Глава 2

Новороссийская военно-морская база

(в/ч 99608)

Военный «Урал» въехал в ангар и прижался задним бортом к участку, огороженному стальной сеткой, верх которой был опутан колючей проволокой. Матросы в рабочих робах начали разгружать оборудование, привезенное учеными из Санкт-Петербурга. Невысокий грузный мужчина с обширной лысиной пытался руководить процессом. Он делал это весьма энергично и немного бестолково. Трое его коллег помоложе веселились и тоже больше мешали морякам, чем помогали им.

Шума и гвалта хватило, чтобы привлечь внимание дежурного по части. Моложавый и подтянутый капитан второго ранга решил вмешаться и выяснить, почему матросы работают без старшего по команде, когда заметил высокого худощавого офицера.

Представителя разведуправления штаба флота капитана первого ранга Ломашевского на базе знали. Дежурный был в курсе, что ученые, прибывшие для испытания секретного оборудования из Санкт-Петербурга, поступают под опеку Ломашевского. Поэтому вмешиваться уже не имело смысла.

– Дмитрий Сергеевич, я полагаю?.. – раздался голос за спиной ученого.

Лысый толстяк обернулся, старательно вытер носовым платком лоб, темя, потом руку и протянул ее высокому офицеру. Вид у этого капитана первого ранга был внушительный: плотно сжатые губы, колючие глаза, загорелое лицо. Фигура какая-то поджарая, прямо как у гончего пса. Чувствовалась физическая сила, мгновенная реакция и привычка быстро принимать решение.

– Да. – Ученый настороженно улыбнулся. – Я профессор Полонин. А это мои коллеги.

– Очень хорошо, – без улыбки проговорил Ломашевский. – Я прошу вас с вашими коллегами пройти сейчас за мной в здание штаба. За оборудование можете не волноваться, с ним будут обращаться надлежащим образом.

– Да, но… – Ученый замялся.

– Не волнуйтесь. Ящики и контейнеры опечатаны. Сейчас ворота закроют и возьмут под охрану. Вот и разводящий ведет наряд.

Ученый обернулся и увидел мичмана в черном кителе, за которым шли трое матросов с автоматами за плечами.

Ломашевский проводил гостей в штаб, где было собрано совещание. В небольшом светлом помещении стоял длинный стол. На нем лежала карта Новороссийского водного района, закрытая пластиковыми створками так, что виднелся только заголовок.

В комнате находились всего пять офицеров. Ломашевский представил их профессору так быстро, что тот не успел запомнить фамилий и должностей. Ученый махнул рукой, полагая, что это не особенно важно. Главное, что есть Ломашевский, который будет курировать научную группу. Именно к нему потом придется обращаться по всем вопросам.

– Прошу всех садиться, – снимая фуражку, предложил Ломашевский. – Я думаю, что некоторая торопливость всем понятна. Ничего страшного, познакомитесь ближе в процессе работы. А сейчас я предоставлю слово профессору Полонину Дмитрию Сергеевичу, руководителю научной группы и главному разработчику нового оборудования. Пожалуйста, Дмитрий Сергеевич, коротко расскажите офицерам о новых возможностях оборудования и плане испытаний.

Профессор, который так и не успел сесть, откашлялся и попросил одного из своих помощников заняться мультимедийным проектором для иллюстрации своего доклада.

– Многоцелевой индивидуальный подводный комплекс «Посейдон», разработанный нами, является, по сути, источником информации, встроенным бортовым компьютером, помогающим водолазу или аквалангисту эффективно выполнять поставленные задачи. Комплекс потому и называется многоцелевым, что может использоваться как при чисто технических подводных работах, так и для выполнения задач боевыми пловцами. Это две модификации, которые очень мало отличаются друг от друга. Для технических работ используется упрощенный вариант, потому что водолазу не нужно столько информации, сколько боевому пловцу. Первые испытания по максимальной программе будут проводиться здесь, на Черном море. Затем они пройдут при куда более низких температурах – на Балтике и в Баренцевом море.

На стене комнаты появилось изображение шлема, отдаленно напоминающего тот, который носят пилоты современных истребителей.

Профессор взял указку, протянутую помощником, и продолжил рассказ:

– Собственно, вот этот шлем и есть почти вся система. Кроме него имеется усовершенствованная система регенерации использованного воздуха, позволяющая работать на глубинах до тридцати метров в течение полутора суток. В основе лежит химический процесс, поэтому нет никаких источников энергии, утяжеляющих снаряжение.

– А на других глубинах? – тут же спросил представитель водолазной службы.

– Да, это интересный момент, – с улыбкой сказал профессор. – На глубинах до ста десяти метров используется уже не сжатый воздух, а дыхательная смесь. Принцип тот же, который использовался ранее, только производство смеси происходит автоматически, когда при погружении аквалангиста срабатывают датчики давления. Данный процесс ограничен во времени. Это связано как с техническими трудностями, так и с ограниченными физическими возможностями человека. С началом подъема ведется отсчет глубин и времени для соблюдения условий декомпрессии. Предусмотрен автоматический режим на случай потери пловцом сознания.

Представитель водолазной службы скептически хмыкнул и заявил:

– Обычно это уже гибель. Ваша автоматика все равно поднимет на поверхность уже мертвого пловца.

– Условия потери сознания могут быть разными, – возразил медик. – Да и человеческие особенности индивидуальны. Я полагаю, что ученые просто смогут дать шанс тем людям, организм которых окажется достаточно сильным, способным выдержать около часа медленного подъема в бессознательном состоянии. Испытания могут помочь конструкторам доработать систему, чтобы изменить состав дыхательной смеси и повысить выживаемость пловцов, находящихся в бессознательном состоянии.

– Безусловно, – заверил профессор. – Мы, конечно же, внесли этот вопрос в программу испытаний. Теперь собственно об электронике. Здесь можно выделить три блока. Первый – это блок технического обеспечения. Датчики давления, контроль выдыхаемого воздуха, автомат срабатывания загубника при повреждении передней остекленной части шлема, система освещения и улучшения изображения в трех диапазонах. Еще, конечно же, передатчик, постоянно выдающий сигнал для отслеживания положения пловца с борта судна или с вертолета, если установить на нем подобную аппаратуру поиска. Надо отметить, что сигнал несет информацию не только о состоянии пловца, но и о параметрах водной среды – температура, давление и тому подобное. Собственно, и о глубине погружения, как вы понимаете, тоже. Второй блок – навигационный. Он выводит информацию на лицевое стекло. Фактически это карта со всеми необходимыми географическими объектами и спутниковая система позиционирования. Так же четко отслеживается и выводится информация по глубине погружения и расстоянию до любого другого объекта. Ни для кого не секрет, что в сложных условиях человек может не совсем адекватно оценивать ситуацию.

– А боевые системы? – спросил капитан второго ранга с обильной проседью в волосах и пронзительными голубыми глазами.

– Да, это, собственно, и есть третий блок. Боевая система регулируется на определенное расстояние. Во-первых, мы не хотели замыкаться на оружии, имеющемся у боевых пловцов. Его поражающие свойства могут и обязательно будут расти год от года. Поэтому оценка расстояния в зависимости от глубины сейчас настроена на ваши автоматы АПС. Еще в этом блоке имеется система распознавания. Увы, пока она действует на расстоянии всего в двадцать метров, но согласитесь, что и это уже большая помощь боевому пловцу, который встретился под водой с товарищем или противником.

– Значит, система поиска и контроля, которую может использовать командир с борта судна, тоже ограничена таким же расстоянием? – поинтересовался тот же капитан второго ранга.

– Все зависит от плотности среды. При глубинах, не превышающих тридцать метров, с борта судна обнаружить пловца в нашем снаряжении можно будет на расстоянии до пятисот метров. На судне можно установить куда более чувствительную аппаратуру, а в шлеме мы ограничены малым объемом. Замечу, что пловец может использовать подводный радар для обнаружения движущихся тел, размер которых сопоставим, допустим, с телом ребенка или небольшого тунца.

Новороссийск. Военный госпиталь Черноморского флота

Сегодня с моря тянуло соленым ветерком, и Андрей настежь открыл окна в палате. Рана на ноге благополучно зажила, и теперь он занимался восстановительной гимнастикой, уделял дополнительное время и тренажерному залу. Мышцы истосковались по физической нагрузке, глаза устали смотреть на больных моряков и постные лица персонала.

Пациенты хорохорились друг перед другом, напропалую ухлестывали за молоденькими медсестрами и врачихами. Те давным-давно привыкли к скучающим альбатросам морей, которые всегда развлекались одинаково. На ухаживания они совершенно не реагировали, так что и Андрею приходилось тут скучать и в этом смысле.

– Андрюха! – В двери появилось лицо его соседа по палате. – Пошли в теннис постучим.

Андрей вяло махнул рукой и снова вытянулся на кровати. Ему было скучно и тошно. Не радовали даже такие развлечения, как настольный теннис.

«Как же это так неудачно получилось в Средиземном море?! Ребята там. Орлов командует, довольный, наверное, как слон. А я тут вот!..» – подумал Истомин.

В дверь тактично постучали. Это было проделано слишком вежливо и привлекло внимание раненого героя.

Андрей тут же настроился на лирический лад, принял вертикальное положение и бодро рявкнул:

– Входите! Не заперто!

Но вместо молоденькой симпатичной докторши в дверях выросла фигура его отца в форменной рубашке с погонами и белом халате, накинутом на плечи.

– Ну и глотка у тебя! – заявил он вместо приветствия и поморщился. – Прямо труба иерихонская.

– Привет, папа! – заявил Андрей, улыбнулся, соскочил с кровати и взял из рук отца выстиранную и выглаженную форму, которую тот привез ему из дома.

Андрея привезли в Новороссийск на носилках и фактически в одних плавках. Теперь, когда близилась выписка, пришло время подумать об одежде.

– Ну и как ты тут? – выпустив сына из объятий, спросил отец.

– Как обычно. – Андрей пожал плечами. – Тоска зеленая. Ребята в походе, а я тут прохлаждаюсь как на курорте.

– Ты выполнил свой долг, теперь имеешь право на отдых и лечение, – заметил отец, не приняв иронии.

В дверь сунулся было все тот же сосед по палате, но увидел на плечах гостя погоны капитана первого ранга и мгновенно исчез. Зато в палату вошла молоденькая медсестричка Оля в коротеньком халатике и кокетливой белой шапочке.

– Здравствуйте! – проговорила она, обращаясь к отцу Андрея, а его самого одарила пылким коротким взором, поставила на тумбочку стаканчик с витаминами и скомандовала: – Выпить обязательно за час до обеда!

– Слушаюсь, мон женераль! – выкрикнул Андрей, не удержался и скользнул взглядом по ровненьким гладеньким ножкам сестрички.

Оля вильнула задом и удалилась, оставив Андрея наедине с отцом.

– Все пялишься! – недовольно сказал отец. – Пора бы уже мужиком становиться.

– Мужик – это тот, кто на женщин внимания не обращает? – спросил Андрей с явной иронией.

– Мужик – это тот, кто смотрит только на одну женщину, а не разменивается на…

– Ну, папа!.. – Андрей примирительно засмеялся. – Я просто еще не выбрал. Ты же знаешь, как это сложно.

– Конечно, сложно, если ни одной юбки не пропускать. Это срам просто! Ты в походе, а домой чуть ли не каждый день какие-то девицы названивают.

– А кто именно звонил? – оживился Андрей.

– Я не выяснял! – повысил голос отец. – Стыдно, Андрей. Нельзя водить дружбу, иметь отношения с такими вот особами, которые сами звонят тебе домой. Извини меня за резкость, но это просто неприлично для девушки.

– Папа!.. – Андрей широко улыбнулся.

– Что «папа»? Ты офицер российского флота, командир! Ты должен быть образцом и в службе, и в быту, и в семье. Я твержу тебе это со школьной скамьи.

– Папа! – Андрей встал с кровати, подошел к отцу и обнял за плечи. – Папа, что случилось? Ты же не просто так ворчишь. Я таким был всегда. Ты спокойно воспринимал тот очевидный факт, что я еще не повзрослел настолько, чтобы жениться или просто завести серьезные отношения. Что с тобой, папа?

Отец опустил голову и замолчал, как будто сам понял, что сегодня разошелся не на шутку. Андрею стало его жалко. Ветеран подводного флота, капитан первого ранга в отставке с правом ношения военной формы, офицер флота, которого лично награждали два министра обороны СССР, потомок знаменитого контр-адмирала Истомина стоял и не знал, что ответить сопляку-сыну.

– Папа, – тихо сказал Андрей. – Я хочу, чтобы ты знал. Что бы ни случилось, ты всегда останешься в моей жизни на первом месте.

– Это ты сейчас так говоришь, – проворчал отец. – Пока тебя не окрутила какая-нибудь…

– Какая-нибудь, если она вообще появится, все равно останется человеком из современной жизни. А ты для меня – этой целый мир, мой собственный, мир моего детства, отчего дома, который всегда будет внутри, станет греть меня и радовать воспоминаниями. Даю тебе слово офицера, если ты считаешь меня таковым.

– Ладно, сынок, – дрогнувшим голосом ответил отец. – Извини. Наверное, я и правда старею. Боюсь остаться один. Мой мир уходит от меня так же стремительно, как ракетный крейсер, а я остаюсь. Когда-нибудь ты это и сам почувствуешь. Задумаешься вот так, стоя у окна, и поймешь, что вокруг уже новый мир, люди стали другими, изменилась армия, всем вокруг руководят уже иные принципы и правила.

– Главное, чтобы мы оставались теми, кто мы есть, такими, какими нас воспитали родители, чтобы соответствовали тому, что в нас заложено.

– Как было у берегов Сирии? – сменил тему отец.

– Нормально. Парня одного чуть не потерял, но обошлось. Не простил бы себе!..

– Андрей, это неизбежно. Командиру иногда приходится посылать подчиненных на смерть. Такова твоя работа. Учись не раскисать. Если гибнет твой товарищ, сохрани о нем достойную память. Когда надевали погоны, мы клялись не щадить жизни. А ты просто не можешь забыть гибели Сашки Ветрова в Парагвае.

– Нет. Я не могу простить себе, что сил не нашел, не смог вытащить его тело.

– Он моряк, мы с тобой тоже, – хмуро заметил отец. – Для нас пучина всегда была нормальной могилой. Тогда ты был ранен, но все-таки сумел спасти девушку. Тоже раненую!