– Генацвале! Ты останешься снаружи. Обойдешь дом с фасада и спрячешься за кустами. Потом позвонишь в полицию и… будешь наблюдать. Для истории! – Подумав, добавил: – Хотя… Говоришь, одни и те же люди руководят? Ну, тогда сделай сначала несколько других звонков. Подключи СМИ: радио, независимое ТВ, прессу. Будут документальные свидетельства нападения, а полиция не сможет подтасовать факты. Ну, джер-джеробит! (Пока!)

В ответ грузин кивнул, поднял вверх сжатый кулак и произнес:

– Имеди махвс, мале шевхдебит!

Оставшись вдвоем с Витом, Аракчеев сокрушенно заметил:

– Надо же: такое и без запинки выговорить! Я, например, никогда не научусь. Кстати, о чем это он?

– Кажется, собрался еще раз с нами увидеться.

– Ну, это уж непременно!

Первым помещением, куда попали друзья через тяжелую металлическую дверь, была подсобка. Посередине стоял большой, во всю комнату, прямоугольный пластиковый стол. Вдоль стен расположились стеллажи, уставленные всякой всячиной: разнокалиберные емкости с краской, большие кипы газет, столярный и слесарный инструмент. Людей не было.

Однако не успели они сделать и несколько шагов, как входная дверь на противоположной стене распахнулась, и на пороге возник внушительных габаритов громила с бейсбольной битой в руке. Его силуэт был четко виден на фоне освещенного коридора за дверью. А вот ему понадобилось несколько секунд, чтобы дать глазам привыкнуть к царящему в подсобке полумраку: свет внутрь пробивался лишь через одно маленькое оконце под потолком. Эта задержка решила исход молниеносного поединка. Аракчеев, сильно оттолкнувшись ногами, прыгнул вперед через стол. Однако преодолевать эту преграду он вовсе не собирался. Длинный стол своим противоположным концом лишь метра на полтора не достигал «парадной» входной двери, где замер громила. Вадик летел вдоль стола. В полете он развернулся спиной к его скользкой поверхности и приземлился на нее, чуть не достигнув края. Ноги его были поджаты к животу, а тело сохранило уверенное и быстрое поступательное движение.

В этот момент несущийся на него «живой снаряд» заметил и бандит. Обеими руками он резко вознес биту над головой и… Это лишь усугубило ситуацию, потому что Аракчеев перемещался по гладкому столу быстрее, а незащищенный живот противника представлял собой замечательную цель. Уже соскальзывая со стола, Вадим резко распрямил ноги в коленях. Две обутые в модельные туфли стопы глубоко впечатались в живот громилы. От такого удара, несмотря на габариты и вес, того словно корова языком слизнула. Лишь из коридора донесся грохот удара центнера живой плоти о противоположную стену и шум от падения на кафельный пол.

Аракчеев приземлился на ноги и выглянул за дверь. Повезло: коридор, куда выходила подсобка, располагался в полуподвальном помещении, и громила забрел сюда в одиночку. Вадик быстро втащил тело обратно и оглянулся на напарника. Тот показал большой палец, а вслух, покачав головой, произнес:

– Циркач!

Друзья поднялись по короткой лестнице и осторожно выглянули в холл. Им многое стало понятно. Два бандита в туго облегающих накачанные торсы черных майках вытаскивали в холл откуда-то из противоположного конца коридора кипы свежих газет, остро пахнувших краской. Вероятно, там располагалась типография. В стеклянной будке пожилой охранник сидел за столом, уронив голову на скрещенные руки. Его седые волосы на затылке были сплошь залиты кровью.

У самой входной двери замер на полу другой сотрудник издательства. Снайп запомнил этого курчавого парня еще в кабинете во время жаркого спора: его волосы были ярко-рыжими. Сейчас он не шевелился, разбросав по сторонам длинные ноги и уткнувшись лицом в пол.

Аракчеев скрипнул зубами. Из простой «хулиганки» дело превращалось в тяжкое уголовное преступление. По законам любой страны. Даже если оба мужчины в холле были еще живы. А из коридора, куда выходили двери кабинетов, доносились звуки падающей мебели, треск ломающегося дерева и человеческие вскрики. Надо было торопиться.

Виталий указал рукой на холл и вытянул два пальца по числу снующих туда-сюда бандитов. Потом сделал горизонтальный жест раскрытой ладонью, означающий «вырубить капитально». Аракчеев кивнул, преспокойно выступил из-за укрытия и, негромко насвистывая что-то, направился прямо навстречу одному из качков, возвращавшемуся из коридора с очередной кипой газет. Второго пока видно не было.

Этот бандит принял Вадима за одного из сотрудников издательства. Откинув газеты в сторону, он выхватил из-за спины каучуковую дубинку с рукоятью, которой пользуются местные полицейские, демонстративно описал ею несколько быстрых кругов в воздухе и, оскалив зубы, шагнул наперерез «обнаглевшему писаке».

Вадим, только теперь «заметив» угрозу, испуганно пригнулся, отступил на шаг назад и в сторону, даже присел слегка и забормотал что-то маловразумительное, но очень жалобное. Бандиту, видимо, понравилась подобная покорность. Он даже замедлил шаг и картинно напряг груду своих мускулов, нагоняя страх на жертву. А потом громко прорычал какой-то приказ по-грузински: его, похоже, ввели в заблуждение темные волосы Аракчеева.

– Тебе чего, убогий? – негромко поинтересовался по-русски Вадик.

Если бы «качок» был чуть умнее, его бы наверняка насторожила чужая речь. Но он был слишком увлечен собственной персоной и откровенно наслаждался своим всевластием над панически испуганным человеком. Бандит не заметил ни опасного блеска в глазах предполагаемой жертвы, ни того, что, сместившись в сторону, Вадим открывал путь для притаившегося за углом Снайпа.

Виталий не медлил ни секунды. Сзади он обхватил могучую шею бандита правой рукой и начал медленно сдавливать захват.

«Ох, и здоровый же кабан! – подумал он, когда почувствовал, что сильная, тренированная шея в какой-то момент перестала поддаваться нажиму. – Так ведь и грыжу можно заработать».

На помощь пришел Аракчеев. Не раздумывая, он нанес удар в солнечное сплетение. Даже через удушающий захват из горла здоровяка с утробным шумом вырвался воздух, все мышцы тела мгновенно расслабились, и он тряпичной куклой опустился к ногам Снайпа.

Не сговариваясь, оба друга бросились к распахнутым дверям из холла в коридор – там вот-вот должен был показаться второй «носильщик газет» – и расположились по обе стороны входа. Ничего не подозревающий бандит успел сделать лишь один шаг из коридора, как был надолго обездвижен точным ударом Виталия: ребром ладони в основание черепа. Прятать тела уже не имело смысла. Аракчеев и Снайп ринулись на шум борьбы, доносившийся из внутренних комнат. Теперь все должны были решить скорость и слаженность действий.

В первом слева помещении два отморозка самозабвенно крушили битами издательскую оргтехнику. Трое служащих плотной кучкой сидели в углу на полу и руками пытались защититься от носящихся в воздухе осколков стекла. Все они были до крови избиты, один бережно поддерживал, очевидно, искалеченную руку, а синюшная бледность лица и закрытые глаза другого свидетельствовали о серьезности полученной им травмы.

Разозленный таким варварством, всегда спокойный и уравновешенный, Виталий несколько раз ткнул одного из молодчиков лицом в разбитую им приборную панель, пока та вся не окрасилась кровью. Вадик в это время легко перехватил занесенную над ним для удара руку с битой, вывернул ее назад и в сторону до хруста поломанных костей и мощным ударом снизу в челюсть глубоко нокаутировал второго подонка.

Следующим по ходу был кабинет директора издательства. Там в относительной тишине один из нападавших пытался вскрыть большой металлический сейф. Он был так сосредоточен, что, будучи застигнутым врасплох, безо всякого сопротивления позволил друзьям связать себя по рукам и ногам и крепко прикрутить к радиатору парового отопления.

Неприятный инцидент случился лишь в последней комнате, как раз в той, куда Вадим и Снайп заглянули во время своего первого посещения издательства. Там продолжалась ожесточенная драка. Судя по уверенности движений, один из двух оборонявшихся издательских работников – коренастый широкоплечий грузин – был неплохо знаком с приемами бокса. Он сумел даже вырубить одного из бандитов, но силы были явно неравны: трое с битами зажали его в угол, и вот-вот должна была наступить печальная развязка.

Ступив в комнату, Вадик громко свистнул. Все головы разом обернулись к нему. Этого-то как раз и добивался Аракчеев. Только и он не смог все предвидеть. Один из нападавших, самый старший, угрюмый мужчина лет под сорок, мгновенно выхватил из-за пояса пистолет и, не раздумывая и не целясь, выстрелил в сторону двери. Вадима спасла уникальная реакция и годами выработанная способность великолепно управлять своим телом. Еще только заметив настороженным взглядом движение руки угрюмого к поясу, он нырком бросился вперед и в мгновение выстрела оказался на полу всего метрах в полутора от ног стрелка.

Что произошло дальше, вряд ли осознал кто-либо из присутствующих. Просто самый страшный бандит, только что паливший из пистолета, неожиданно застыл в позе огородного чучела с вытянутой прямой рукой, а через секунду, не сгибая коленей, плашмя рухнул навзничь, произведя ужасающий грохот. От неожиданности застыли даже двое нападавших с бейсбольными битами. Аракчеев спокойно подобрал с пола пистолет и навел на бандитов.

Один из них тут же отбросил в сторону биту и покорно поднял вверх руки. Другой же решительно и угрожающе шагнул вперед, прямо под оружейный ствол. Однако Вадиму не пришлось решать гамлетовскую дилемму: стрелять или не стрелять. Коренастый газетчик великолепным кроссом в голову уложил бандита на пол.

В наступившей тишине стали слышны сигналы полицейских машин за окнами. Рандеву с представителями грузинского правопорядка никак не входило в планы друзей, и они поспешили скрыться за дверью. Выходя, Виталий произнес единственную фразу, надеясь на полное понимание своих новых издательских друзей:

– Молодцы, ребята! Сумели безо всякой помощи дать отпор наглому рейдерскому захвату.

Аракчеев в это время быстрыми шагами подошел к последнему поверженному бандиту, пощупал пальцами пульс на его шее, притворно огорченно покачал головой и без слов удалился. В подсобке, через которую друзья устремились к черному выходу, Снайп негромко поинтересовался:

– Труп?

– А ты как думаешь?

– Кинжал-то успел вытащить?

– Обижаешь! За тем и подходил. И не кинжал это, ими я в цирке пользуюсь, а усовершенствованный метательный нож «Спица-2». – Вадик отвернул широкий манжет рубашки и показал закрепленный вокруг предплечья мягкий кожаный чехол, разделенный на три узкие длинные ячейки. Из каждой торчала короткая рукоять черного цвета. – Лезвие – 20 сантиметров. От подбородочной впадины – а я точно туда попал – беспрепятственно проникает в мозг.

– Как на самолет протащить ухитрился?

– Извини, что не предупредил тебя. Но благодаря специальному полимерному покрытию эти ножи невидимы для детекторов в аэропортах. Нанотехнологии…

– Сам ты – нано! Рану в его голове никуда не денешь.

– Да этот придурок с пушкой и нас положить мог! А идентифицировать рану от такого ножа далеко не просто.

Они осторожно выглянули во двор и тут же услышали негромкий призывный свист: их встречал Гиви.

– Если вы не желаете попасть в свидетели или в соучастники, надо быстро отсюда выбираться. И незаметно! Вот-вот во дворе будут и журналисты, и полиция. Пока они у главного входа с блеском провели задержание водителей двух автомашин, на которых приехали бандиты. Еще там был какой-то тип. Очень уверенно держался, похоже, он и руководил всей «операцией». – Грузин перевел дыхание и повернулся к Аракчееву: – Мадлобт (спасибо) за дельный совет! Видели бы вы лица полицейских, которые прибыли на место происшествия чуть позже, чем наши друзья-телевизионщики! А внутри-то, внутри что творилось! Все под камерами и на диктофон! Теперь они не смогут обвинить нас. Давайте бегом, здесь проходной подъезд имеется, выйдем сразу на другую улицу…

Все трое покинули опасное место. Когда удалились метров на двести, Гиви сокрушенно покачал головой:

– Вах! Я не знаю подробностей. Торопился вас вывести. Но в холле издательства нашли мертвого Вахтанга – это наш охранник – и Сашу Чантурия. Может, помните, рыжий такой. Но он был еще жив, хотя и без сознания.

– Это бандиты успели натворить еще до нашего прихода. – Вит успокаивающе положил руку на плечо Гиви. – Больше жертв не было.

Грузин покивал и ладонью провел по глазам.

– Да-да, я все понимаю. Сейчас отведу вас на квартиру. Кроме меня, о ней никто в издательстве не знает. Скажу всем, что вы самостоятельно где-то пристроились. – Переключившись на мысли о безопасности новых «латышских друзей», он стал собран и точен в формулировках. – Жилище скромное: две комнатки и кухня. Дом маленький, деревянный, как большинство в Старом городе. Зато есть выходы сразу на три стороны в разные переулки. А еще можно уйти через квартиры соседей. Вы долго собираетесь у нас гостить? Нет-нет, это не праздное любопытство! Мы все хотим вас отблагодарить. Большой праздник устроим на природе. Покажем все лучшее в нашем городе. Он прекрасен! А какие девушки, вах!

Обижать грузина не хотелось, и Виталий ушел от прямого ответа:

– Трудно пока сказать, как пойдет работа… над материалом. Может, неделя или больше… А твоя неоценимая помощь нам, конечно, еще очень пригодится. Будем всегда на связи. Разумеется, только с тобой.

Гиви понимающе кивнул и сосредоточился на дороге. Проходы между домами становились настолько узкими, что приходилось идти друг за другом. Жители этих домов могли, наверное, здороваться за руку через улицу, не выходя из своих комнат!

Пропетляв по деревянно-булыжным лабиринтам еще минут двадцать, друзья подошли к ничем не отличавшемуся от своих соседей деревянному двухэтажному дому с низкими балконами под козырьком и плоской крышей. Гиви распахнул резную дверь и гостеприимным жестом пригласил «латышских коллег» внутрь.