом уже в начале ХХ века его внук, эмир Аманулла Хан, продолжил подобную политику, разрешив женщинам снять паранджу. Он организовал первые школы для девочек, поддержал идею создания женских организаций в стране и предоставил женщинам право самостоятельно выбирать себе супруга.

Во второй половине ХХ века ситуация с правами женщин значительно улучшилась. Примерно в 1950–1960-е годы были закреплены в конституции равные права мужчин и женщин, права последних избирать и быть избранными в парламент, становиться членами правительства. Афганкам было разрешено получать высшее образование в местных институтах и университетах, работать в госучреждениях.

Потом к власти пришли талибы и опять установили средневековый режим, основанный на слепом следовании буквальному пониманию норм шариата. Женщине снова было запрещено выходить из дома без сопровождения близкого родственника-мужчины. Опять обязательным стало ношение паранджи, были закрыты все школы для девочек, наем женщин на работу карался суровым наказанием не только самой женщины, но и ее работодателя, легальный выезд женщин за границу стал невозможен.

После падения в конце 2001 года режима талибов и ввода в Афганистан войск международной коалиции возросли надежды на позитивные сдвиги и в положении женщин. Страна снова вернулась в международное сообщество. Сыграли свою положительную роль и поток иностранной гуманитарной помощи, и развитие независимых средств массовой информации, и изменения в ролевых функциях в афганских семьях. Многолетние военные конфликты, унесшие жизни сотен тысяч мужчин, вынудили женщину стать кормильцем и гарантом стабильности семьи.

Теперь эта женщина как бы представляла хозяев Керима, которые ему платили. И старик не видел в этом ничего необычного или дикого.

– Ты встречался с «шурави», Керим? – спросила женщина.

– Да, встречался, – ответил таджик, глядя на свою собеседницу снизу вверх, – два дня назад.

– Чего они хотели? Что они здесь ищут? Ты уверен, что они прибыли потому, что ты рассказал, что где-то здесь есть лагерь по подготовке террористов?

– Да, они хотят найти именно такой лагерь. Но я сказал именно столько, сколько и должен был сказать. Теперь они будут искать сами.

– Сколько их?

– Не знаю. Со мной разговаривал один. Он назвался именем Игорь.

– Остальные наверняка прятались где-то рядом. Ты ничего не заметил, старик?

– Нет, не заметил. Русские не пришлют тех, кто не умеет прятаться.

– Ладно. Ты назвал все места, которые я тебе велела?

– Да, я назвал эти места. – Старик немного помолчал, затем спросил: – Скажи, а зачем вам нужно, чтобы русские прислали сюда своих солдат? Вы их убьете, а что дальше?

– Это не твое дело, Керим, ты получаешь свое вознаграждение, – ответила женщина сухо, но потом, кажется, передумала. – Мы не будем убивать всех. Кое-кто из них должен вернуться и рассказать своим начальникам то, что выгодно нам. Русские поссорятся с американцами, и американцам придется убираться к себе домой.