2

Когда обыватель слышит слова «резидент», «разведчик», «шпион», то обычно в его воображении сразу же возникает образ этакого супергероя, типа кинематографического Джеймса Бонда. И этот воображаемый им герой неотразимо красив, хорошо сложен, может с двух рук точно стрелять из огромных револьверов, уходить от любой погони по воздуху, суше и по воде, перепрыгивать с крыши на крышу через улицу, соблазнять неприступных красоток пачками, высаживаться с вертолета на мчащийся по трассе автомобиль, пикировать в аэрокостюме вдоль ущелья между скалами, приземляясь точно в цель. И еще много чего он умеет делать…

Но такой образ супермена – фантазия сценаристов и режиссеров. В жизни все по-другому, особенно что касается разведчиков-нелегалов. Атлетически сложенный мачо неизменно привлекает к себе всеобщее внимание, а резидент-нелегал должен оставаться в тени, быть серым и неприметным, растворимым даже не в толпе, а на полупустой улице. Глядя на него, никто и подумать не должен, что он хитрый и рискованный разведчик.

Резиденты вживаются в безобидные образы коммивояжеров, владельцев небольших пекарен, представителей заграничных фирм и торговых домов, а то и просто богатых чудаков. Главное, чтобы официальный род занятий позволял, не вызывая подозрений, ездить по стране и за границу, встречаться со множеством людей, налаживать новые контакты.

Именно таким и был российский резидент-нелегал Службы внешней разведки в столице Филиппин Виталий Рождественский. Внешне неброский, ростом ниже среднего, полноватый, начинающий лысеть сорокалетний добряк-очкарик, который и мухи не обидит. Его легендирование в островном государстве ни у кого не вызывало подозрений – подданный шведской короны Карл Свенссон, открывший в Маниле небольшую фирму ландшафтного дизайна. Профессия позволяла перемещаться, проводить встречи, получать и отправлять многочисленные грузы.

Так уж устроена человеческая психика, что люди меньше всего склонны подозревать в шпионаже людей творческих профессий…

Да, Виталию Рождественскому пришлось забыть свои настоящие имя и фамилию, даже в мыслях теперь он неизменно называл себя Карлом Свенссоном и последние годы думал исключительно на шведском и английском языках. Он делал неплохие модные проекты по оформлению участков небедных филиппинцев и немало зарабатывал как дизайнер. Шведская школа ландшафтного искусства одна из ведущих в мире. Заказов брал немного, мотивируя это тем, что делает не халтуру ради денег, а творит высокое искусство. В свободное же от творческого бизнеса время Карл Свенссон занимался тем, что по крупицам собирал информацию о Тихоокеанском флоте США, активизировавшемся в последнее время на Филиппинах.

Конституция островного государства запрещает располагать иностранные военные базы на своей территории. Но каждый запрет можно обойти. Все дело в формулировках. Нельзя «расположить базы», однако можно ввести режим «расширенного допуска» американских боевых кораблей и самолетов на филиппинские базы.

Ситуация в регионе, где действовал Рождественский-Свенссон, была чревата серьезными конфликтами в ближайшем будущем. Дело в том, что архипелаг Спратли, состоящий из более чем ста мелких островов и атоллов, раскинувшийся на четырехстах тысячах квадратных километрах акватории Южно-Китайского моря, является спорным. На него претендуют сразу пять государств: Филиппины, Китай, Вьетнам, Тайвань, Малайзия и Бруней. На сорока пяти островах расположены небольшие военные гарнизоны этих стран. Стоит произойти малейшему военному столкновению, как может вспыхнуть масштабная война.

Из всей пятерки Китай находится явно в другой весовой категории, к тому же Пекин в последние годы стремительно наращивает свое военное присутствие в Южно-Китайском море. Вот и решили филиппинские власти заручиться поддержкой другого тяжеловеса – США. Россия же, как морская держава, естественно, не могла оставаться в стороне от происходящего. Если не участвовать, поддерживая одну из сторон, то хотя бы держать руку на пульсе, знать планы и перспективы, чем успешно и занимался российский резидент-нелегал.

Информаторов у него было немного. Ведь дело не в количестве, а в качестве информации и в ее достоверности. Каждая встреча с информатором – это огромный риск. Он мог «засветиться», его могут «вести». И если попадешься в момент встречи, то это конец, тебя возьмут с поличным. И тогда уже объяснять, почему это вдруг шведского ландшафтного дизайнера заинтересовали секреты ВМС США, придется долго и нудно.

Самым надежным информатором Свенссона являлся Хосе Рисаль. Информацию он поставлял разрозненную, фрагментарную, но группа аналитиков из СВР умело с ней работала, делая абсолютно правильные прогнозы и выводы. Дело в том, что Хосе работал уборщиком в офисе проектно-строительной фирмы, выигравшей правительственный тендер на реконструкцию заброшенной с 1950-х годов военно-морской базы США на острове Палаван – самом близком к спорному архипелагу Спратли и крупном участке суши. В конце рабочего дня много интересных бумаг оказывается в корзинах: факсы, черновики, наброски документов, внутренняя переписка. Вот Хосе их и подбирал и за небольшую плату передавал Карлу Свенссону. Делал он это не столько ради приработка, сколько из идейных соображений, поскольку ненавидел американцев. На первый взгляд безобидные данные об углублении гавани, параметрах практически возводимого с нуля пирса, заливаемых фундаментах, прокладке труб под кабели и многие другие технические параметры давали аналитикам российской СВР бесценные данные о типах кораблей, системах обороны, коммуникаций и связи.

Естественно, что проектно-строительная фирма, выигравшая тендер, не могла работать без присмотра с американской стороны. Этот присмотр был оформлен довольно изящно. Из США командировали «специалиста-историка» Генри Грина, в чьи обязанности якобы входило следить за тем, чтобы на стадии проектирования и при строительстве не пострадали исторически значимые здания старой военно-морской базы США времен Второй мировой войны. На самом деле Генри Грин работал на Разведывательное управление Министерства ВМС США, следил за тем, чтобы секретная информация не стала достоянием третьих лиц, и носил звание капитана-командера, что соответствует российскому флотскому званию капитан-лейтенант. Причем Грин особого секрета из этого не делал. Американские спецслужбы работали на этом проекте рука об руку с филиппинскими. И стоило бы Генри о чем-то попросить своих азиатских коллег, отказа он бы не получил…

В этот день Хосе Рисаль, как всегда, после окончания рабочего дня приступил к уборке помещений офиса. Пятидесятилетний уборщик не спеша, напевая себе под нос популярную мелодию, высыпал содержимое корзин для мусора в пластиковый контейнер на колесиках. При этом делал вид, что выброшенные бумаги его абсолютно не интересуют. Он не косился на развешенные в офисе видеокамеры. Окончив с корзинами, взялся за швабру. Тер пол неторопливо, продолжая напевать.

Хосе почти наверняка знал, что за ним через монитор сейчас наблюдает один из охранников офиса, если, конечно, тот не ленится исправно нести службу. Но откуда ему было знать, что сейчас перед монитором сидит не рядовой охранник, а сам мистер Грин? С чего бы это вдруг такое внимание к обычному уборщику?

Но у спецслужбиста Генри Грина имелись свои резоны. Он справедливо полагал, что проект реконструкции старой военной базы ВМС США привлек внимание как минимум китайской и вьетнамской разведок, а потому тупо проверял всех сотрудников офиса по одному. Неделю тому назад он зацепился за Хосе, когда просматривал