Глава 3

В России, чьи берега омываются тремя океанами: Тихим, Северным Ледовитым и Атлантическим – если считать таковым моря Балтийское и Черное, множество гиблых мест. И не только современные военно-морские базы можно отыскать на побережьях. А сколько их, когда-то оживленных, грозных, пришло в упадок. Если в европейской части Российской Федерации еще царит кое-какой порядок, то на северном и восточном направлениях когда-то мощные форпосты СССР по большей части заброшены и являются страшной головной болью для командующих флотами и местных властей.

Даже несмотря на последние финансовые вливания в армию и военно-морские силы, близкого прогресса в этом вопросе не предвидится. Худо-бедно сходят со стапелей российских верфей единичные крейсеры, ядерные «бомбовозы», а вот чтобы достичь разгрести завалы времен холодной войны и былого господства Советского Союза на морском пространстве, такого еще ждать и ждать.

В памяти старшего поколения еще живы почерпнутые из газет и телевизионных репортажей программы «Время» победоносные сообщения о спуске на воду в приморском городе «Н» очередного атомохода. Подобные события окружались ореолом секретности, никто из журналистов никогда не сообщал реальные названия городов, в лучшем случае звучало, что такой-то флот пополнился еще одним грозным боевым кораблем. Мол, трепещите, недоброжелатели и враги!

Вот и поныне живет в простом народе уверенность, что на морских просторах России нет равных в мире. Но дело в том, что всякая техника, даже самая современная, имеет свойство вырабатывать свой ресурс. С ней картина такая же, как и с человеческим организмом. Никому не дано жить вечно. Атомные подводные лодки производства семидесятых, восьмидесятых годов прошлого века уже давно пришли в негодность. Металл корпусов обычных военных кораблей еще худо-бедно можно разрезать автогеном и отправить в переплавку или же целиком продать корабль по цене металлолома соседям, типа Китая или Индии. А вот с атомным реактором картина другая. Выработав свой ресурс, он превращается в «грязную» ядерную бомбу замедленного действия. Гражданские ядерщики с самого начала атомной эры создали действенные службы по захоронению ядерных отходов, частей отработавших свое реакторов. А вот спешка военных сослужила стране плохую службу. Желание оказаться впереди других ядерных держав по количеству вооружений, погоня за количеством военных атомоходов привели к тому, что никто толком не позаботился об утилизации отслуживших свое кораблей. Не были вовремя построены могильники радиоактивных отходов, конструкторы не разработали практичной технологии извлечения ядерных реакторов из подлодок. Короче, как всегда, понадеялись на вечное русское «авось».

Одно из таких гиблых мест – некогда знаменитая Совгавань под Владивостоком, где в советские времена базировались атомоходы-ракетоносцы, несшие дежурство у западных берегов Соединенных Штатов и в Индийском океане. Еще несколько десятков лет тому назад здесь вовсю звучали духовые оркестры, провожавшие атомные субмарины в дальние походы. Во Владивосток приезжали девушки со всего Советского Союза с заветной мыслью выйти замуж за офицера подплава, потому как зарплаты у них были о-го-го! Куда там нищему штатскому столичному инженеру! Существовал даже своеобразный бизнес – «снять» на берегу во время отпуска военно-морского офицера, забеременеть от него, а потом подать на алименты. И восемнадцать лет живи себе припеваючи.

Но все эти красоты и страсти к двадцать первому веку остались в прошлом. Теперешняя Совгавань – мрачное место даже в самые солнечные и погожие дни. Конечно, и здесь протекает жизнь, изредка приходят из походов и уходят в них субмарины-ракетоносцы. Только теперь уже без прежней помпы. Попасть сюда на службу для военно-морского офицера подобно ссылке. У заброшенных причалов ржавеют отплававшие свое гигантские субмарины. В их отсеках замерла застоявшаяся гнилая вода, стерлись с бортов номера и гордые названия атомных подлодок. Сквозь разгерметизировавшиеся стыки контуров охлаждения реакторов уходит в мировой океан смертоносная радиация. Если раньше простому человеку было невозможно подобраться к Совгавани, то теперь – пожалуйста, ибо во многих местах сгнили и покосились столбы ограждений, ржавчина съела колючую проволоку.

Местному населению, не в первом поколении живущему за счет обслуживания военно-морской базы, после ее упадка пришлось не сладко – ни престижной работы, ни, как следствие, и денег. Вот и приходится местным дальневосточникам перебиваться случайными заработками. Кто подался в браконьеры, благо, леса здесь еще остались, кто переквалифицировался и стал ловить красную рыбу и добывать икру. Даже дети, глядя на своих родителей, приобщились к сбору «подножного корма». Насобираешь кошелку грибов, ягод, а потом продашь их на улицах Владивостока. Все лучше, чем сидеть без дела.

Так уж повелось, что жители каждого поселка специализируются на чем-нибудь одном: кто промышляет рыбой, кто дичью, кто грибами. Зацепился один из сельчан в большом городе, выбился в люди и обеспечил работой своих родственников и друзей на определенном сегменте рынка. Небольшой приработок, но надежный. Свой своему всегда поможет и вроде бы обманывать не станет. Во всяком случае, в это каждому хочется верить.

Жители небольшого, на полторы тысячи людей, поселка с издевательским для здешних мест названием Счастливый промышляли в сезон сбором ягод лимонника. Дальний Восток в смысле флоры – уникальное место. Только здесь сохранились доледниковые виды растительности, и один из них – лимонник, дальневосточный виноград. Его янтарно-желтые ягоды обладают поистине чудесными качествами. Мало того что лечат от многих болезней, они еще избавляют людей от усталости. Так, охотник, преследующий зверя, может не спать по трое суток – для этого ему достаточно несколько раз в день съесть по пригоршне плодов лимонника. Осенью жители Счастливого отправлялись на заготовки. Дети и взрослые мужчины собирали ягоды, а жены, матери, сестры варили из них варенье, компоты, консервировали, сушили, чтобы потом, продавая понемногу запасы, как-то протянуть год. Даже учителя местной школы смотрели сквозь пальцы на то, что в сезон заготовки ягод половина класса отсутствовала на уроках. Скупали плоды лимонника поселившиеся в поселке лет пять назад китайцы.

Двое четвероклассников, живущих по соседству, – белобрысый Петька и веснушчатый Сашка – выходили из своих домов, как и положено, в школьных костюмчиках, светлых рубашках, с ранцами за плечами. Их родители были уверены, что дети отправились в школу.

– Слушай, а твоя ничего не заметила? – как заговорщик, шепотом поинтересовался Петька.

– Мама мне с собой еще бутербродов с колбасой дала, целых два. Сказала, на большой перемене съешь! – сказал Сашка, обернулся и помахал рукой молодой матери, стоявшей возле калитки.

– С колбасой – это хорошо, – по-деловому оценил «ссобойку» Сашка, – а мою так просто не обманешь. Мне ей пообещать пришлось и поклясться, что больше школу прогуливать не буду. Она у меня строгая.

Мальчишки дошли до ближайшего поворота, до школы оставалось еще пять домов.

– Не передумал?

– Да я же тебе «зуб пацана» дал. Если по десять килограммов припрем, поднимемся. Веркин старший брат говорил, что китаезы за десять килограммов по три сотни платят.

– Так это ему, он же взрослый. А нам?

– Ну он сдаст и с нами поделится. Много себе не возьмет.

– Пошли, – Сашка пригнулся и заспешил узким проходом между заборами, которым гоняли коз на заливной луг.

Петька нырнул следом.

Мальчишки пробежали открытую местность так, словно за ними гнались собаки. Тяжело дыша, остановились лишь на берегу речушки за кустами.

– Никто не видел? – Петька присел на корточки.

– Вроде нет. – Сашка посмотрел на свои влажные парадные ботинки. – Все ноги промочил. Мамка поймет, что не за партой сидел.

– Не боись, мы рано вернемся. Скинешь шузы, мятыми газетами напихаешь, бумага через час всю влагу, как насос высосет. Всегда так делаю, проходит.

– А у тебя с собой газеты есть? Прихватил? Или только советовать горазд?

– Ну... тетрадку порвем, тоже сойдет.

Петька и Сашка вытащили по два вместительных пластиковых пакета, сумку «челночника», портфели спрятали в кустах, забросали их сорванными лопухами и по узкому бревну переправились через звучно журчащую чистейшую речушку на другой берег. Сразу же за невысоким обрывом начинался лес.

Прогульщики ловко вскарабкались на размытый осенними дождями откос, даже умудрились не особо запачкаться. Петька стоял и оттирал мелкий песок с колена школьных брюк. Двинулись вглубь.

– Я знаю, где его много.

Петька ориентировался по одному ему известным приметам. Он то задирал голову к небу, то разводил руки в стороны и сводил их перед носом. Вскоре низкорослый кустарник остался позади, Сашка осматривал ссадины на руках.

– И что я мамке скажу?

– Не кашляй – прорвемся.

Впереди уже виднелись мощные стволы елей, увитые лозой лимонника. Крупные ягоды просвечивали на солнце.

– Ух ты, – обрадовался Петька.

– Их еще собрать надо, – отозвался более рассудительный Сашка.

Мальчишки бежали на манящий свет полупрозрачных светлых ягод. Под ногами шелестели, разлетались желтые, красные, пурпурные листья. Зрелище завораживало. Толстые стволы, уходящие в небо. В вышине покачивались, словно манили подняться к облакам, широкие еловые лапы. В воздухе пахло прелой листвой, хвоей и тонким, похожим на запах духов ароматом лимонника. Однако тут собирателей и ждало разочарование.

– Кто-то до нас постарался, – мрачно произнес Петька.

– Ну и сволочи.

Все ягоды на высоте метров трех были уже сорваны, а тех, что заманчиво светились выше, было не достать без лестницы. Мальчишки попробовали было подсаживать друг друга, но ничего путного из этого не получилось: в результате пара подвявших гроздей. Затем пришло новое решение – тянуть за лозу снизу, чтобы верхняя ее часть с ягодами оказалась на земле. Но и тут ничего не вышло. Лоза ломалась, и урожай издевательски продолжал манить собирателей на недосягаемой высоте. От затеи отказались, когда у Сашки лопнул на спине по шву пиджак.

– Я знаю, где надо искать, – Петька насупил брови.

– Ты уже один раз знал, где, – скривился в ехидной улыбке Сашка и заглянул на дно пластикового мешка, где покоился лишь десяток непрезентабельных ягод. – И за прогулянные уроки от родителей огребем, и денег не заработаем.

– Совгавань, – как волшебное заклинание, с хриплым придыханием произнес Петька.

– Умный очень. Там охрана и радиация.

– Кто тебе сказал?

– Все говорят.

– Вот и врут, чтобы ты туда не ходил. Лохов разводят. Нет там никакой охраны.

– А радиация?

– Ты, что ли, эти ягоды есть будешь? Китайцам продадим и с концами.

– Да нет, точно тебе говорю: на прошлой неделе туда состав пригнали. Большая такая платформа, двойная, все брезентом завешено, и охрана с автоматами. А по нашей ветке уже год как поезда не ходили. Новое оружие испытывать привезли. К старому сухому доку подогнали состав и все оцепили. Ночью разгружали.

– Сам видел?

– Сосед рассказывал.

– Дядя Витя, что ли?

– Он самый.

– Он в прошлом году рассказывал, что доисторическое чудовище в Якорной бухте видел. Ему с пьяных глаз чего не примерещится.

– Уговорил. Больше и податься-то некуда.

Мальчишки ударили по рукам.

Сбиться с дороги к Совгавани было невозможно. Иди себе по шпалам на крики морских птиц, на вздохи волн, на свежий морской ветер – не ошибешься.

– Точно, проходил состав.

Между шпал виднелись примятые стебли, ржавчина на рельсах местами стерлась, впереди уже маячили ворота из досок и колючей проволоки.

– Туда не пойдем. Через горку двинем.

Мальчишки пробрались вдоль ограды из «колючки». Дырка в ней нашлась быстро. И они побежали по склону. До моря было совсем близко. Уже ощущался свежий соленый ветер.

– Я же говорил. – Петька показал на увитые лимонником стволы молодых елей.

Собирать ягоды можно было, даже сидя на корточках. Мешки понемногу наполнялись. Мальчишки позабыли обо всем на свете. Кроме, естественно, денег, которые можно было выручить за лесные дары. А потому и потеряли бдительность. За спинами у них послышались размеренные шаги. Прогульщики школьных уроков испуганно оглянулись. На пригорке в косых лучах солнца стояли двое военных моряков с автоматами за плечами.

– Пацаны, а ну мигом брысь отсюда, – безо всякой злобы сказал один из них.

Собиратели переглянулись, бросать «золотую жилу» было обидно.

– Дяденьки, да мы тут... только ягоды собираем.

– Брысь! – как на бродячих котов, прикрикнул моряк в черном бушлате. – Если сейчас же не свалите, в часть отведем.

– Родителям сообщим. Почему не в школе?

Мальчишки напоследок сорвали еще по одной грозди.

– Я что сказал? – прозвучал уже грозный окрик.

– Не надо родителям... – договорить Петька не успел.

Со стороны моря донесся странный нарастающий гул. Все дружно вскинули головы. Отсюда с горки просматривался и горизонт. Из-за легких облаков, чертя на небосводе неровный дымный след, приближалось что-то огненное и грохочущее. Дымная дуга клонилась к земле.

– Твою мать... – вырвалось у одного из военных моряков. – Это что за хрень?

– Кажись, ракета, – как-то буднично отозвался его напарник.

– Учения? – выдохнул Петька.

Гул сделался таким громким, что слова потонули в нем. Огненным джинном из сказки пронеслась ракета, как казалось, над самыми головами.

– Ложись!

Моряк в бушлате бросился на траву, прикрыл собой мальчишек. Громыхнул взрыв. Пламя огненным кулаком ударило в небо. Было видно, как разлетаются пылающие обломки.

– Ни хрена себе, – выдавил матрос, поднимаясь с травы.

Мальчишки во все глаза смотрели на него, но скоро стало понятно, что и военный понимает в происходящем не больше, чем они.

– По домам! – рявкнул автоматчик. – Сейчас тут такое начнется.

Петька с Сашкой похватали еще не наполненные мешки и сломя голову побежали прочь. Спорить больше не хотелось.

– В километре-полутора от нас упало, – глядя на поднимающийся дым, произнес моряк.

Не прошло и часа, как местность ожила. Мальчишки, так и не добежав до поселка, словно заправские разведчики, залегли в придорожных кустах. По асфальту, один за другим, катили военные тентованные грузовики. Обгоняя колонну, пронеслись черная «Волга», ощетинившаяся антеннами спецсвязи, и два командирских «УАЗа».

– А я думаю, это никакие не учения, – с видом знатока произнес Петька.

– А что тогда?

– Опять корейцы ракеты пускают. В прошлом году тоже кутерьма поднялась. Тогда в воду упала.

Местность на удалении трех километров от места падения неизвестного предмета была оперативно оцеплена. Кроме военных к проведению поисков и расследованию инцидента подключилась и ФСБ. К вечеру большинство фрагментов учебной ракеты уже было собрано и отвезено в Совгавань. И подтвердилось то, что, в общем-то, было понятно с самого начала даже ребенку. Неподалеку от причалов, где стояли на приколе списанные атомные подводные лодки с неразгруженными реакторами, упала учебная северокорейская ракета средней дальности «Тэпходон-2».

То, что пронесло и на этот раз, являлось слабым утешением. Никто не мог дать гарантии, что при следующем пуске ракета не угодит прямо в кладбище атомоходов. Даже катастрофа на Чернобыльской атомной станции померкла бы по сравнению с перспективой такого попадания. Никаких объяснений и официальных извинений с северокорейской стороны не последовало, словно так и планировалось. Мол, что возьмешь с нас? Русские сами не хотят делиться с Пхеньяном секретами создания ракетных средств доставки ядерных зарядов, не продают систему наведения. Вот и летают северокорейские «Тэпходоны» как и куда им понравится. На то они и испытания, чтобы выявлять недостатки конструкции и потом устранять их.

Власти старались не предавать случившееся широкой огласке. Но шило в мешке не утаишь. Местные жители проклинали близкое соседство с Северной Кореей и удивлялись бездействию Москвы, ведь новость, которая на всех западных телеканалах пошла первым сюжетом, на центральных российских каналах промелькнула в середине – где-то между освещением очередного визита президента в глубинку и новостями культуры. Дикторы сообщали о досадном недоразумении. Мол, во время северокорейских испытаний учебный «Тэпходон-2» немного отклонился от курса и вместо того, чтобы упасть в свободном от судоходства квадрате, угодил на российскую практически не заселенную в этом квадрате территорию. И чуть ли не с успокоительными улыбками тут же добавляли, что при этом никто не пострадал. Как водится у нас и о чем еще пел знаменитый Леонид Утесов: «...все хорошо, прекрасная маркиза...»