Читать книгу «Шестой» онлайн полностью📖 — Сергея Жоголя — MyBook.
image

– Не понимаю о чём вы. Над чертежами уже работают другие сотрудники. Мне пришлось отозвать из отпуска Веру Логинову, думаю, с её помощью за пару дней…

– Логинову? – пальцы Миры сжались в кулаки. – Вы отдали мою работу этой…

Она чуть было не сказала «ссучке», но вовремя сдержалась. Вот гады.

– Давайте закончим этот разговор. Я принял решение. Вы отстранены от проекта. Считайте, что с сегодняшнего дня вы в оплачиваемом отпуске. На премиальные, естественно, можете не рассчитывать, – и Вениамин Павлович повесил трубку.

Мира не могла найти себе места. Она прекрасно понимала, почему Вениамин Павлович поменял решение, и Задворский тут ни при чём. Верочка – эта грудастая блондинка с пухлыми губами работает с её проектом. То, что Логинова не гнушается общаться с такими, как Вадик, в офисе знали все. Кто-то её за это осуждал, кто-то завидовал, но большинство имело единое мнение – эта девочка далеко пойдёт.

Логинова? Да какой она дизайнер? Одни понты. Мира стремительно направилась на кухню, распахнула холодильник. Откупоренная бутылка водки, мартини «Бьянко», в морозилке оставался лёд… Мира, в очередной раз, посмотрела на полку, где лежала пепельница. Ну, уж нет! Да, пошли они все!.. Она вернулась в комнату и плюхнулась в кресло, встала, подошла к компьютеру. Почему-то именно сейчас она вновь ощутила себя ужасно одинокой.

Почему же ей так не везёт? Мужчины, которые её окружают, оказываются либо наркоманами, либо бандитами, либо просто подонками. А женщины?.. Женщины – это вообще отдельная тема. Вынужденный отпуск? Может и впрямь съездить на Урал? Мира щёлкала клавишей мыши, без перерыва. Картинки в интернете сменяли одна другую, постепенно они слились в одну – общую. Экран покрылся розовым, затем красным… Что это? Снова кровь? Мира выключила монитор. Картинка не исчезла… Она выдернула шнур из розетки. Картинка оставалась прежней. Неужели опять? Её затрясло, комок подступил к горлу, воздуха не хватало. Мире показалось, что сейчас, ещё немного, и она задохнётся. Она зажмурилась и вновь провалилась куда-то…

***

Снова постель! Снова двое! Снова та же рыжеволосая женщина. Снова мужчина, но… На этот раз другой – худой, костлявый, страшный. Его тело покрыто синими пятнами, под глазами круги. Мира видит его, но не может разглядеть лица. Рыжеволосая сидит на мужчине, точно заправский всадник. Верхом. Она впилась ногтями в его кожу, на бледном теле хорошо видны красные царапины. Мужчина стонет,.. стонет от наслаждения. Женщина яростно хохочет. Тот же изящный изгиб спины, дерзко торчащая грудь, алые соски, похожие на чуть приоткрывшиеся маки и… шрам! такой же, как и в прошлый раз! в виде изогнутого ромбика. Женщина гладит тело любовника, её пальцы касаются сосков, переходят на шею, резко опускаются к плечам…

В руке женщины шприц!

Мира снова устремляется вперёд, но её старания тщетны. Мужчина с жадностью хватает шприц. Вводит иглу в потемневшую вену. Бурая мутноватая жидкость из пластмассового контейнера медленно перетекает в руку. Мужчина изгибается, стонет, но потом…, лицо его синеет, капилляры на глазах лопаются. Что же он делает? Зачем? Нужно это остановить. Прямо сейчас. Ведь ещё можно что-то изменить. Спасти. В подсознании Миры мысли шевелятся, точно паучки, голова раскалывается. Сейчас она приблизиться, и всё будет хорошо. Мира бьёт мужчину в грудь. Обеими руками. Потом ещё и ещё. Умирающий улыбается, что-то шепчет. Хрипит! Неестественно дёргается, хватается за шею, дерёт пальцами кожу. Всё кончено. Его уже не спасти…

***

Она очнулась не так резко, как в прошлый раз. Сначала проснулся разум, а тело, ещё какое-то время оставалось в плену у страшного наваждения. Мира видела, что стучит руками по крышке стола, размахивает ими, рушит всё подряд. Стоп, стоп, услышала она собственный голос, всё кончено, это был обычный кошмар. В ужасе, девушка поняла, что разбила экран монитора. Ну и ну! Это уже не шутки. С ней явно не всё в порядке. Что же это такое? Что происходит? Данила умер, умерли Сергей и Володя. Нужно поделиться с кем-то, рассказать о случившемся. Ну, хоть с кем-нибудь. Но, вот с кем? На работе у неё никогда не было настоящих подруг. Позвонить матери? Можно, конечно, но вот стоит ли? Полина Львовна, конечно, сделает вид что переживает… Потом оханье и закладывание рук. Ахи-вздохи, ну, я же говорила, а ты… и… резкий переход на обсуждение собственных проблем. К кому обратиться? Позвонить? В этот момент Мира почему-то вспомнила о нём. Денис! Зимин! Ну конечно. Её третий школьный воздыхатель. Он не раз предлагал помощь. Даже после того, как она ушла от него. Мира схватила телефон и долго искала в контактах нужный номер.

Наконец-то! Нет! Только не это. Абонент не доступен. Ещё одна попытка. Тот же ответ. В этот минуту Мира по-настоящему ощутила, как она одинока. Упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и, пожалуй, впервые за последние несколько лет разрыдалась по-настоящему.

4

Она не спешила. Спокойно встала, привела себя в порядок, позавтракала. Оказывается, рыдания в подушку иногда производят положительный эффект. Мира чувствовала себя почти так же хорошо, как и после того, как она отшила этого мажористого щёголя Корецкого. Раз уж Вениамин Павлович навязал этот вынужденный отдых, она оторвётся по-настоящему. Но с пьянками покончено! Это однозначно! По крайней мере, нужно постараться.

Мира решила посетить пару турфирм, приобрести горящую путёвку и вперёд. Ах, самолёты-поезда. Горы, простор… Раз уж мать посоветовала Урал, пусть будет Урал. Ни в какие Турции и Египты она не поедет. Прошлый опыт подсказывал, ехать туда одной… без сопровождения… просто неосмотрительно. Она не ищет случайных связей, а тут сразу же становишься объектом преследования. Десятки потных мужиков, напористые, наглые…

Один раз она едва не угодила в полицию, когда заехала сумочкой по роже какому-то, чернобровому усачу. Такой разразился скандал. Не помню, где это было… Каир? Анкара? После разрыва с Данилой, Мира решила выдержать паузу. Хватит с неё неудачных романов. По крайней мере, пока. Пусть всё утрясётся. К тому же эти жуткие провалы… Ой. Её даже передёрнуло. Перед тем, как заняться поиском нужного турагентства, Мира решила съездить на кладбище. Она уже давно не навещала могилу Володи. Всё-таки муж, хоть и бывший.

На этот раз добралась без заминок и приключений. Оставив машину, Мира вошла в ворота и направилась вдоль ограждения. Денёк выдался славный. Солнце светило не по-осеннему ярко, Мира распахнула пальто, сняла шарфик. До нужного места добралась за несколько минут. Завядшие цветы, чуть покосившаяся оградка. Однако, и тишина вокруг, и тот безмятежный покой, присущий подобным местам, навевали истому и помогали отключиться от прочих проблем. Мира даже почувствовала, что страхи, вызванные видениями, точно улетучились. Она улыбнулась. Прикрыла на мгновение глаза…

– Вот так встреча. Зачастили вы к нам.

Настроение тут же испортилось. Перед Мирой вырос плюгавый мужичишка – работник кладбища, тот самый который в прошлый раз обругал её, почём зря. Правда, на этот раз, он глядел беззлобно, скорее даже приветливо. Метлы при нём на не оказалось. Засаленную кепку и покрытый грязными пятнами халат, он на этот раз тоже где-то оставил. Распахнутая на груди тёмно-синяя куртка, белая рубашка, хоть и застиранная, но застёгнута на все пуговицы. В руке мужчина держал старенький, прорванный в нескольких местах пакет.

– Надо же, а вы, оказывается, умеете к людям на «вы» обращаться, – тут же съязвила Мира. – При прошлой нашей встрече, я за вами этого не заметила.

Мужичок не обиделся, усмехнулся в кулак, утёр ладонью сухие губы.

– Да настроения у меня тогда было… Препаршивое, значит, было настроение. Да. Осень, листьев нападало, а начальница моя… Есть тут такая. Марычева Людка. Любовь Ильинишна. Так вот она меня накануне оборала, сказала, что если всё не смету, премии лишит, а тут ещё дождь. Простыл я накануне, да и с похмелья я тогда был. Сам не свой, короче. Так что не взыщите.

– Понятно? – процедила Мира. Общение со столь малопривлекательным субъектом вовсе не входило в её планы. Вот тебе и нашлась компания. И смех и грех. Работник кладбища тем временем продолжал, не обращая никакого внимания на выразительные гримасы Миры:

– А я тут и дворник, и сторож – всё в одном лице. Кустики вон стригу. Если надо могу оградку поправить, мусор опять же убрать. Вам если надо чего, говорите. Не стесняйтесь. Василий Григорьевич меня зовут, можно просто Григорич. Паренёк-то этот, – мужичок указал на могилу Владимира, – кем вам доводился?

– Муж… бывший, – тут же поправилась Мира, – ну вы понимаете.

– Да уж. Все они теперь бывшие. Ни дать, ни взять. Кто муж, кто отец, а кто и сынок чей-то, упокой господи…

– А сколько возьмёте, если попрошу оградку поправить? А то покосилась вон, да и подкрасить бы….

Раз уж приходится его терпеть, так пусть хоть какая-то польза будет, рассудила девушка.

– Да, я ж с вас денег не прошу. Так сделаю. Бесплатно.

– Да ладно? Сама понимаю, зарплата у вас, наверное, не очень, а работы сами говорите… к тому же кисти, краска. Вот, возьмите, – и Мира протянула мужчине пятисотенную.

– Да куда столько?

– Берите, берите, – поражённая подобным бескорыстием Мира почему-то решила, во что бы то ни стало, вручить новому знакомому деньги.

– Ну, раз вы так хотите… Зарплата у меня и впрямь не ахти. В основном шабашкой и живу, – мужчина аккуратно сложил купюру пополам, сунул во внутренний карман. – Дали бы на «четвертинку» и того бы хватило. Но, раз уж так… Только не сегодня я вашим покойничком займусь, уж простите…

Ну, здрасти-приехали. Вот тебе и бескорыстный дядечка. Мира придирчиво оглядела пакет, который Григорич держал в руке.

– Во-во, правильно мыслите, – заметив, куда смотрит девушка, пробубнил Григорич, достал из пакета бутылку водки и что-то завёрнутое в газету. – День у меня сегодня особый – година! Не у меня, конечно, а у жены моей бывшей Дарьи Борисовны. Болела она у меня долго, три годика мучилась, а потом раз и всё. Померла. Вот её могилка, аккурат, рядышком с вашим мужем. Вот ведь как вышло-то. Знать неспроста мы с вами тут встретились. А вы может… это… посидите со мной? Обоих и помянем. Дарьюшку мою, да мужа вашего.

Вау. Вот так перспективка. Что за дельное предложение. Какой собеседник… Какой приятный кавалер… Мира чуть не прыснула со смеху. Хотя… А почему нет? Какая-никакая, а компания. Вон он и приоделся, жену опять же не забывает. Помощь всё же предложил, бесплатно опять же. А деньги я ему сама дала. Ну, что же… Можно и остаться, а то, я от одиночества скоро точно с мертвецами заговаривать начну.

– А давайте! Только… – Мира покосилась на бутылку – я это не буду. Я сегодня завязать решила, да и вообще. Не пью я крепкое. В чистом виде.

– Ну, как пожелаете. Мы и не навязываем.

Григорич засуетился. Расстелил на лавке пакет, предложил сесть. Развернул свёрток. В газетке оказался плавленый сырок и половинка батона.

– Ой, помянем мы мою Дарьюшку теперь, как следует, помянем. А то я всё один, да один.

Мира уселась на предложенное место, достала из сумочки пачку чипсов.

– Это, как говорится, «к общему столу».

Григорич аж прослезился.

– Ну вот, а говорят, «молодёжь пошла», – он достал из кармана пожелтевший стакан, гранёный с рубчиками, обтёр о рукав и наполнил до краёв. – Ну,.. как твоего звали?

– Володя.

– Ну, земля им пухом. Рабу Божьему Владимиру и Дарье.

Григорич пил не спеша. Большими глотками. Кадык мужчины при каждом глотке двигался, точно маятник. Допив, поставил стакан. Занюхал рукавом. Выдохнул. Отщипнул от батона кусочек, сунул его в рот. Мира поморщилась, и разорвала пачку с чипсами. Сунув в рот парочку, принялась хрустеть. Григорич плеснул себе ещё. Выпил. Мира рассуждала: «Подумать только. Скажешь кому, не поверят. Сижу с каким-то бомжом на кладбище, рядом бутылка, закуска… а что если кто знакомый увидит?»

– А ты, дочка, не бойся. Не увидит тебя здесь никто, – Григорич словно читал её мысли. – Никого здесь нет. Одни вороны да эти… – мужчина развернул сырок. Потрескавшиеся пальцы аккуратно отделяли с блестящую наклейку от неаппетитной желтоватой массы.

– Кто эти?.. – небрежно поинтересовалась Мира.

– Покойнички, – пояснил Григорич, как ни в чём ни бывало. Сунул в рот желтый сырок и стал его медленно пережёвывать такого же цвета зубами. – Они тут только и шастают, больше нет никого.

Быстро же его развезло, хихикнула Мира. Правильно, если стаканами глушить. Пожалуй, пора собираться. Подобру-поздорову. Мира потянулась за сумкой, а Григорич вылил остатки в опустевший стакан и осушил его залпом.

– Ты наверно думаешь, напился дядька? Ум за разум зашёл, а нет! Я в полной норме. Как огурчик…

Так я и поверила, хмыкнула Мира. Все так говорят. Пол литра залил, почти не закусывая, и «в норме». Теперь привидения мерещатся.

– Не веришь, – Григорич покачал головой. – Что такое пол литра для нормального мужика. Да и закуска у меня сегодня царская. Не то, что твои эти – чипсы. Тфу!

Мужчина сплюнул, протяжно шмыгнул носом.

– Вы Василий Григорьевич, как будто мысли читаете.

Григорич развалился на лавке и с важностью заявил:

– Мысли читать пока не научился, зря ты это, а вот норму свою, ещё с молодых лет знаю. Ноль пять принял и шабаш. Что же касается покойников, тоже зря не веришь. Тут они родимые, ходят. Только что-то мало их сегодня. Это от того, что погодка хорошая. Солнышко! Мертвяки больше сырь да холод любят, ну и по ночам конечно…

А я ещё себя сумасшедшей считала. Из нас двоих, «крыша едет» явно не у меня. Это только, гриппом все вместе болеют, а с ума сходят поодиночке. Не я это придумала, а герой известного мультика, а он, если память не изменяет, академиком работает. Значит тоже не дурак.

– И где же они, по-вашему, эти ваши покойнички? – поинтересовалась Мира.

– Да везде. Я правда не всех вижу. Только некоторых.

– И кого же, позвольте узнать?

– Да хотя бы жену свою, Дашу. Вон и брат пошёл…

– Чей брат? – повысила голос Мира.

– Мой! Чей же ещё? Двоюродный брат – Федька, – Григорич указал пальцем в пустоту. – Вон трясётся весь. Вот кто алкаш. Чего припёрся? Могила его, на другом конце. Может к Дашке моей?

Григорич сдвинул кустистые брови, выпятил губу. Мира прикрыла рот рукой. Сцена ревности её очень позабавила. Она покосилась на Григорича. Тот вытянул шею, выдвинул вперёд покрытый колкой щетиной подбородок. А с ним не соскучишься, подумала Мира. Ой. А если он буйный?

Мире почувствовала, как по спине побежал холодок. Сама виновата, сразу надо было от такой компании отказываться. Видно же, что за контингент. Ещё и деньги ему дала. Он же завтра их пропьёт, и не сделает ничего.

– Значит, вы только двоих видите. Жену и братца своего? Больше никого?

– Почему ж никого? Вон там, за стелкой ещё парочка бродит. Тоже мои давние знакомые. Не всех вижу, только тех, кто сам показаться решил. Открылся. О! – Григорич привстал. – Глянь-ка, и твой, похоже, вылез.

– Кто мой?

– Володька. Кто ж ещё? Муж.

Мира встала, отряхнула пальто, ну, это уж слишком. Григорич буд-то и не заметил негодования девушки.

– Бледненький какой, худой, в пятнах, щурится всё время. Отчего он у тебя, говоришь, помер?

Ну это точно перебор, надула губы Мира, но ответила:

– От наркотиков. Передозировка! Только не ваше это дело! Ладно, пойду я…

Она застыла на полуслове, не поверив глазам. Метрах в пятидесяти от лавочки, где они с Григоричем вели беседу, стояла старая знакомая Миры. Тот же чёрный плащ, шляпка с вуалью, те же рыжие волосы, серьги. Мира в очередной раз поразилась холодной красотой таинственной женщины.

– Ну, вот! А вы говорите, что мы одни? А эта? Кто, по-вашему, эта дамочка? Тоже какая-нибудь ваша родственница?

Григорич повертел головой, напрягся.

– Ах, эта? Эта не родственница, – Григорич смотрел совершенно в другую сторону. – Но, раз уж вижу я её, значит, решила она мне открыться. Почему не знаю, но вот решила. Кто она, я не знаю. Знаю лишь, что из пришлых она, «нездешняя».

Мира обалдела.:

– Ну, вы и… ну, вы и даёте. А что значит, «нездешняя»?

– А то и значит, что могилы её тут нет. Странная она какая-то, – Григорич потянув Миру за рукав, прошептал: – Признаться, я сам её побаиваюсь. Красива уж больно, по дьявольски красива. Одним словом, не от бога дамочка! Точно говорю.

– До свидания! – Мира вырвала руку, и быстро пошагала к выходу.

– Куда ж… – выкрикнул разочарованный Григорич. – Так же хорошо сидели и на тебе. Мужу-то твоему может что передать?

Мира перешла на бег. Пару раз она едва не сломала каблук. Когда маленький автомобиль, сорвался с кладбищенской стоянки и помчался в сторону города, растроганный таким неожиданным финалом Григорич, опустился на лавку.

– Чудные они все. Молодёжь. С одной стороны, вроде и нормальные, добрые, а с другой…

Он потянулся к оставленному Мирой пакетику, достал чипсы, сунул в рот, пожевал и выплюнул.

– Всё от этих чипсов да попкорнов. Лучше бы нормальную еду ели, а не эту дрянь.

Он сложил в свой дырявый пакет остатки еды, сунул в карман пустую бутылку и потопал вдоль могил.

1
...
...
9