Цитаты из книги «Гладиатор в погонах»

Максим осмотрелся, нашел свободное место у стены, сел на цементный пол, прислонившись спиной к стене. «Как кур в ощип», – тоскливо подумал он и закрыл глаза.

– У меня нет документов, – улыбаясь, сообщил на английском Максим. – Пошли. – Первый полицейский повернулся, приглашая нарушителя следовать за ним, второй подтолкнул Иконникова в спину автоматом. Его запихнули в автозак, где уже сидели несколько человек. Везли недолго. Потом всех выгрузили на тюремном дворе и рассортировали по открытым камерам, находившимся тут же. В камере, куда попал Максим, сидели человек десять: турки, сирийцы, курды. Половина из них были с бородами. Максим, войдя в камеру, поздоровался. Никто не ответил на приветствие. Только один мужчина хмуро посмотрел на него и что-то буркнул.

– Когда выезжаем? – спросил низкорослого сирийца. – Не знаю, скоро, наверное, – ответил тот, – ждем Ахмеда. – А кто такой Ахмед? – Старший здесь, он отправит колонну. А ты откуда? – Из Идлиба. – А-а, – кивнул собеседник и принялся чистить грязные ногти. Остальные водители интереса к Максиму не проявили. Ахмед появился через час. – Так, все собрались? – спросил он соискателей на быстрый заработок. – Давайте мне ваши договоры, – все водители отдали ему документы, – а теперь идите обедать. – Он указал на длинный дощатый стол, засиженный мухами.

– Значит ли это, Максим, что это война между нашим миром и ими? – Да, Ингрид. Это конфликт цивилизаций. И это надолго. Теракты в Европе станут таким же обыденным явлением, как осенние дожди. Европа захлебнется в крови…

– Скажи, Максим, почему в них столько ненависти? Зачем они убивают? – Девушка растерянно посмотрела на Иконникова. – Очередной передел мира. Вы можете объяснить феномен Гитлера? Как в вашей стране, в центре мировой цивилизации, могло вырасти такое чудовище? Причем, заметьте, не без помощи европейской элиты. – Но сейчас-то двадцать первый век. Мы, Европа, отрываем от себя, даем им гуманитарную помощь, учим их демократии… – Демократии? – усмехнулся Максим. – Прежде, чем навязывать человеку свои ценности, вы должны подумать, а подойдут ли они ему. Вы пытаетесь надеть намордник на волка. И не можете понять, что волк никогда не потерпит его на себе. А потом недоумеваете: почему он нас кусает? Вы даже не подозреваете, что голодный волк рядом – это то, что вас скоро сожрет. – Но что делать-то?! – в отчаянии воскликнула Ингрид. – Не знаю. Вам не надо было лезть со своей демократией в мир, который вы не знаете. А он сложный, этот мир. Там есть тонкие механизмы саморегулирования, которые шлифовались веками. А вы – как слон в посудной лавке. Влезли туда со своей демократией и выпустили джинна из бутылки.

Он подошел к девушке, сел рядом с ней на одеяло. Они сидели рядом несколько минут и молчали. Ингрид подобрала ноги под себя и обхватила колени. Максим сцепил руки в замок, опустив их на землю.

– Вот представьте. Вы живете постоянно в этом коттедже, а ваши соседи вдруг начинают каждый месяц устраивать фейерверки вокруг вашего дома. Как вы себя будете чувствовать? – Но силы НАТО не направлены против России…

Все мужчины весело рассмеялись. – А вот еще. Недавно слышал. Приезжает американский журналист в Москву… – Максим, – Ингрид, сидевшая рядом с ним, положила ладонь на запястье мужчины, – скажите, почему вы, русские, всегда так болезненно реагируете, когда страны Восточной Европы вступают в НАТО и когда на этих территориях проводятся натовские учения? – Ингрид, у вас есть дача или бунгало? – Есть. Под Дюссельдорфом небольшой коттедж. – Рядом с вами есть соседи? – Конечно.