Глава 2

Матросы с личными рундучками и оружием расселились в деревушке к вечеру. Я приказал боцману держать их под неусыпным контролем, распорядился и насчет дежурства на шхуне: ее должны были охранять посменно, днем и ночью, трое человек. Это было необходимо, ибо на глаза некоторым местным в бухте под названием Логово Китта два дня к ряду попадался люггер с неразборчивым названием и сомнительными людьми на борту, вероятно, контрабандистами.

На ужин нам в «Бенбоу» подали яичницу с грудинкой и вино. Поговорив немного, Хейвуд и Ястреб отправились наверх, в свои комнаты, а я подсел к Хокинсу. Попивая вино, мы с ним до позднего вечера судачили о местных происшествиях, о людях, посещающих трактир, о политике.

Моряк, прогулявшись по берегу, вернулся к очагу и продолжил заниматься любимым делом – поглощением рома. Гарри Косгроува, так его звали, отличали две любопытные черты: он не пьянел и был на редкость молчаливым. Его прокуренный хриплый голос я услышал лишь раз, когда на вопрос Джима о запаздывающем брате, он процедил:

– Завтра пусть ищет меня в Бристоле!

С посетителями он не общался, поглядывал на них свысока. Пита подзывал исключительно пальцем, совал пустой стакан ему в руки и с каким-то неясным всхрапом кивал в сторону бочек. Если тот исполнял заказ не особенно шустро, многозначительно покряхтывал.

Хокинс, малость опьянев, обмолвился, что поначалу принял моряка за пирата.

– Внешний его вид ввел меня в заблуждение, – шепнул он мне на ухо. – Эта просмоленная косица, синий шрам на подбородке, татуировки на руках. Я встречал в своей жизни пиратов, знаю, как они выглядят…

– Когда вы успели с ними познакомиться?

– Пять лет назад. И не с простыми флибустьерами, как называют пиратов французы, а с членами команды капитана Флинта!

– Вы общались с пиратами Флинта, этого дьявола, которым в колониях до сих пор пугают непослушных детей?! Вы меня удивляете, мистер Хокинс. Это просто невероятно!

– Представьте себе, не только общался, плавал с разбойниками не один месяц! Ел с ними из одного котла, ходил по одной и той же палубе, а когда моя жизнь повисла на волоске, прикончил одного из них из пистолета!

Я недоверчиво оглядел своего собеседника и решил, что с вином у него вышел явный перебор. Такое бывает. Человек ведет себя, как подобает, а потом, под воздействием выпитого, начинает нести такую околесицу, что остается только в удивлении качать головой.

– И вы полагаете, что Косгроув их поля ягода?

– Нет, – мотнул головой Хокинс, вытянув руку и полюбовавшись своим рубином. – Теперь я так не считаю, кое-что случилось.

– Что же могло произойти?

– Косгроув и впрямь поджидает здесь своего кузена, чтобы устроиться с ним на торговое судно. Вчера вечером, отправляясь на прогулку, он обронил письмо. Я счел нужным ознакомиться с ним. Что в нем написано? Дословно вот это: «Гарри, мне дали совет проситься на «Бетси». Не знаю, поглядим, а пока дожидайся меня в «Адмирале Бенбоу». Твой брат Ник».

– Вот оно как… В порту Бристоля мне попадалась на глаза посудина с таким названием, – кивнул я. – Выглядела как барк, но могу и ошибаться.

В самом конце вечера миссис Хокинс, закончив беседовать с кухаркой, закрыла обе двери и ушла к себе. Вскоре и мы, наговорившись, поднялись из-за стола и зашагали вверх по лестнице. Косгроув, приросший к своему стулу, все еще дымил глиняной трубкой. Блики огня играли на его угловатых скулах и крутом, обезображенном шрамом, подбородке.

Уснул я сразу, едва откинув голову на подушку. И кто бы, вы думали, мне приснился? Чертов Косгроув! Он не сидел сиднем у очага, а, шастая по трактиру с кружкой пива в руке, грубо задевал посетителей. «Ваше место у навозной кучи, увальни, – говорил он им с ухмылкой. – А вы сюда с грязным рылом!» Вставая передо мной, показывал на свой шрам, и угрожающе хрипел: «Получишь такую же отметину, если будешь совать нос в чужие дела!»

Утром я первым делом заглянул к помощнику. Он спал как младенец, хирургия доктора сказалась на нем самым благотворным образом. Вместе со штурманом и Ястребом я побывал на шхуне и, справившись у охраны о ночном дежурстве, сходил с проверкой в деревню. На индейца сбежались поглазеть едва ли не все жители. Мальчишки вились вокруг него как ужи, трогая бахрому на куртке и штанах, прикасаясь к рукоятке томагавка. Они упросили его метнуть грозное оружие, что он с блеском и проделал, вонзив отточенное лезвие в плетневую жердь.

Возвращались мы назад под перекличку чаек в бухте и ворон в соседнем лесу. К дверям трактира подошли одновременно с Косгроувом, завершившим утреннюю прогулку вдоль ближнего берега. Внутри меня поджидал хозяин, он выглядел помятым и озабоченным. Мне стало понятно, что что-то случилось.

– Доброе утро, капитан, – кивнул он мне. – Хотя, какое оно, к черту, доброе!.. Помните мое кольцо?.. Ну, то, c красивым камнем?

– Как не помнить? Вчера рубин сиял на вашей руке всеми своими гранями.

– Перед сном я снял его и положил на тумбочку, чтобы дать пальцу отдохнуть. Я часто так делаю, привычка… Оно пропало, понимаете? Кроме того, похититель пошарил в столе, в моих вещах. Видимо, искал деньги.

– Мне искренне жаль. Такое милое колечко!.. Но я у вас, похоже, вне подозрений…

– Вы обеспеченный человек, капитан, вам это все ни к чему.

– Хм-м, кто же мог это сделать?.. Какой негодяй побывал в вашей комнате?.. Как насчет проникновения извне?

– Исключено, трактир на ночь закрывается.

– Вор мог выставить в окне стекло. Те, кто не дружит с законом, проделывают это везде и всюду с замечательной ловкостью.

– Я осмотрел все подоконники. Он чисты, на них нет ни отпечатка от обуви, ни частицы земли.

– Что ж, все ясно, это отпадает.

– Таким образом, в числе подозреваемых кухарка, мальчишка, – вчера они остались ночевать здесь, – моряк, индеец и штурман. Ваш помощник с больной ногой, конечно же, вне подозрений.

Я провел пальцами по своей короткой бороде, не переставая думать о случившейся краже.

– Ни Ястреб, ни штурман, я уверен, не могли это сделать. Я их отлично знаю, вполне могу за них ручаться… А обыск, надо полагать, ничего не даст. Вор не дурак, кольцо он уже припрятал где-нибудь снаружи в укромном месте.

– Cогласен, – вздохнул Джим. – Для этого, скорее всего, воспользовался кухонной дверью, она у нас на простом железном засове. Переднюю дверь матушка всегда закрывает на ключ.

В этот момент показалась миссис Хокинс. Погоревав о пропаже, она сказала сыну, что собирается навестить деревенскую подругу и вышла наружу. Опросив Косгроува, кухарку и Пита, Джим с озабоченным видом присоединился к нашему столу.

– Ничего не добился, – посмотрел он на меня с глубоким вздохом. – Это какой-то тупик.

Весь завтрак Хокинс просидел с тревогой на лице, подперев кулаком подбородок. Выражение это сменилось чем-то очень похожим на испуг, когда дверь отворилась, и в трактир вошел человек в потрепанной треуголке, темном камзоле, длинных сапогах с широкими отворотами и абордажной саблей на боку. С шеи его свисали какие-то амулеты: я разглядел свинцовую пулю, кусочек лезвия ножа и медвежий зуб. Его одутловатое лицо было на редкость бледным, на левой руке не хватало двух пальцев. Черные глаза его скользнули по широкой спине Косгроува, торчавшего, как всегда, у очага, затем по мне, штурману, Ястребу и остановились на Хокинсе.

– Вижу, ты узнал меня, сынок, – осклабился он и снял треуголку. – Хотя с момента нашей последней встречи минули годы…

– Черный Пес! – выдохнул Джим, медленно вставая на ноги. – Тебя ж упрятали за решетку!

– Он самый, сынок, он самый. Пять долгих лет провел я в тюрьме Маршалси в Саутверке. Претерпел там многое, никому не пожелал бы того, даже заклятому врагу! Хм-м, годы, на воле они летят стрелой, в тюрьме крадутся битой черепахой. Но все в прошлом, теперь я свободен, как береговой бриз!.. Вот он, трактир «Адмирал Бенбоу»!.. А помнишь, как я зашел сюда потолковать с моим старым корабельным товарищем, Билли Бонсом? Тогда тут было не так опрятно, как сейчас. Ясно, что на убранство трактира пошли немалые деньги… Да-а, он кончил плохо, наш первый помощник капитана, знавший штурманское дело. Билли всегда любил выпить больше, чем полагается, а тут еще Слепой Пью с черной меткой, которая его и доконала. – Длинноволосый гость возвел глаза к потолку. – Пусть воздастся ему на том свете по заслугам!.. Теперь вот я надумал потолковать с тобой, сынок. Давай присядем за отдельный стол и поговорим как старинные знакомые. Не бойся, я не кусаюсь!

– Я и не боюсь вас, Черный Пес, – начал приходить в себя Джим. – Что вам нужно?

– Всего лишь выпить стаканчик рома и задать тебе пару вопросов. Помню, ты был славный мальчишка, сразу понравился мне тогда. Подрос ты, смотрю, с тех пор, окреп… А какой сюрприз мы подготовили старине Билли, спрятавшись за дверью! Помнишь?.. Вернувшись в трактир со своей подзорной трубой и заметив Черного Пса, он потерял дар речи, посинел, как на морозе!..

– Страх с людьми делает и не такое. Мистер Бонс своими рассказами о морских разбойниках сам, как никто, умел вселить ужас в постояльцев. Этого я никогда не забуду… Но в каком испуге вы ломились от его сабли через эти двери? Благо, вывеска помешала, не то быть бы беде. А как неслись к верхушке холма, невзирая на раненное плечо! А ваш побег из «Подзорной трубы»? Помнится, только пятки сверкали!

– Было дело, – ухмыльнулся нежданный гость, посмотрев в окно на скалы. – Билли Бонс всегда был раздражительным не в меру, тяжелым на руку и скорым на расправу. Чуть что, хватался за нож или абордажную саблю. Знаешь его любимую поговорку? «Мертвые не кусаются»!… И, чего уж там, турнул ты Черного Пса из той таверны. Пришлось ему спешно уносить ноги.

Хокинс помолчал немного и указал на ближний к выходу стол.

– Хорошо, присядем, но не более, чем на пять минут. Дела здесь, да и нет у меня большого желания общаться с вами.

– Хм-м, ты славный парень, Джим, мне этого времени вполне хватит.

Они присели. Пит по знаку хозяина шустро поднес моряку стакан рома. А то, что это был моряк, сомнений у меня, ходившего по настилу палубы с младых ногтей, не возникало. Было очевидно, что Черный Пес явился в трактир с одной целью: предъявить хозяину какие-то требования. Он их, попивая ром, и озвучил. Джим поначалу отвечал в полголоса, но моряк на него нажимал, и он не сдержался:

– У меня нет копии карты! Вы можете это понять?