Спасательная операция в устье Ганга продолжалась уже несколько часов. Власти Дакки мобилизовали на помощь полиции армию, и теперь на реке работало больше десяти тысяч человек. Усиленные вооруженные патрули прочесывали берега, а по воде стайками шныряли сотни весельных и моторных лодок. И это были лодки не только полиции и армии – к Гангу устремились сотни мародеров. Они вылавливали трупы, обыскивали карманы их одежды, снимали золотые украшения, выбивали зубы, сделанные из благородного металла... Они не брезговали одеждой и обувью погибших людей, раздевая трупы и сбрасывая их обратно в воду. Даже дорогое белье, которое было на утонувших женщинах, становилось объектом охоты этих мерзавцев.
Надо отдать должное силовикам Бангладеша – с мародерами, застигнутыми на месте преступления, разговор был коротким: пуля в голову – и в городском морге Дакки появлялся еще один труп. Выстрелы эхом разносились по всей реке, но желающих «сделать деньги» на чужой беде от этого меньше не становилось.
К трупам с европейской внешностью и к богато одетым отношение со стороны властей было особым. Для них выделили место в морге крупнейшей частной клиники Дакки. Каждого «привилегированного» утопленника укладывали в отдельный пластиковый мешок, а на ногу вешали бирку с указанием времени, когда он был вытащен из воды. Именно в этом морге сейчас работали трое сотрудников российской дипломатической миссии, пытаясь установить личность каждого погибшего россиянина. И хотя восемнадцать человек из списка пропавших без вести уже было вычеркнуто, судьба еще примерно пятнадцати наших специалистов, отправившихся на тот злополучный концерт, была еще неизвестна...
В зале совещаний дирекции «Сиддирганча» еще никогда не было так многолюдно. Здесь сейчас работал оперативный штаб, созданный правительством Бангладеш сразу же после катастрофы. В него вошли руководители силовых структур этой страны, министры энергетики, внешних экономических связей, иностранных дел. Естественно, здесь же было все начальство электростанции с бенгальской стороны, а также наши специалисты – главный инженер, директор строительства, главный энергетик... Из России вызвали даже директора института, в котором был разработан проект плотины.
Раздражение бенгальцев можно было понять – это не воды Ганга вытекали сейчас в разлом, образовавшийся в плотине, а миллионы и миллионы долларов, потраченные этой страной на строительство. «Сиддирганч», вместо того, чтобы приносить прибыль, в одночасье стал для Бангладеш проблемой номер один. Как восстанавливать плотину? Браться ли за вторую и третью очередь, вводить ли в строй новые блоки? Кому, в конце концов, доверить эту работу?
Не мудрено, что российский посол, оказавшийся на острие бенгальского недовольства, буквально на глазах осунулся и похудел – с такими проблемами он не сталкивался еще ни разу за всю свою долгую и успешную дипломатическую карьеру. На карту был поставлен не только выгодный для России контракт, но и престиж страны в Юго-Восточной Азии, а может быть, и во всем мире.
Своих специалистов, которые были бы в состоянии внятно ответить на все вопросы правительства, у бенгальцев не было. А потому за эти несколько часов, прошедших с момента катастрофы, в страну были вызваны международные эксперты – представители крупных компаний, занимающиеся постройкой и эксплуатацией гидротехнических сооружений.
Эксперты уже успели осмотреть разрушения, и сейчас, собравшись за круглым столом в зале заседаний, пытались прийти к единому мнению о причинах, вызвавших катастрофу.
– Могу лишь повторить уважаемым членам правительственной комиссии, что для точного определения причины произошедшей аварии нам потребуется время, – российский посол говорил, стараясь сохранять спокойствие. – Пока нельзя исключать ни одной версии...
– Позвольте, я не согласен! – перебил его представитель какой-то тайваньской фирмы. – По крайней мере, теракт мы можем исключить уже сейчас.
– На каком основании?
– Взрыв или серия взрывов, будь они причиной разрушения плотины, вызвали бы в структуре бетона изменения. Мы бы нашли микротрещины...
– Но трещины есть! – возразил директор института, проектировавшего станцию. – Мы все видели...
– Три-четыре крупные трещины ни о чем не говорят, – оборвал его китаец. – Они могли образоваться в момент разрушения бетона. Мелких трещин нет, а это значит, что мы можем сделать уже определенные выводы. Вы позволите?
Посол России скрипнул зубами – ох, и вредный же этот китаец! А как дотошно осматривал он плотину! А как вежливо склонил голову перед председателем госкомиссии!
– Прошу вас, объясните вашу точку зрения, – председатель комиссии, вице-премьер бенгальского правительства, заинтересовано взглянул на китайца. – Возможно, вы что-то сможете нам прояснить.
– Я постараюсь объяснить свою версию наглядно, чтобы все собравшиеся поняли, что произошло, – залопотал по-английски китаец с легким сюсюкающим акцентом. – Представим себе, что этот лист бумаги – плотина. Если бы был взрыв, по всей плотине обязательно пошли бы микротрещины, которые мы бы, конечно, нашли...
Китаец скомкал лист, затем распрямил его и показал всем присутствующим:
– Эти складки – как трещины.
Потом он взял в руки другой лист и аккуратно оторвал от него кусочек – прямо по центру длинной стороны. И снова показал всем собравшимся:
– Если же произошло разрушение части плотины, то трещин в остальной части может и не быть. Если, конечно, соблюдались все технологии.
– Подробнее, пожалуйста, – вице-премьер явно заинтересовался версией китайца.
– Представим себе, что строители четко и безошибочно соблюдали все технологии при строительстве плотины. Метр сделали, два, десять, двадцать... Эти кубометры бетона, залитого с соблюдением правил, и сегодня стоят не шелохнувшись, – китаец снова потряс своим листиком перед лицами членов комиссии. – Но в определенный момент строителям надоело быть столь дотошными или у них был очередной праздник...
По лицам членов комиссии пробежали невольные улыбки – так, как русские умеют отмечать свои праздники, они уже убедились. Столько нормальные люди выпить просто не в состоянии!
– ... и в этот день они нарушили технологию. Не так связали арматуру, не так уплотнили бетон. Я не знаю, все это надо еще тщательно изучить...
– А может, раствор был не того качества? – подал голос директор строительства с российской стороны. – Уж сколько мы намучились с местными поставщиками...
– Но это обязанность строителей – проверять качество раствора, – бесцеремонно оборвал китаец российского специалиста. – Если в укладку пошел некондиционный раствор – это в любом случае вина строительной фирмы. Если в вашей стране не так, прошу извинить. Но весь мир строит только по таким правилам. И менять их не собирается и впредь... В общем, проанализировав данные, которые есть у нас на текущий момент, я склоняюсь к тому, что причиной аварии стала ошибка при выполнении строительных работ. Но не исключено, что были и недочеты на стадии проектирования плотины. На точное выяснение причин ужасной трагедии, с которой столкнулся многострадальный бенгальский народ, потребуется время.
Китаец наконец-то закончил свою речь и сел, скромно опустив глаза. А за столом повисло тяжелое молчание.
– Мы считаем... – попытался нарушить тишину российский директор строительства, но вице-премьер тут же остановил его одним движением руки:
– Мы уже выслушали вашу позицию. На сегодня работу нашей комиссии считаю законченной. Министр строительства нашего правительства назначается ответственным за проведение международной экспертизы разрушений. На основании этой экспертизы будем принимать дальнейшие решения.
И вице-премьер поднялся, давая понять, что разговор закончен.
Посол скрипнул зубами – дело принимало совсем уж неблагоприятный оборот. Мало того, что Россия могла потерять контракт на работы в Дакке. При таком раскладе можно было попасть на огромные деньги – неустойка будет астрономической. Но даже не это самое страшное – просто с Россией в деле строительства больше никто в мире связываться не будет. А уж бойкот товаров и технологий с клеймом «мэйд ин Раша», который может прокатиться после этой катастрофы не только по Бангладешу, но и по всей Азии, принесет еще большие потери...
«Господи, ну за что мне все это?!» – вздохнул дипломат и вытащил из кармана мобильник. Кроме решения политических проблем, нужно было срочно браться и за вопросы более приземленные, но от того не менее важные – все россияне, значившиеся как без вести пропавшие, должны быть найдены. И если человек погиб, его тело должно быть отправлено на родину. Именно поэтому трех своих сотрудников он отправил сейчас работать в морге.
– Ну, что у вас слышно? Сколько уже? – спросил он, набрав номер своего помощника.
– Восемнадцать, Александр Семенович.
– Ясно. А Разгуляев?
– Пока нет.
Дипломат нажал кнопку отбоя и опять вздохнул – ну почему все неприятности, все беды сваливаются на его голову одновременно?! Ох, права была жена – кто-то его проклял с этим назначением. Женщины эти вещи тонко чувствуют...
Отыскать здесь, в пригороде Дакки, отель «Сиреневый лотос» самостоятельно, без помощи местных, – задача абсолютно нереальная. Во-первых, только человек, родившийся и выросший здесь, сможет безошибочно ориентироваться в бесчисленном количестве притоков, рукавов и искусственных каналов, которыми знаменито устье великого Ганга. Во-вторых, дорог в привычном нам понимании здесь практически нет – роль «улиц» исполняет река, а все движение – и перевозка людей, и трафик грузов – осуществляется только на лодках. Наконец, опознать гостиницу в бесконечной череде легких двух-трехэтажных домишек на сваях, стоящих буквально над водой, тоже сумел бы далеко не каждый. Не мудрено, что Боб Хиу, коренной тайбэец с американским именем, на встречу с всевластным Чжангом Воу, назначенную в отеле «Сиреневый лотос», отправился на «водном рикше». Моторная лодка с тремя рядами лавок и «водителем-таксистом» на корме, ловко выруливая среди тысяч и тысяч других суденышек, снующих по всему Гангу, уже через полчаса, деловито лопоча маломощным двигателем, подкатила к причалу отеля.
Боб взбежал по ступенькам крыльца и оказался в прохладном вестибюле гостиницы. Он, выросший в бетонных коробках Тайбэя, не переставал удивляться местному колориту – даже в этом хлипком домишке, будто наспех сколоченном из досок и фанеры, работали мощные кондиционеры, спасая постояльцев от адской жары бенгальского лета. Правда, с влажностью справиться не могли даже они...
– Господин ждет вас, – приветствовал Боба охранник в вестибюле и проводил в кабинет на втором этаже отеля, где дожидался гостя Чжанг. – Проходите.
В комнате царил полумрак – хозяин кабинета пытался спастись от жары в том числе и с помощью опущенных бамбуковых жалюзи. Боб, нахватавшись «зайчиков» от бликующей поверхности реки, не сразу рассмотрел Чжанга, развалившегося в низком кресле.
– Заходи, не стесняйся, – подбодрил его голос хозяина. – Чего стал на пороге?
Боб вошел в комнату, и охранник закрыл за ним дверь. Чжанг махнул рукой в сторону второго кресла, которое стояло рядом с невысоким журнальным столиком:
– Садись. Привез?
Глаза Боба Хиу уже немного привыкли к темноте комнаты, и он уверенно прошел вглубь, поставив небольшой чемоданчик на журнальный столик. Несколько театральным движением он щелкнул замками и открыл крышку, повернув чемодан так, чтобы хозяин мог оценить его содержимое – в несколько рядов уложенные аккуратные пачки долларов в банковских упаковках.
– Хорошо, – удовлетворенно, но без особого азарта кивнул Воу. Если бы Боб не знал, как умеет владеть собой этот человек, он бы мог даже решить, что хозяин кабинета вовсе уж равнодушен к деньгам. Но это было совсем не так. – Что торчишь посреди комнаты? Садись!
Боб опустился в кресло. Теперь он мог как следует рассмотреть Чжанга. Это был тот самый китаец, который с таким интересом присматривался к празднику русских с заднего дивана своего «Мерседеса». Дорогой европейский костюм, великолепные модельные туфли, замечательная, словно струящаяся по телу, шелковая рубашка... Он был бы почти элегантен, если бы не массивная золотая цепь на толстой шее, куча золотых печаток на коротких пальцах да обрюзгшее, заплывшее жиром лицо с узенькими щелочками цепких и холодных глаз. «Элегантен, как рояль», – вспомнил Боб где-то услышанное сравнение и чуть не рассмеялся, но постарался вовремя скрыть улыбку. В конце концов, Воу выглядел так, как и следовало выглядеть уважаемому и процветающему в своей сфере деятельности бандиту.
Чжанг раскурил сигару и пытливо взглянул на гостя:
– Ну что, ты не передумал?
– Нет. Я взвесил все «за» и «против» и решил, что эта работа не по мне, – покачал головой Боб. – «Белый воротничок» на большом предприятии, работающий даже за большие деньги, – все равно раб. Как те бедняги, что трудились на постройке Стены в эпоху династии Тан. Я бы просто не выдержал.
– Ну, за те деньги, что я мог бы тебе заплатить, выдержал бы, – противно захихикал Чжанг. – Но это твое дело, соглашаться или нет. Могу только отметить, что мне ты бы оказался весьма полезен в этой роли.
– Мне жаль, но... – Хиу примирительно развел руками. – Но я предвидел вашу реакцию, мистер Чжанг, и поэтому просчитал все возможные варианты. Для вашего успокоения скажу, что я встречался уже сегодня кое с кем из местных чиновников. Самое главное – русские полностью признали свою вину. Сейчас они пытаются спасти положение – пообещали прислать в Дакку большой груз гуманитарной помощи, но, по некоторым сведениям, это вряд ли им поможет.
– Прекрасная новость, – кивнул Воу. – Я думаю, тебе неплохо было бы войти с кем-то из русских в контакт, чтобы держать руку на пульсе событий. Попытайся через местных. Мне кажется, это не составит труда, особенно если не жалеть купюр...
– Безусловно. Деньги – страшная сила.
Хиу лишь на мгновение взглянул на чемоданчик, полный свежеотпечатанных долларов, и тут же отвел глаза, упрекая себя за неосторожность, – мафиози мог запросто истолковать этот взгляд как некий намек, а этого Бобу страх как не хотелось бы. Поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему:
– Кстати, мистер Чжанг, я слышал, у русских появилась еще одна проблема. Они ищут какого-то своего артиста, уже все морги в городе перевернули вверх дном...
– Да, я в курсе, – пыхнул сигарой хозяин кабинета, и в узких глазках его сверкнул какой-то огонек. – Я тебе даже больше скажу: раз уж мы так хорошо понимаем друг друга, тебе не помешает кое-что узнать...
Жестом предложив гостю придвинуться поближе, Чжанг понизил голос...
Хиу пробыл в «Сиреневом лотосе» не более часа. Когда он вышел из отеля и сел в поджидавшую его лодку, красивого чемоданчика у него в руках уже не было, зато по лицу блуждала чуть заметная, но очень довольная улыбка.
О проекте
О подписке