Глава вторая.
Повествующая о стратегии охраны и специфике
сайбанских прапорщиков

С высоты нескольких тысяч метров государство Сайбан напоминало, как это ни банально, штормящее море. Горные хребты в сплошной пелене джунглей выглядели коварными рифами, а тень самолета порхала меж них будто гонимый ураганом парусник.

«Площадь – 650 тысяч кв.км.; государственные языки – английский и сайбо; государственное устройство – федеративная республика; организация власти – военный режим; столица – г. Кухьяб (500 тыс. человек); крупные города ….; этнический состав населения … средняя плотность… денежная единица … религия… климат… флора и фауна…». Сухая, но обильная информация, добытая из недр компьютера Федей Казанцевым, аналитиком фирмы.

– Стратегия охраны – наука точная, – озвучил Федя вчера вечером излюбленную свою премудрость, пуская файлы на распечатку. – Девяносто процентов успеха зависит от исходной информации о стране пребывания.

Перед Богданом мог бы не умничать. Богдан бы и больше девяноста дал. Наличие, к примеру, в стране военного режима гарантирует определенный уровень дисциплины, но повышает вероятность произвола со стороны властей, арабские государства кишат агрессивными исламистами, в Латинской Америке высока уличная преступность, а в Азии полным-полно разнообразнейших мрачных сект. Мясо африканской обезьяны употреблять в пищу не рекомендуется, потому как зверюшки эти – природные носители ВИЧ, лихорадки Эбола и прочих вирусов. А в реках помимо крокодилов, обитает такая живность!.. А в пустыне… А в горах … И так далее, и тому подобное. Богдан, за несколько лет работы в «Бастионе» вполне успел оценить важность исходной информации, а потому уходить от Казанцева не торопился.

– Нарисуй-ка мне, дядя Федор, пару-тройку карт. Желательно, детальных, по каждой области, или что у них там есть.

– Мечтать не вредно друг мой, – откликнулся аналитик безмятежно. – Сайбан – страна дюже независимая и очень не любит иностранных картографов с теодолитами. Все что мы имеем – данные импортной спутниковой съемки. Кстати, предупреждаю, уровень шпиономании там – почти как у нас лет эдак шестьдесят назад. Не советую везти с собой детальные карты, а тем более – попадаться с ними властям.

Как бы там ни было, а пару карт Богдан получил – плюс план города Кухьяб – аккуратно распечатанных на цветном принтере. Богуславский подозревал, что при надобности, в Федином компе отыщется даже схема марсианских каналов и лунные кратеры в разрезе, буде очередной клиент решит туда слетать – мудрый глава фирмы предпочитал не экономить на аналитиках.

…«Внимание, дамы и господа! Наш самолет заходит на посадку в аэропорту города Кухьяб. Просим пристегнуть ремни» – бархатно-сексапильный голосок стюардессы, промурлыкав последнее англоязычное слово, повторил то же самое на французской и немецкой мове. Богдан шевельнулся в кресле, зевнул (бессонная ночь над картами), покосился туда-сюда. Дмитрий Константинович Суханов все в том же костюме и при галстуке восседает рядом, у иллюминатора, глядит безмятежно:

– Все в порядке?

– Да, вроде бы, – Богуславский обернулся в другую сторону и встретился взглядом с Кирой. Обладательница древнеперсидского имени напоминала сейчас млеющую на солнце кошку – красивую и породистую, но с отнюдь не тупыми коготками в бархатных лапках. Увидев ее нынче в аэропорту, Богдан утратил дар речи – настолько несовместимым казалось дитя асфальта с предстоящей лесной авантюрой. Чайная роза на льду, знаете ли, монашка в борделе, бомж в люксовом номере отеля «Хилтон»… Подобных ярких антонимов Богуславский мог выдумать массу, но суть дела от этого не менялась – Кира была там.

– Ну что уставился, милый? – поинтересовалась сварливо, будто классическая западная феминюшка перед недобитым сторонником мужского шовинизма. – Нравлюсь?

– Очень, – признался Богдан со всей возможной откровенностью. – У тебя красивая кожа. Надеюсь, она такой же и останется, когда вернемся обратно.

Он мог бы добавить, что помимо москитов и мошкары в джунглях водятся разнообразнейшие клещи, черви и пиявки, от одного вида которых самая боевитая дама утратит покой и сон. Мог бы, но не добавил. Пожалел коллегу.

Сейчас Кира сидела в соседнем ряду, глядя в иллюминатор с ленивым любопытством человека, объевшегося жизнью. «Интересно, а что у нее было раньше? До того как вступила на бодигардовскую стезю? Безоблачное детство в мажорной семейке, откуда избалованная мамзель поспешила вырваться в поисках НАСТОЯЩЕЙ жизни? Или, напротив, нищета, батя-алкаш, привычка полагаться только на себя, всегда и во всем? Что вообще заставляет юных привлекательных особ заниматься таким вот, совершенно не женским делом? Романтика, жажда приключений? Да уж, профессия жутко романтическая – цепной пес при состоятельном хозяине! Деньги разве-что, вечный бальзам, заживляющий больное самолюбие».

Так и не надумав конструктивного, Богдан пристегнул ремень и расслабился.

*            *            *

Аэропорт стольного города Кухьяба не отличался красотой, зато имел кой-какие специфические особенности, присущие странам «третьего мира». Двухэтажное зданьице в форме пагоды и четыре взлетно-посадочных полосы. Из семи самолетов три несут на фюзеляже флаги других держав, а еще два оказались бипланами, вроде старого доброго «кукурузника», раскрашенными немыслимо ярко. Дальняя часть летного поля вмещает пару дополнительных полос и обширный ангар, по периметру обнесена мощной оградой из колючей проволоки, а по углам украшена классическими вышками. Наметанный глаз Богдана сходу засек фигуры часовых и крупнокалиберные пулеметы, вроде ДШК, способные остановить даже бронетранспортер.

–У них там около десятка истребителей, – снизошел до объяснений Суханов. – По слухам, даже русские «МИГ»-и имеются, с былых еще времен. Так что, не стоит думать, будто здесь дикари живут.

Богдан и не думал – другое сейчас заботило. Первый миг ПРИВЫКАНИЯ. Чуть тормознув на трапе, вдохнул горячий и влажный воздух, замер, расслабляясь. Поры раскрылись мгновенно, не успев еще отвыкнуть от подобного климата, пот обволок тело тончайшей пленкой. Уловив легкий ветерок, Богдан улыбнулся – здесь вполне можно жить и дышать. Спутники «втягивались» куда медленнее – у Суханова пот по лицу крупными каплями, Кира выглядита взъерошенной, будто кошка, оглаженная против шерстки. В профессиональном отношении оба телохранителя сейчас полный ноль – сумки с личными вещами в руках сковали свободу маневра, а оружия попросту нет. Не пускают с оружием в самолет. «Вот тут нас всех и валить! – скользнула мыслишка нехорошая, но вполне верная, заставляющая кровь быстрее бежать по жилам, – Достаточно одного снайпера…»

Переглянувшись с напарницей, Богуславский сместился Суханову за спину, в правый задний сектор – традиционное место старшего при работе командой. Кира изобразила на мордашке легкую гримасу, но спорить не стала, пошла ведущей чуть впереди и слева клиента, признав его, Богдана, старшинство. Молодец девочка, без лишних амбиций, которые вполне можно бы от нее ожидать. При движении сквозь неорганизованную толпу ведущим лучше бы пустить крепкого парня, ну да где его возьмешь?! Имеем то, что имеем. На всякий пожарный, Богдан приблизился к клиенту вплотную – перекрыть, при надобности, телом от броска-удара или наземь свалить, если в дело пойдет огнестрел. Так и двинулись – пропустив толпу вперед, чтобы не мелькали случайные люди на опасной дистанции ближе двух метров. Со стороны должно выглядеть вполне прилично, на уровне «мягкого», не выдающего себя стиля охраны: два друга-туриста и юная любовница (жена? дочка?) одного из них, рвущаяся вперед, жаждущая впечатлений.

Впереди, на выходе с летного поля открыто тусовались солдаты – не отпускники какие-нибудь, а вполне боеспособные, в бронежилетах, касках и с родными до боли АК-47 через плечо. Курили, щурили с азиатской невозмутимостью узкие глаза, будто не жарко им во всей этой сбруе.

–Патруль, – пояснил Дмитрий Константинович. – Охраняют единственный в стране военный аэродром.

Зал ожидания с порога ошеломил духотой, шумом и какофонией запахов, хотя народу тут было не так уж и много. Основная масса – явные провинциалы, с корзинами и мешками, в грубых суконных рубахах, дешевых джинсах и национальных соломенных шляпах, типа канотье. Чуть в стороне, отдельно от прочих кучкуются несколько в чалмах, определенно мусульманского вида, а еще дальше виден экзотический тюрбан индуиста. Где-то плачет ребенок, в другом углу целеустремленно кудахчет курица, довершая картину бедлама.

– Отсюда летают, в основном, внутренними рейсами, – продолжил блистать эрудицией Суханов. – Север страны относительно цивилизован, там есть города и посадочные полосы, а вот на юге – сплошные горы, поросшие джунглями. Вообще, для азиатского региона очень малонаселенное государство.

Богдан подобное знал и сам, однако счел за лучшее смолчать – ни к чему выглядеть умнее пусть временного, но босса. Вставая в очередь на таможенный контроль, заслонил «премьера» ненавязчиво от людей в зале, прошерстил еще разок взглядом окрестную обстановку. Тихо всё. Интуиция помалкивает, не выдает «адреналинового холодка» по спине. Очередь из десятка иностранцев движется вполне шустренько, через вращающийся турникет, мимо двух, негостеприимного вида таможенников. Крупная овчара, схожая манерами со своими хозяевами, сидит на входе в контрольную зону и принюхивается почти демонстративно. Чуть дальше расположились еще трое солдат, тоже взорами сверлят.

– Чувствуется, туристов здесь любят и уважают, – проворчал Богдан проходя под аркой металлоискателя. Звонок прибора произвел неожиданный эффект – таможенники отшатнулись, овчарка вздыбила шерсть и зарычала.

– Вы что, психи? – спросил Богуславский как мог спокойно, по-русски, затем очень медленно извлек из кармана ключи с брелоком, положил на стойку. Повторный проход под «веселой аркой» обошелся без лишнего шума. За турникетом, в общем зале, все трое двинули к ближайшему выходу, помеченному буквами «VIP». За воротами с еще одним охранником обнаружился второй зал ожидания – вполне приличный, хоть и бесконечно далекий от европейского и даже российского «особо-важного» уровня. Воздух тут, по крайней мере, кондиционирован, живности в корзинах не видать, зато видны киоски с англоязычными надписями. Из людей, расположившихся на кожаных диванах, трое похожи на японцев, а один выглядит типичнейшим англосаксом. Старательно выдерживает образ «белого сахиба» столетней давности, инспектирующего колониальные земли.

– Сколько у Вас наличных баксов? – обернулся Суханов к телохранителям. – В этой стране свободный оборот инвалюты запрещен, потому советую всё обменять на местные «зайчики».

– На что?

– Это я их так называю, – улыбнулся Дмитрий Константинович. – Похожи очень. Настоящее название – кулаты. Между прочим, официальный местный курс: всего-то десять кулатов за один американский доллар.

Богдан усмехнулся, хотя видел подобное и раньше: на обширной территории бывшего СССР многие гонористые республички с разваленной экономикой, задирали свою национальную валюту в немыслимую и необъяснимую высь. Комплексы, не иначе.

Окошко с надписью «currensy exchange office» располагалось посередине между буфетом и сувенирной лавкой. В буфете предложено всё, от фруктов до вездесущей «кока-колы», а улыбчивый сайбанец в лавке расставил свои товары с азиатским колоритом: статуэтки Будды, слонов и золоченых пагод. За окошком обменного пункта просматривалась (сквозь тонированное стекло) женщина, возраст и внешний вид которой разглядеть решительно невозможно.

– Оно еще и бронированное, – пояснил Суханов, передавая в окошко стодолларовые купюры. – За что уважаю местные власти, так это за осторожность.

Спустя несколько минут, длинноволосый фантом за стеклом выдал Дмитрию Константиновичу пачку больших цветастых бумажек.

– Н-да, действительно «зайчики»…

Приснопомятную белорусскую валюту кулаты напоминали не столько содержанием, сколько формой – разве что зверюшки тут куда более солидные. Вынув из пачки полусотенную купюру, Богуславский обнаружил на ней тигра – очень реалистично изображенного, но в непередаваемой азиатской манере.

– Вид у него хамский.

– Ему положено – хозяин джунглей, как-никак, – проявила Кира внезапную разговорчивость. – Странно, что они вообще…

Богданов не сразу сообразил, что происходит, когда из соседнего зала посыпались гортанные команды на чужом языке и топот множества тяжело обутых ног. Спустя доли секунды вспомнил, что безоружен, но правая рука, рефлекторно обученная, продолжала искать на левом боку отсутствующую кобуру.

– Главное, не делай резких движений, – сказал Суханов без удивления. – Это просто облава, мы ни при чем.

Сквозь стеклянные двери хорошо просматривалась сцена в общем зале, вызванная вторжением двух десятков вооруженных солдат. Мирное население, согнанное в угол, особо не кипишилось – привыкло, видать. Выходили из толпы по одному, под дулами автоматов, подвергались качественному шмону и терпеливо ждали проверки своих документов. Двое солдат сноровисто шерстили сваленные в кучу корзины, мешки и сумки, игнорируя визг упакованной живности.

– Террористов боятся, – пояснил Дмитрий Константинович. -Режиму генерала Пхай Гонга вечно кто-нибудь, да угрожает, а он сторонник превентивных мер.

Трое камуфлированных хлопцев на входе в зал VIP служили этим словам наилучшим подтверждением. Стояли себе расслабленно, активных действий не предпринимали, но на нервы действовали ощутимо.

– А с нами что?

– Отпустят, но не сразу.

Минут через несколько ожил настенный динамик, предложив «господам иностранным туристам» проследовать в служебное помещение № 3 для беседы.

– Надо же, удостоились!

А что если вся катавасия затеяна с единственной целью – организовать покушение на одного из этих самых «господ- туристов»? Вполне конкретного одного? Подобный ход мыслей отдаёт психозом, но для профи вполне естественен. Правило № 1, золотое и неизменное – при работе с персоной повышенного риска любое изменение обстановки толкуется как угроза. Жаль, что в данной конкретной ситуации даже стопроцентная готовность не поможет из-за численного перевеса противника.

В коридоре все оказалось спокойно, да и в «служебном помещении № 3» киллеров не видать. Офицер зато наличествует – лет сорока, с тонкими «пиночетовскими» усиками, всем своим видом наводящий на мысли о японских милитаристах времен Второй Мировой. На отутюженном, оливкового цвета кителе непонятный значок и нарукавная нашивка в виде двух слонов, опирающихся на пальму. Герб республики Сайбан.

– Ворэнт-офицер Чанг Пай, – вскинув не по-нашенски руку к козырьку, хозяин кабинета указал на шеренгу стульев. -Присаживайтесь, господа.

А офицер-то, оказывается, вовсе и не офицер. Насколько помнилось Богдану из казанцевской справки, устройство своих вооруженных сил республика Сайбан почти полностью скопировала у Британии, а значит как там, так и здесь ворэнты эти самые являются подобием советско-российских прапорщиков.

– Господа, я прошу прощения за вынужденные неудобства, которые объясняются сложной ситуацией в стране, – по-английски прапорщик Чанг Пай ботал вполне сносно, хотя и с кошмарнейшим акцентом. «Пиджин-инглиш», что поделать.

– Многочисленные мятежные группировки пытаются помешать народу Сайбана достигнуть высокого уровня экономического развития и, к сожалению, некоторые лица за рубежом поддерживают наших мятежников…

«Тебе бы замполитом быть! – подумалось Богдану невольно. – Загонял бы солдатам про лучшую жизнь и «высокий уровень» да жил себе припеваючи. Какой ты, к чертям собачьим, ворэнт!»

– Надеюсь, господа туристы поймут и не откажутся объяснить цель своего прибытия в нашу страну.

– Я отвечу, если позволите, – в свое время Богдана долго учили обхождению с представителями власти и сейчас, почти не задумываясь, решил резать правду-матку. Дешевле обойдется.

– Я являюсь телохранителем, референтом и переводчиком господина Суханова, вот мое удостоверение… Целью прибытия является охота… Лицензия принадлежит проводнику… Все согласовано.. Все законно…

Еще через полчаса занудный ворэнт-офицер исчерпал перечень вопросов и козырнул почти разочарованно:

– Желаю удачной охоты, господа.

– Сглазите, – рассмеялся Богдан. – У нас на родине говорят: «Ни пуха, ни пера».

– Что?

– Это идиоматическое выражение, порожденное старинными суевериями. Проще говоря, охотнику желают, чтобы он не сумел добыть ни зверя, ни птицы.

–Но почему?

– Потому, что… от зависти, наверное, – поспешил Богдан выбраться из дебрей русского фольклора на более понятную азиатам тропу. – В древние времена охотники жили лучше других и все им завидовали. Злые были люди тогда, нехорошие.

Иных деталей не потребовалось. Чанг Пай улыбнулся до ушей и козырнул повторно:

– Ни пьюха, ни пьера!

Судя по лицу ворэнт-офицера, он был безмерно рад, что живет не в древней России, а в современном Сайбане, населенном менее завистливыми людьми.

–Утомил он меня, – пожаловался Богуславский по пути к выходу. – Это ж не дай бог нашим прапорам такое красноречие!

Они вышли на улицу, и горячая сырость приняла их в объятия.