Кто развел огонь в лесу? Если молодежь на пикник вышла, то нелишним будет глянуть, насколько приняты меры безопасности. Предостеречь, чтобы не шутили с огнем. Не говоря о том, что сейчас вообще разводить огонь в лесу запретили.

Он пошел вперед. Осторожно. Вдруг там не молодежь – браконьеры? У него карабин. Трусом он никогда не был, а служба есть служба.

Осторожно ступая по тропе, спустился в низинку. Замер, постоял. Едва слышался тихий говор. „Значит, не дети, – подумал. – Те бы вели себя более шумно“. Поднялся на небольшую возвышенность. Тропа вела в горы здесь так: спуск – подъем. Общий же подъем мало ощущался пока. Впереди, на поляне, между деревьев, увидел человека. Он что-то говорил и жестикулировал рукой. Значит, там были еще люди, не сам же с собой он разговаривал? Но за зеленью с того места, где Магомед стоял, больше никого не было видно.

Магомед пригнулся и очень осторожно стал подбираться ближе к поляне. Теперь он видел многих. Выпрямился медленно, встал за дерево. Их было больше десяти – даже навскидку. Человек двенадцать-пятнадцать. Что это не охотники, стало ясно по оружию. Еще автомат с карабином „Сайга“ можно перепутать – похожи, но разгрузку, набитую запасными рожками и гранатами, охотники точно не носят. Банда! „Отойти и позвонить!“ – в такую простую формулу сложился у него план дальнейших действий.

Но едва сделав полшага назад, он спиной уперся в оружейное дуло.

– Тихо, тихо, – услышал. Чья-то рука сняла с его плеча карабин. – Шагай-ка вперед.

Одной рукой держать автомат, как пистолет, не так удобно. Человек с автоматом в одной руке и карабином Бегоева – в другой не знал, что прихрамывающий лесник – бывший чемпион Махачкалы, впоследствии – тренер по самбо. Магомед резко развернулся, отводя правой рукой в сторону ствол автомата. Левой, ребром ладони, врезал по шее, в кадык, автоматчику, вырвал за ствол автомат. Человек захрипел, хватаясь рукой за шею. Получив от Магомеда удар прикладом в лоб, рухнул на землю. Магомед быстро перевернул его лицом вниз, подтянул под дерево и сам встал за ствол. Упер в спину поверженному ствол своего карабина.

Он осознавал, что хоть и сделал все быстро, но произвел слишком много шума. Люди у костра замерли, вглядываясь, что там, впереди, за деревьями, куда был отправлен ими часовой.

Один сделал знак, и все рассредоточились за деревьями, готовые принять бой. Но они не спешили стрелять, не выяснив, в чем дело. Очевидно, шум им был не нужен. Магомед решил, ему-то самому шума бояться нечего.

– Эй, вы кто такие? – крикнул. – Что делаете здесь с оружием?

Последовала заминка. Потом ему ответили. Спокойно, как бы с ленцой:

– Мы знаем, кто мы такие. Ты сам кто?

– Я лесник. Вы развели огонь в лесу, это сейчас запрещено.

Снова пауза.

– Ну, извини. Не знали, – ответил затем тот же голос. – Мы из частной фирмы. Серьезного клиента охраняем, понял?

– Кого? Я всех здесь знаю.

– Ты много вопросов задаешь! Зачем схватил нашего человека? Ты лесник или полицейский? Или, может быть, военный?

Люди постепенно подступали к нему, охватывая полукольцом. Оружие не опускали.

– Не подходите! Еще шаг, и я буду стрелять. Вы ведь не хотите, чтобы я стрелял?

– Зачем тебе стрелять? Смотри, сколько нас. Нам придется стрелять тоже. И тогда тебе – конец. Отпусти нашего друга и уходи. Костер мы потушим сейчас.

– Подождите, – раздался вдруг другой голос. Магомед увидел, на поляну вышел крепкий молодой бородач. – Я его знаю. Дядя Магомед, это ведь вы?

Бегоев всмотрелся в лицо:

– Юра?

– Я, дядя Магомед!

Бегоев узнал своего ученика, Юрия Мезинцева. Тот подавал большие надежды, но перестал ходить на тренировки, затем бросил институт и пропал. А в недавнее время прославился видеороликами в Интернете из… Сирии! Оказывается, принял ислам. Вступил в ИГИЛ. Теперь он – Юсуф Дагестанский. По его поводу к Магомеду приходили люди из ФСБ. Что он мог им рассказать? Для тренера такое решение спортсмена – уехать воевать в Сирию на стороне ИГИЛ – стало такой же неожиданностью, как и для всех. И родители, и друзья были в шоке… Теперь, значит, вернулся „Юсуф Дагестанский“.

– Дядя Магомед, отпустите его, опустите оружие. Мы ничего вам не сделаем, даю слово. Вы же меня знаете. Вы помните меня. Я вас тоже никогда не забывал.

– Ты был одним из лучших учеников. Но у тебя не было достаточно спортивной злости. С чего вдруг появилась неспортивная, Юра?

– Это мой выбор, мой путь, дядя Магомед. Я мог бы вам объяснить. Да, я стал другим. Я знаю теперь, зачем жить. У меня есть цель… А почему вы здесь? Почему не в Махачкале? Вы же были лучшим тренером…

– Был, Юра, пока в аварию не попал. Думал, ходить не смогу, не то что тренировать. Но вот, расходился. Лес спасает. Работа спасает.

– Дядя Магомед, что же мы разговариваем, наведя оружие друг на друга?… Опустите автомат. Мы так давно не виделись! Давайте присядем, спокойно поговорим.

– Нет, Юра. Или как тебя теперь зовут, Юсуф? Быть может, ты меня и отпустил бы, но только не твои новые друзья. Странно, что я, дагестанец, мусульманин, тебе, русскому, это говорю. Мир сошел с ума. Все перевернулось… Значит, так, – голос Бегоева стал тверже. – Мы сейчас уходим с вашим другом. Он проводит меня до дороги, потом я его отпущу. А пока… – Магомед не смог договорить. Он не видел, как один из боевиков – молодой совсем, мальчишка почти, уполз змеей в кусты, чтобы обойти его стороной, когда он начал говорить со своим бывшим учеником. И теперь эта детская-недетская рука вонзила нож ему в спину. Лесник замер, руки мгновенно ослабели. Тот, кого он держал под прицелом на земле, перевернувшись на спину, толкнул его обеими ногами, выкрикнув какое-то ругательство.

Боевики стали выходить из-за деревьев.

– Зачем?! – Юра-Юсуф подскочил к юноше, убившему его учителя, схватил того за ворот камуфлированной куртки. – Зачем?!!

– Остынь, Юсуф! – велел тот, кто был у них старшим. – Амир сделал все правильно. Лесник сообщил бы про нас раньше времени, и по следу рванули бы неверные псы.

– Я ему объяснил бы все.

– Он уже не внемлет объяснениям, слишком почтенный возраст. Вырос в другое время. Это ты понимаешь, я. Он – нет. Пошли! Сворачиваемся! Устроим привал дальше. Аппетит пропал из-за этого ретивого лесничего!

Боевики собрались уходить, но Бегоев в беспамятстве стал шевелиться и стонать.

– Он жив еще, – заметил старший. – Юсуф, добей его.

– Нет!

– Добей его!

– Джамаил! Почему я?

– Потому что это твой знакомый выследил нас! Если выследит мой, то добивать буду я. Или у тебя руки дрожат?

– У меня руки не дрожат! – с вызовом ответил Юрий. Теперь это снова был не ученик Бегоева, а Юсуф Дагестанский, завоевавший немалый авторитет в Сирии. – Да и раньше не дрожали. Иначе бы я не оказался по своей воле там, где мы с тобой познакомились, Джамаил. Помнишь, где это было?

– Конечно. Это было в аду, – главарь усмехнулся. – Добей его, – бросил через плечо, уходя вперед. Остальные последовали за главарем, тихо переговариваясь. Обменивались мнением по поводу встречи Юсуфа со своим бывшим тренером.

Юра Мезинцев, а ныне – Юсуф Дагестанский, подошел к лежащему бывшему учителю своему. Тот совсем пришел в себя и теперь спокойно смотрел на него, готовясь принять смерть достойно, как подобает горцу. Юсуф достал пистолет, навел в лицо и, чуть отведя в сторону, выстрелил. Магомед сглотнул слюну и закрыл глаза.

– Ты что, обезумел?!! Ножа у тебя нет?! Зачем было стрелять?! – зарычал на Юрия Джамаил.

Юрий подошел к нему вплотную, посмотрел в глаза:

– Я не мог зарезать своего учителя, точно барана.

Главарь смотрел некоторое время молча, затем отвел взгляд.

– Ладно, все, уходим, – распорядился. – Живо!

Через некоторое время тот, что вел бандитов, получил сообщение на телефон. Обернулся к Юсуфу с разъяренным лицом:

– Ну что, стрелок? Знаешь, чего нам может стоить твоя глупость? Менты выстрел твой услышали! Скоро нам на хвост гоблины сядут!.. – Он замолчал.

– Я их подожду! – Юсуф презрительно скривил губы. – Встречались уже!

– Никто не говорит, что ты трус, – примирительно сказал главарь. – Просто надо думать… Значит, сделаем так…

Командир группы спецназа ГРУ майор Александр Дундуладзе вел людей на посадку в самолет. На летном поле, кроме них – никого. В небе – ни облачка. Ветерок едва ощущается, ласкает. Прекрасная погода и видимость, как говорят летчики, миллион на миллион. Ах, хорошо! И задание выполнили…

 
Боже мой, как люблю, как люблю я домой возвращаться!
Как молитву читать номера ленинградских машин… —
 

звучит где-то вдалеке из приемника Розенбаум. „Надо же! Прямо в жилу песня!“ – думает Дундуладзе. Еще несколько шагов, и двадцать пар зашнурованных берцев застучат по опущенной аппарели, чтобы подняться в не слишком комфортное, но привычное, как фургон грузовика для профессионального грузчика, нутро военно-транспортного самолета. Так уж получается, что не возвращаются из командировок они обычно через современные аэровокзалы с гостеприимными залами ожидания и не встречают их у трапа красивые стюардессы в форме с иголочки, а уходят, так сказать, задворками. Да и побыть у принимающей стороны всегда стараются как можно меньше. В максимально сжатые сроки, качественно выполнив свою работу.

Однако, кажется, придется притормозить… – вдруг понимает майор Дундуладзе. Летчик с очень уж серьезным лицом спешит навстречу, и у Дундуладзе одновременно начинает жужжать в кармане телефон…

– Полет отменяется, ребята, – через минуту командир группы, выслушав новую вводную по телефону, извиняется перед товарищами по оружию. – Возвращаемся в Махачкалу. – Он вздыхает. Однако ни у кого нет сомнений, что это – приказ, а не жалоба на жизнь.

– В горах объявилась банда Джамаила Енгурова – Черного Джамаила. Лесник случайно столкнулся с ними, ну и… Лесник жив. Повезло, патруль ППС остановился у обочины. Кому-то из полицейских отлить приспичило. Услышали выстрел, пошли по тропе. Нашли раненого лесника. В „Скорой“ в сознание пришел. Он в прошлом тренер по борьбе. Говорит, среди боевиков его бывший ученик – Юрий, ныне известный как Юсуф Дагестанский. Помните этого героя?

– Интернет-звезда, сука, – зло усмехнулся матерый прапорщик Тимчук.

– Он вроде как в Сирии? – выразил сомнение майор Николай Трофимов, проведя рукой по своим коротким курчавым волосам. Друзья дразнили его „Бандерасом“.

– Стало быть – вернулся, – заключил Дундуладзе. – Сейчас все крысы обратно бегут. Жарко там стало! Дышать нечем… Задача ясна, думаю? Надо брать живым Юсуфа. Он пожалел тренера, не стал убивать, но дело не в этом. Хочется его интересных рассказов о Сирии. Есть информация, что в Сирии гаденыш басмачил под началом Абу-Арбаша, у которого были особые отношения с „Белыми касками“. После контактов с Арбашем те начинали вопить о применении химоружия правительственными войсками. Арбаш, по нашим сведениям, в Африку подался, к тамошним джихадистам. „Че Гевара“, мать его!..

– Не оскорбляй Че Гевару, – попросил Тимчук.

– Если вытрясти из Юсуфа все, что тот знает про Арбаша, – продолжил Дундуладзе, – я уверен, нашей Марии с трибуны пресс-центра будет что отвечать западным „партнерам“… С остальными, помимо Юсуфа, поступаем по обстоятельствам. Численность банды неизвестна, лесник сказать не успел. Сейчас он в коме, врачи делают что могут.

В автобусе с затемненными окнами группу ожидал глава махачкалинской полиции и руководитель ОВД района, где обнаружили банду. Последний представил своих парней, нашедших лесника. Ребята в полицейской форме слегка припухли от того, что стали героями дня. Не ожидали такого резонанса.

– Ваш лесник, очевидно, помешал боевикам сделать какое-то черное дело, – заключил майор Дундуладзе, выслушав полицейских. – Судя по тому, как они пикниковали там без опаски, в селении натворить ничего еще не успели. Теперь, стало быть, уходят несолоно хлебавши.

– И боекомплект не потратив, – вставил прапорщик Коловратов.

– Ну да. Есть чем пострелять… – согласился майор Трофимов-Бандерас.

Сидящие ближе других из четырнадцати человек контрактников, покачивающихся в такт движению автобуса, молча слушали, какая, по разговорам офицеров, вырисовывается картина.

– Местность знаете? – Дундуладзе перевел взгляд с одного полицейского на другого.

– Ну-у… – неуверенно пожал плечами один. – В общих чертах…

– Я знаю, – отозвался второй. – На охоту далеко ходил, за перевалом бывал. Могу провести.

– Начинай рассказывать, пока едем. – Дундуладзе развернул карту. – Где вы нашли лесника?

– Здесь, – сержант указал точку на карте. – Тропа через перевал идет так…

Прибыв на место, изучив следы, спецназовцы удостоверились в том, что банда ушла по тропе в горы. Знающий местность сержант-полицейский утверждал, что с этой стороны боевикам деваться некуда, а за перевалом тропа вскоре веером расходится. Гуляй не хочу!..

– На тропу за перевалом как-то иначе можно выйти? Обойти поскорее?

– Вот так можно, – сержант провел пальцем по карте. – Надо вернуться на шоссе, проехать с километр, и там – в горы. Но насчет „поскорее“… По расстоянию это больше получается. Раза в полтора дальше!

– Значит, придется выложиться! Бегаешь хорошо? На здоровье не жалуешься? Бандерас, забираешь половину бойцов и совершаешь марш-бросок через перевал. Сержант готов вас провести, да? А мы за духами следом отсюда двинемся. Как ближе к вам будем, станем им пятки поджаривать, на вас погонять…

Александр Дундуладзе, для друзей – Дуня, оказался в спецназе благодаря матушке-природе и… своему школьному учителю физкультуры! „Саня, – говорил Алексей Анатольевич Кольцов, бывший гимнаст, чемпион России, в силу жизненных обстоятельств рано оставивший большой спорт. – У тебя талантливое тело! Знаешь, есть прирожденные бегуны, прыгуны – худые, шустрые, как кузнечики. Есть от рождения грузчики. Этакие слоники. Такой будет пыхтеть, сопеть, вагон в одиночку выгрузит. Штангу толкать ему самое то. Спину только беречь… А ты – прирожденный атлет! Все можешь. Бегать, прыгать, на турнике, на канате болтаться. Тебе хоть в гимнастику, хоть в борьбу, хоть в бокс. Любое упражнение, любая нагрузка удовольствие доставляет, так? То, что ты всю школу на уши поставил, как вы говорите – шишку держишь, это одно. Что девчонки все твои – здорово. Но ты подумай, как в жизни, по-серьезному, свой дар использовать! Может, тебе в военное училище надо?…“

В Рязанском училище ВДВ один однокашник пытался подколоть. Мол, что за прозвище у него бабское – „Дуня“? Александр даже не подумал сразу затевать свару, а весело так объяснил: „Фамилию мою слышал – Дундуладзе? Отец родом из Тбилиси, мать – русская, москвичка. Классическое сочетание: орел-горец и „жгучая“ блондинка. А то, как звучит… В курсе, тайфуны называют женскими именами? Теперь и ты мне скажи, – спросил „Дуня“, в свою очередь, все так же весело. – Зачем поинтересовался? Обидеть хотел?“ Парень засмеялся: „Как в мужском коллективе без дружеской под…ки?!“ Они стали друзьями потом.

Хоть в спортгородке, на полосе препятствий, в рукопашном бою Дуне и в училище, как в школе, не было равных, он не выпендривался. Доказал себе все уже. Не зря есть поговорка: „Скромность украшает мужчину“.

– Серега, – обратился Дундуладзе к Воронихину („Ворону“), худощавому капитану с невеселыми глазами. – Ты у нас зоркий сокол и мастер по верхам скакать. Бери двоих, идите над нами по правому склону, вперед посматривайте, хорошо? – Дундуладзе указал на гору. – Слева, там стенки одни. Хрен кто пройдет. Только аккуратно. Судя по карте, впереди большой участок редколесья. Постарайтесь духов узреть. Важно понять, насколько далеко они вперед ушли…

Через некоторое время Воронихин сообщил, что бандиты замечены. Идут быстро. Сколько всего, неизвестно. Успел увидеть троих, пока не скрылись.

– Вызываем вертушки, чтобы отутюжили их? – спросил командира группы.

– Нам Юсуф Дагестанский живым нужен, забыл?

– Ах, черт! Точно.

– Возможно, они ментов видели, – задумался вслух Дундуладзе. – Догадались, те шухер поднимут, так что сваливать быстрее надо… Если они окажутся на том перекрестке, за перевалом, раньше Бандераса, считай, ушли. „Пэпээсник“ сказал, там троп много, а лес густой.

– Елки-палки, лес густой, Степа ходит холостой, – в задумчивости пробормотал прапорщик Тимчук.

– Когда с тобой это было? – отреагировал походя Дундуладзе. – Отец-героин троих детей!

– Живущих по чужим углам, – пробормотал с той же интонацией Тимчук. – Хоть не в Москве, в Подмосковье свой уголок дали бы… Доживу ли?

– Покаркай еще мне! – рявкнул Дундуладзе беззлобно. – Нам надо их догнать. Ускоряемся, мужики!..

– Вперед, ребята! – отдал команду контрактникам прапорщик Тимчук. – Шагаем тихо, но быстро!

– Армейская служба полна парадоксов! – отреагировал тихонько кто-то из контрактников.

С Бандерасом связи не было. Горы экранировали. Дундуладзе размышлял, как действовать, когда настигнут бандитов. „Редколесье нужно будет пройти аккуратно. Те ведь не дураки, назад оглядываются. Надежда на Ворона с его оптикой, если что… Нам бы втянуть их в бой слабой интенсивности. Хватать за ж… как лайки – медведя, но самим не подставляться, тогда Бандерас, может, и успеет. Ворон бы сверху их ряды проредил малость, чтобы там, за перевалом, мужикам работы меньше осталось…“

Дальше Александр не сразу понял, что произошло. Пара часов монотонного движения вперед и вверх немного убаюкали чуйку. „Вот, кажется, прогал впереди?“ – увидел он. Степа Тимчук – они с сапером впереди шли, тропу разведывали, – возвращался, рукой махнул… И вдруг на тропу между ним и Тимчуком упало что-то. Граната!

– Граната прямо!!! – кричит Александр, падая вперед, закрывая голову руками.

Вспышка!!! Взрыв!!! Александр перекатывается в сторону, вскидывает автомат. Еще взрыв! Еще! Затем – шквальный огонь!!! Крики: „Аллах акбар!“ Дундуладзе увидел, как один, другой падают его солдаты.

– К бою!!! – заорал, слыша свой голос, будто через подушку.

На них напали с фланга, сверху, оттуда, где, как он полагал, находится капитан Воронихин. Засада! Где Ворон?!!

Дундуладзе видел, как скосило пару бородатых, сунувшихся вперед. Нет, наши не спасовали, никто не побежал, конечно. Тут не желторотые собрались! Контузия, снижение слуха, ватная голова – его страх притупился, будто у пьяного. Пошла потеха, мать их!.. Стрелял четко в цель. Лично свалил одного, другого… А пули, выпущенные по нему, просвистели очень близко. И камень посекли, к которому он прижался плечом. Грохот, крики, стоны, мат! Сложно найти рай на земле, а оказаться в аду – как два пальца об асфальт. Но страшно потом станет, сейчас бояться было недосуг!..

Бой закончился так же внезапно, как начался. Прозвучали два выстрела из СКС в отдалении.

– Свои идут! – услышал затем голос капитана Воронихина. У Дуни возникло большое желание вставить пальцы в уши и потрясти. Понимал – не поможет.