– Хорошо, я понял, – ответил Потапов и, отключив связь, убрал телефонную трубку в карман пиджака.

Поймав на себе вопросительный взор Дегтярева, Потапов коротко изложил ему суть сообщения. Джип остановился у перекрестка на красный свет. Сидевший за рулем джипа крупный мужчина лет пятидесяти с большими залысинами на голове бросил хмурый взгляд в зеркало заднего вида и спросил:

– Ну куда теперь поедем, Сергей?

Потапов подумал несколько секунд, потом произнес:

– Гони в городскую клиническую, Терентьич.

Терентьич был одним из немногих людей, которые обращались к Потапову по имени. Отчасти это было вызвано тем, что он был старше Потапова лет на двадцать, отчасти дружескими отношениями, которые сложились между ними за время их совместной работы.

Услышав распоряжение, Терентьич молча кивнул. Джип яростно заурчал, рванулся вперед и, повернув на перекрестке, помчался по улице Карасева к городскому парку, рядом с которым и находилась городская клиническая больница.

Несмотря на серьезный возраст, Терентьич не утратил вкуса к быстрой езде. Временами он удивлял Потапова тем, с какой ловкостью ему удавалось маневрировать в автомобильных потоках города. Но при этом Терентьич почти никогда не попадал на дороге в аварийные ситуации, видимо, сказывался тридцатилетний опыт работы шофером.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Дегтярев, нарушив воцарившуюся в салоне автомобиля тишину. – Чьих это рук дело?

– Я думаю, мы это выясним, – ответил Потапов. – Важно другое: выборы начались, и надо быть готовыми ко всему.

– Вот это-то меня и смущает, – угрюмо проговорил Дегтярев. – Именно ко всему. Мы ввязались в игру со слишком высокими ставками, поэтому чем значимее успех, тем больших пакостей нам стоит ждать со стороны конкурентов.

Потапов оторвал взгляд от ночной трассы и повернулся к Дегтяреву.

– Так мы вроде по-мелкому уже давно не играем. Что это ты вдруг так забеспокоился?

– Я понимаю, – ответил Дегтярев, – но сейчас речь идет о политической власти в городе. Готовы ли мы к такой борьбе, и не проще ли договориться с кем-нибудь из фаворитов – с Буковским или Стекловым?

Потапов, нахмурившись, отвернулся от Дегтярева и произнес:

– Это бессмысленная трата времени и денег. В лучшем случае мы станем одними из спонсоров одного или другого. Нас заставят раскошелиться и, возможно, сделать грязную работу для чужого дяди.

– Можно взять с них какие-то обязательства и гарантии на будущее, – предложил Дегтярев.

– Этим людям нельзя верить, – возразил Потапов. – Они не понимают ни что такое мораль, ни что такое чувство долга. Они понимают только свои интересы. После избирательной кампании у нас не останется никаких рычагов давления на них.

Потапов помолчал несколько секунд, словно размышляя над сказанным.

– Нет, мы выступим на этих выборах как самостоятельная организация. И даже если Силантьев не станет мэром и мы не получим большинства в думе, мы хотя бы зарекомендуем себя политической силой, с которой невозможно не считаться в будущем. – Сергей снова повернулся к Ивану и, усмехнувшись, добавил: – К тому же поздно думать об обратном ходе: игра уже началась. И есть неплохие шансы, что она закончится удачно для нас, – сказал он уже серьезно.

– Я тоже очень надеюсь, – ответил Дегтярев, – но пока мы едем в больницу, где лежат первые жертвы политической возни. И это потери с нашей стороны.

* * *

Больничный коридор был почти полностью погружен в темноту, за исключением двух мест. Свет горел над столом, за которым сидела дежурная сестра, а также над дверью, ведущей в реанимацию. Здесь на стуле сидела Юля Королева.

Сразу, как только Валерия Сергеевича отвезли в реанимацию, Юля от дежурной медсестры позвонила в избирательный штаб Силантьева и сообщила о случившемся, после чего вернулась к входу в реанимационное отделение. Как человек чуткий и отзывчивый, она не могла уйти, не узнав от врачей о состоянии здоровья Петухова.

В коридоре раздались шаги приближающихся людей. Юля подняла глаза и увидела, что к ней идут двое крупных и рослых мужчин.

Когда они приблизились к свету, Юля узнала обоих. Первым шел молодой мужчина лет тридцати – тридцати пяти, черноволосый, коротко постриженный, со спокойным взглядом темных глаз. Тонкий нос с горбинкой. Элегантный серый костюм, белая рубашка и темный галстук. Это был Потапов, член избирательного штаба Силантьева и один из кандидатов в депутаты от ДЭСа.

Шедший рядом с Потаповым высокий мужчина с резкими чертами лица и хмурым взглядом был директор охранного агентства Иван Дегтярев, главный «силовик» в структуре, возглавляемой Потаповым.

«Странная личность этот Потапов, похож на бывшего спортсмена. Кажется, он был боксером, – размышляла про себя Юля. Ее взгляд снова скользнул по крупной фигуре Потапова. – Петухов же отзывался о нем как-то неопределенно, заявив с иронией, что он авторитетный бизнесмен. Другие говорили мне, что он окончил университет, служил в армии, а потом был осужден и провел за решеткой несколько лет… Странно, но про него можно подумать и то, и другое, и третье. Одно можно сказать точно – в нашем штабе он главный персонаж, хотя и держится в тени Силантьева. Впрочем, без поддержки такого вот серьезного человека в политику лезть не стоит, и Ленечка об этом знает. Ведь и эти козлы, которые нас сегодня избивали, тоже работали на кого-нибудь из политиков».

А в том, что избиение было фактом именно политической борьбы, Юля не сомневалась. Похоже, не сомневались в этом пришедшие Потапов и Дегтярев, иначе не явились бы в больницу в столь поздний час. Едва мужчины остановились около нее, Юля приподнялась и сказала:

– Это я звонила Гусеву и предупредила о случившемся.

Потапов кивнул, давая понять, что он в курсе того, что она сообщила Гусеву, и тут же, глядя на то, как девушка прижимает к животу руки, спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Да я-то ничего, – отмахнулась Юля, – отделалась лишь синяками и ушибами. А вот Сергеичу и Толику досталось. У Толика перелом ребер. Он сейчас в палате лежит. А Петухов в реанимации.

– Что с ним? – спросил Потапов.

– Черепно-мозговая травма.

– Каково состояние?

– Об этом лучше всего спросить у врачей, но, по-моему, неважное, – ответила Юля.

– В милицию сообщала? – спросил Дегтярев.

– Да, в милицию сообщили. Это сделал врач «Скорой помощи», который нас сюда привез, – ответила Юля и после небольшой паузы спросила:

– Милиция найдет этих сволочей?

– Не знаю, как милиция, – угрюмо произнес Потапов, – а мы их точно найдем. Но для этого ты должна сообщить нам все подробности: как выглядели нападавшие, сколько их было, были ли они на машине и вообще, где все это произошло.

Что-то в речи Потапова убедило Юлю в том, что произнесенные слова не пустая угроза и что эти люди, стоящие перед ней, сделают все, чтобы найти бандитов.

Юле очень этого хотелось. Она даже не стала вникать, что может стоять за словами Потапова, она просто очень хотела, чтобы виновные понесли наказание за содеянное, поэтому без лишних слов, четко и ясно описала, насколько запомнила, внешность бандитов.

– …Точно помню, что машина была или «девятка», или «восьмерка» вишневого цвета. И еще, – произнесла Юля, заканчивая свой рассказ, – я запомнила, что номер начинался с буквы «Т» и цифры «8».

Дегтярев внимательно выслушал весь рассказ Королевой, периодически занося услышанное в маленькую записную книжку, едва заметную в его широкой ладони.

– Это все? – спросил он, когда Юля закончила.

– Да, пожалуй, все. Если что-нибудь еще вспомню, то сразу же сообщу вам.

– Добро, – кивнул Иван.

В этот момент из реанимации вышли двое мужчин в белых халатах.

– Ну, что с Петуховым? – бросилась к ним Юля.

– Тяжелая черепно-мозговая травма, состояние стабильное, но в сознание пока не приходил. Мы сделали все, что возможно, – ответил один из врачей, который был постарше.

– Вы можете дать какие-нибудь прогнозы?

– А кто вы ему будете? – спросил врач, оглядывая Потапова.

Сергей представился:

– Моя фамилия Потапов, я из избирательного штаба, в котором работал ваш пациент.

– А-а, кандидаты, депутаты, ну-ну, – проговорил врач и добавил: – Могу точно сказать, что выборы пройдут без участия вашего коллеги.

Потапов не обратил внимания на насмешливый тон врача и спросил:

– Я имею в виду его здоровье: будет он инвалидом или нет?

– Вполне возможно, что инвалидность у него будет, – ответил врач. – Надеюсь, что он застраховался, когда пошел работать на вас.

Врач оглядел не слишком любезным взглядом Потапова, после чего со своим коллегой отправился в соседнюю с реанимацией комнату, на двери которой было написано «Ординаторская». Потапов, Дегтярев и Королева некоторое время стояли в молчании. Наконец тишину прервал Дегтярев. Он спросил, обращаясь к Потапову:

– Ну что будем делать?

Потапов задумчиво посмотрел на Дегтярева:

– Позвони Горчакову, пусть лично займется этим делом вне зависимости от того, кому его поручат. И еще, – продолжил Потапов, – надо бы дать информацию в газеты.

Юля не знала, что Горчаков является майором милиции и служит в должности замначальника уголовного розыска. Не знала она также, что Горчаков уже не один год имеет дружеские отношения с Потаповым, которые подкреплены к тому же материально, поскольку милиционер получал от Потапова круглые суммы к своему невеликому милицейскому жалованью. Всего этого Юля не знала, но по поводу второго предложения Потапова у нее было свое мнение, которое она решила высказать.

– Мне кажется, лучше всего сообщить об этом по телевидению, – сказала она, – и не просто сообщить. Кандидат на пост мэра Силантьев должен сделать это заявление сейчас, из стен больницы. Он должен рассказать о том варварстве и беззаконии, которые были допущены во время избирательной кампании. Именно в этом случае, – добавила она, – из создавшейся ситуации можно извлечь максимум пользы.

Потапов с удивлением выслушал девушку, после чего переглянулся с Дегтяревым.

– Что ж, толково, – одобрил предложение девушки Сергей, – пожалуй, так мы и сделаем. Она права, нам нанесли удар, мы должны ответить. То, что предложено девушкой, является на данный момент лучшим ответом.

Потапов вынул из кармана телефонную трубку и набрал номер. Пока в трубке слышались длинные гудки, он дал распоряжение Дегтяреву:

– Сходи к врачам и договорись насчет ухода за больным и насчет видеосъемки в помещении. Я позвоню Силантьеву и телевизионщикам.

Дегтярев кивнул и пошел в ординаторскую. В этот момент в трубке послышалось:

– Алло.

– Леонид, это Потапов тебя беспокоит, – представился Сергей. – Ты уже в курсе случившегося?.. Я думаю будет правильно, если ты приедешь сейчас в больницу и пообщаешься с прессой. Я и Дегтярев уже здесь.

Из разговора Потапова с Силантьевым Юля поняла, что кандидату в мэры не очень хочется ехать ночью в больницу и общаться с прессой, однако Потапов твердо настоял на своем, и Силантьев дал согласие.

После этого разговора Потапов снова набрал телефонный номер и спросил:

– Алло, это программа новостей? Шатунов сейчас на работе? Дайте, пожалуйста, ему трубку. Алло, Семен, это Потапов звонит. У меня к тебе дело. Надо сделать репортаж об одном событии. Да, я понимаю, время уже позднее и у тебя полно работы. Но времени это много не займет. А поздние часы всегда оплачиваются по повышенной таксе. Да-да, жду тебя. Тебя встретят у входа в клиническую. Достаточно будет тебя и человека с видеокамерой. Хорошо, жду.

Потапов отключил трубку сотового телефона и положил его в карман.

– Ну вот, – сказал он, – сейчас начнется.

В это время Дегтярев в ординаторской выслушивал нелицеприятные высказывания старшего дежурного врача.

– Да вы с ума сошли! – кричал врач. – У нас здесь больница, а не телестудия. И в конце концов, как вам не стыдно. Человек в тяжелом состоянии, а вы будете у его постели интервью давать. Вы хоть немного думаете о больном или нет?

– Думаю, – хмуро ответил Дегтярев, – уж поверьте мне, мы сделаем все, чтобы он выздоровел. На своих людей мы не жалеем ни денег, ни времени.

Он вынул из кармана бумажник, достал оттуда несколько купюр и, свернув их, положил в нагрудный карман белого халата врача.

– Что касается нашего человека, то вот деньги на лекарства для него. Это на первый случай.

Дегтярев помедлил, потом свернул еще несколько купюр и снова протянул их врачу.

– А это вам, за особое внимание к нашим двум больным.

Врач посмотрел на сложенные купюры, сумма была значительная, и он, поколебавшись секунду-другую, взял деньги и убрал в карман. Дегтярев улыбнулся одними губами, вынул визитку и положил ее на ближайший стол:

– Это мой телефон. Если возникнет необходимость в новой помощи – звоните, а сейчас дайте нам полчаса.

– Хорошо, – согласился медик. – Только чтобы все было тихо.

– Не волнуйтесь, покой больных мы не потревожим.

Силантьев и телевизионщики приехали почти одновременно. К этому времени в больницу уже приехала опергруппа милиции, и следователь брал показания у Юли Королевой.

Когда Потапов позвонил Силантьеву, тот уже спал. Но, несмотря на это, прибыл в больницу в костюме, белой рубашке и модном цветастом галстуке. Буквально через минуту появились три человека с телевидения. Один из них, невысокого роста, средних лет, с мелкими чертами лица и живыми глазами-бусинками, подошел к Потапову и Силантьеву. Это был начальник телевизионной службы информации Семен Шатунов.

– Ну, что у вас тут случилось? – спросил он, глядя на Силантьева и Потапова.

После того как ему объяснили суть происходящего, он сказал:

– Хорошо, давайте снимать, у меня немного времени. Сначала мы сделаем несколько видов реанимационного отделения, затем неплохо бы поговорить с врачами и милицией и в конце дать интервью Силантьева.

Шатунов и его коллеги ушли брать интервью у врачей и милиционеров. Силантьев вынул из кармана пиджака расческу и стал зачесывать свои волосы назад.

– Черт, где бы себя привести в порядок, – произнес он, выйдя на свет и стараясь разглядеть свое отображение в стеклянной коридорной двери.

– Я думаю, что сильно стараться не стоит, – сказала молчавшая все это время Юля.

– Не понял, – Силантьев отвернулся от импровизированного зеркала и посмотрел на Королеву. – Почему это?

– Вы ведь не на митинге, а в больнице. Приехали сюда поздно навестить своего коллегу по предвыборной борьбе, которого постигло несчастье. Людям будет куда понятнее образ народного избранника, который, узнав о несчастье, примчался в больницу, не успев привести свой внешний вид в порядок, нежели человека, который ехал, заранее зная, что предстоит общение с телевидением. Поэтому пусть волосы останутся в естественном убранстве. Галстук тоже надо снять, и расстегните ворот рубашки, – продолжила Юля свои наставления. – И вообще, эта прическа, с которой ваша физиономия расклеена на листовках по городу, вам совершенно не идет, – добавила она в конце.

Теперь пришла очередь Силантьеву недоумевая смотреть то на Юлю, то на Потапова.

Потапов улыбнулся и сказал:

– Ты знаешь, по-моему, она абсолютно права. К тому же, если честно, – он на секунду замолчал, – мне тоже не нравилась эта дурацкая прическа.

Силантьев, выслушав Потапова, пожал плечами, убрал расческу и снял с шеи галстук, спрятав его в карман пиджака.

– Ну вот и отлично, – сказал Потапов, оглядев Силантьева. – Сейчас появится Шатунов, прикинь в голове текст выступления.

– Уже прикинул, – ответил Силантьев.

* * *

В телевизоре одна за другой мелькали кадры видеохроники. Сначала был показан Петухов с перебинтованной головой, лежащий в реанимации. Затем немного удивленное и испуганное лицо Толика, лежащего в соседней палате. Потом несколько слов произнесли дежурный врач больницы, принимавший пациентов, молодой лейтенант милиции, оформлявший протокол дознания по факту избиения.

Наконец очередь дошла до Силантьева. На экране появилось молодое, симпатичное, немного уставшее лицо кандидата на пост мэра, который произнес:

– Уважаемые избиратели. Я обращаюсь к вам не как кандидат на пост мэра нашего города и не как лидер «Движения за экономические свободы», а как обыкновенный гражданин и избиратель. Сейчас настал такой момент выборов, когда мы все должны явственно осознать всю полноту ответственности за ход избирательной кампании. Вы должны осознать, как много значат для нас свобода и демократия, потому что именно сегодня вечером случилось то, что подвергает сомнению тот факт, что свобода и демократия пришли в нашу страну навсегда, так как главное завоевание демократии – это право граждан избирать и быть избранными.

Силантьев откашлялся в кулак и продолжил:

– Сегодня ночью подонки, не побоюсь этого слова, совершили нападение на людей, работающих агитаторами. На людей, выступающих от моего имени и по моему поручению. Они были зверски избиты и теперь находятся здесь, в городской клинической больнице. Жизнь одного из них под угрозой. Я обращаюсь ко всем избирателям: сделайте правильный выбор, не допустите к власти тех, кто нанял этих бандитов. Я обращаюсь также к вам, к тем, кто избирается на столь высокие должности. Пора наконец понять, что демократии без свободных выборов не бывает, не стоит превращать эти выборы в фарс, в мафиозные разборки. Я призываю вас к честному соперничеству. Пусть избиратель решит, кто из нас лучше. В заключение надеюсь, что правоохранительные органы проявят себя на этот раз с лучшей стороны и быстро найдут виновников происшедшего.

Силантьев замолчал, после чего картинка с его изображением исчезла и на экране телевизора появился Шатунов, сидящий в студии.

– Ну что ж, господа, – произнес он с сардонической улыбкой на лице, – из репортажа можно сделать только два вывода: первое – предвыборная борьба уже началась и приняла ожесточенные формы, и второе – выборы действительно очень много значат для нас.

Шатунов сделал паузу: