– Воевода-то у них далеко не дурак, – протянул дребезжащим голосом старый слепой маг. – А ты, Кин, хвастливый идиот! Всё бахвалишься своим умением видеть картины чужого разума, но не умеешь при этом держать язык за зубами. Старик тебя раскусил. Уверен, те молодые оболтусы – тоже. Ради чего, скажи, ты устроил весь этот балаган?
Эбинайзер ничего не ответил магистру Горану. Он лишь скривился и молча растянулся на лежаке.
Может, действительно переиграл? Да ничего! Зато дуболомам Эйхарда будет над чем поломать головы этой ночью. Хотя надо признать – зачатки мозгов у них всё же есть. Эйхарда так точно дураком не назовёшь.
– Ты что скажешь, Прис? – спросил высокую магичку золотоглазый паренёк.
– Мне абсолютно наплевать на эти мужские игры, у кого хер длиннее. Также мне абсолютно наплевать, если кто-то из этих тупоголовых подохнет на том холме. Если их заденет моя волшба или мерзкая магия этих старух, я реветь не стану! Похотливых мужланов в Империи полно, бабы дают за несколько медяков – нарожают ещё. Вы не против, руководитель? – Магичка презрительно глянула на Эбинайзера и ехидно рассмеялась.
Мальчуган хихикнул и густо покраснел. Присцилла ему никогда особенно не нравилась, но её пошлые высказывания вызывали в его подростковом мозгу бурю эмоций.
– Вы бы, молодой человек, не похабности впитывали, а сосредоточились на Тени, – проскрипел магистр. – В здешних краях Источник слабее, чем в Ладосе, али не чувствуете?
Парнишка вскинул подбородок и с гордостью ответил:
– Я рассмотрел Тень ещё вчера. В трёх лигах отсюда орочья резервация. Один шаман пытается добавить земле плодородия. Не слишком у него это выходит – самоучка. Ни знаний, ни таланта.
– Сударь мой Галлан, – покачал головой слепой маг. – Вы или прогуливали Теорию Сил, или спали во время лекций. Признанный исследователь и историк магии Мантифий Полион в третьем томе своего труда «Размышления о природе Источников» убедительно доказывает, что общение с духами стихий, сиречь шаманизм орочьих племён, взывает к первобытной магии самого мира и никак не влияет на Светлый Источник.
Иллиан растерянно посмотрел на магистра. Теория Доступных Магических Сил была его самым нелюбимым предметом в Семинарии. Он частенько её прогуливал и лишь чудом сдал выходной экзамен, получив за него «допущен». Насупив нос, под ехидное ворчание Присциллы он отправился на свой лежак оглядывать Источник на предмет творимой в окрестностях волшбы.
Эбинайзер Кин лежал, отрешённо смотря в потолок. С виду спокойный и умиротворённый, на самом деле сейчас он изо всех сил пытался угомонить закипающую злость. Разговор старого учителя со своим подопечным был ему неинтересен, а вот похабные высказывания и подначки Присциллы ему надоели до смерти. Присцилла презирала всех иноземцев, а иноземцев, стоящих выше неё, просто ненавидела. Приказы Эбинайзера она выполняла всегда со скандалами и оспаривала любое его решение.
Присцилла Неоттон, Алая Прис, почти сразу после выпуска из Магической Семинарии Ладоса снискала себе более чем мрачную славу. Её уже не раз обвиняли в излишней жестокости. Её заклятье «Огненного шторма» нередко выходило из-под контроля и губило не только врагов, но и воинов Империи. Однако высокое положение её отца, Габриэла, и глубокие шахты по добыче кристаллов семьи Неоттон позволяли Присцилле избегать выговоров и взысканий. Совет не особо ценил её таланты, и только властной рукой Габриэла Неоттона и с помощью тяжёлого сундучка с золотом она с полгода назад вошла в состав Центральной ячейки.
«Этой стерве давно как следует не задвигали, вот она и бесится, мешая всех с дерьмом», – нашёл для себя объяснение действиям Присциллы Эбинайзер и, сделав глубокий вдох, попытался выбросить бунтующую по поводу и без магичку из головы.
Пререкаться со знатной чародейкой ему не хотелось. С этой бледной стервой он ещё разберётся. Сейчас у него было задание, и задание предельно ясное – уничтожить ворожей. Всё остальное не имело значения. Хотя, с его точки зрения, дёргать сильнейших магов Эделии для устранения выживших из ума старух всё же было нецелесообразным. Но выходец с далёких южных островов, давным-давно ставших частью Империи, привык чётко исполнять поставленные ему Советом и Семинарией цели. Именно такая исполнительность позволила некогда безродному дикарю стать членом, а после и главой элитной Магической ячейки Эделии и попасть в так ненавистный ему в молодости цвет общества.
Эбинайзер очнулся: снаружи послышался недовольный храп лошадей.
– Кирр, давай в кристалл! Блокировать всю волшбу в округе. Если хоть один придорожный дух ещё раз потревожит коней, отправлю тебя в Ладос на доработку!
Чем ближе пятёрка подходила к Бреннену, тем непредсказуемее вели себя местные духи. Придорожники преследовали магов уже несколько дней, полевики и лесные, когда такое бывало, не таясь, нападали на речных. Присутствие людей остановило их сражение, но только на время. Происходящее на Бесовом Холме сводило природу с ума.
Услыхав приказ, оба белёсых, не прекращая идиотски улыбаться, одновременно повернулись к Эбинайзеру и поклонились так низко, что их жидкие волосы коснулись пола. Усевшись на лежак и подобрав под себя ноги, они тихо выдохнули:
– Кииииир…
Их радужные глаза закатились вглубь. Теперь из-под полузакрытых век близнецов видны были только желтоватые, с кровавыми жилками белки. Блокировщик ступил на пост, оберегая членов ячейки от возможного колдовства со стороны. Оберегать Серебряную дружину у него приказа не было.
«Сделать, что ли, крюк? Заехать к этой орочьей грязи и узнать, что не так с духами? – подумал Эбинайзер и тут же отмёл эту мысль как нелепейшую. Он ни у кого не будет просить помощи в этом походе. Он всё сделает сам. – Старик прав. Эйхард не так прост. Но его солдатня будет только мешаться под ногами. Упёртые бараны! Прис обязательно их зацепит. Не случайно, так намеренно. Могут быть проблемы с Советом Воевод…»
Невзирая на глубокую задумчивость, от Эбинайзера не ускользнуло одно гнусное заклятьице, брошенное Присцилой. Он тут же распознал его, проследил до цели и усмехнулся.
«Пусть поразвлечётся! Может, хоть это её немного успокоит».
Лагерь спал. В тиши южной ночи слышалось лишь похрапывание лошадей да тихие разговоры «встречающих» на дороге. Весь обратный путь витязи проделали молча. Каждый из них понимал, какую оплеуху получила сегодня их дружина. Поведение столичных магиков лишний раз подчеркнуло их исключительное положение в Империи.
Зайдя в командирскую палатку, десятники увидели Аксена. Тот, весь багровый, тяжёлым взглядом буравил невесть как появившуюся на столе карту. Свой охотничий нож он всадил глубоко в помеченный на ней красным кругом холм. Повернувшись к только что вошедшим товарищам, он процедил сквозь зубы:
– Они перешли черту, старшой. Эти сукины дети перешли черту!
– Этот членосос слышал все наши разговоры! – взорвался Кэс. – Да он и сейчас, поди, слушает! Эй, Эбинхайзер, или как тебя там?! Ты грёбаный членосо-ос, слышишь?! А матушка твоя облизывала хер за медяк в борделе! Да чего там, я уверен, что ей это настолько нравилось, что она сама приплачивала любому забулдыге, лишь бы отсосать! – не сладив со злостью, он пнул ни в чём не повинный служивший подушкой походный мешок.
– Слышал разговоры?! Сомневаюсь, – проговорил Игнаций. – Это у них называется вглядываться в Картины Разума. Это больше чем слышать. Они заглядывают тебе прямо в голову и видят всё, не только разговоры.
– Мне плевать, как они это называют! – не унимался Кэс. – Проникновение в палатку воеводы – нарушение всех существующих правил. Читать мысли – вообще шпионаж! Старшой, нужно сообщить в стольный, воеводе Талку. Этих уродов повесят!
– Трахал я как-то в «Задранной Юбке» одну алёнушку, – протянул Фарли. – Так она клялась, что как-то раз один маг залез её товарке в голову и свёл с ума, когда они не сошлись в цене за услуги. Если эти столичные чароплёты способны на такое, Старшой, нужно действительно что-то делать.
– Великие Трое! – простонал Кэс. – Что же это?!
В палатке повисла тишина. Артур слышал много историй о способностях сильнейших магов столицы, но встретился с ними только сегодня. В том, что каждый из этой пятёрки мог прозываться сильнейшим, сомнений у него не было, и Серебряные ничего не могли противопоставить зарвавшимся чародеям.
– Я бы его поборол, – неожиданно произнёс Ром, высказав эту мысль скорее палатке, чем присутствующим в ней.
– Да хорош ты! Поборол! – отмахнулся Кэс. – Артур, из Бреннена нужно связаться с Талком и сообщить обо всех нарушениях! Стальной Талк не позволит кучке охеревших магов издеваться над Серебряными. В конце концов, это наш поход, а они только на подмоге!
Артур продолжал молчать. В словах Кэса был смысл. Проникновение в палатку воеводы, а главное, нескрываемая волшба, направленная на командный состав. «Явное и сокрытое магическое вмешательство, посягающее на военную тайну…» и прочее, и прочее. За такие действия грозила если не плаха, то лишение всех чинов и заслуг. Всё так, на бумаге. Да вот только за последние десятки лет Магическая Семинария сильно укрепила свое влияние в Империи. Десять Великих Родов почти полностью правили страной. Торговая Гильдия Лестора ещё как-то оставалась независимой, а вот Император Стридал Пенталор был стар и бездетен. В попытке продлить себе дни и свой род он всё чаще и чаще обращался за помощью к магам, за их услуги раздавая земли, чины и звания. Последняя большая война с орками на Кадал-Урусских островах постепенно забывалась. Героизм воевод стирался из памяти. Тысячи сложивших голову витязей считались выполнившими долг, а вот о заслугах магов слагались песни и легенды. Год за годом в столице всё больше возводилось мраморных памятников в длинных плащах с посохами, а изваяния героев с мечами и копьями зарастали плющом. Артур прекрасно понимал распределение сил в Империи. Он не сомневался – старший воевода Трибиус Талк, Стальной Талк, как прозвали его витязи, непременно рассмотрит доклад о вопиющих действиях магов, но вот об отрубленных головах, чего там, даже о мало-мальски серьёзном наказании речь вряд ли зайдёт. Семинария сделает всё, чтобы выгородить своих лучших представителей перед короной.
– Талку писать смысла нет, – подтвердил мысли Артура Игнаций. – Его голос слаб теперь. Чароплёты контролируют всё.
Услышав приговор Игнация, Кэс, разразившись проклятиями, принялся месить мешок ногами. Фарли вошёл в глубокую задумчивость, изучая грязь под ногтями, Ром всё так же молчал, вероятно, раз за разом прокручивая в голове свой победоносный бой с Кином.
– К ляду Стального! – прорычал Аксен и, выдернув нож из карты, крутанул в руке. – Старик своё отвоевал. К ляду устав! Нам, как пацанам, не знающим рать, приказывают не лезть в дела великих магов. Мы что, шлюхи бордельные, их приказы выполнять?! Да я всажу меч в сердце этого чернорожего ублюдка, если он ещё хоть раз посмеет говорить со мной таким тоном! Артур, ты так и будешь там стоять и молчать?! – окончательно перешёл он на крик.
– Если мы шлюхи, то тогда Артур наш… – вышедший из раздумий Фарли попытался сбить накал шуткой. Оглядев угрюмые лица соратников, он понял – не вышло.
– Всё? Наговорились? – тихо произнёс Артур. – Теперь слушайте меня. У нас есть приказ. Добраться до Бреннена и получить дальнейшие указания от Радного. Сообщать или нет о поведении магов воеводе Талку, я решу после окончания похода.
Услышав это, Кэс со стоном повалился на лежак. Если воевода что-то решил, это решение мог изменить только сам воевода. А сейчас выходило, что он наотрез отказывался докладывать о вопиющих нарушениях магов-выскочек. «После похода» могло также означать «никогда».
– Однако копаться в головах моих воинов я считаю личным оскорблением. Этого прощать нельзя! Но сейчас наша главная задача – Холм! До окончания похода я приказываю всем забыть поведение этих сударей сегодняшней ночью. На собрании дружин говорили, что в Бреннене есть придворный чародей. Это большой и богатый город, могу поспорить, их парень ничуть не хуже этих столичных. Игнаций, по прибытии с Кэсом находите его и ведёте ко мне. Нам будет о чём потолковать.
Игнаций отсалютовал рукой на плече, Кэс оживился, сообразив, что рано отчаялся и зря заподозрил воеводу в бездействии.
– Фарли, Ром, вы со мной на совет к Радному. Теперь с тобой, – Артур повернулся к Аксену. – Если ещё раз нарушишь приказ, можешь попрощаться с Серебряными! Отпишу тебя в Железный легион. Ты меня понял?
– Понял, – буркнул Аксен, убирая нож.
– От то-то дело! – хмыкнул Игнаций. – Молодцом, старшой!
– Молодцом, молодцом! – закивал Фарли. – Вот и разобрались. Артур, тут в деревне одна доярочка…
– Приказ: отбой, – отрезал Артур.
– Старшой, уже семь дней в пути!
– Десятник, вам не понятен приказ?
– Приказ «отбой» выполняю, – опустил голову молодой десятник и побрёл к своему лежаку.
Улёгшись рядом с братом, Фарли привычно замычал «А ну, Алёнка, ножки врозь» – неформальный гимн всех борделей Эделии. Память живо предоставила всё разнообразие женских прелестей, виденных им за его неполные двадцать шесть лет.
– Кэсси, Кэс! Как думаешь, бабы в Бреннене дорого берут?
– Взаймы я тебе больше точно не дам, – буркнул Кэс. – Дай уже поспать. Я хочу уснуть до того, как наш громоизрыгатель начнёт своё еженощное выступление.
– Поздно! – хохотнул Фарли.
Кэс застонал и, затыкая уши, натянул рубаху на голову: храп Рома начал волнами разливаться по палатке.
– Нужно будет и для нашего храпуна заклятье какое достать, – пробормотал он, поворачиваясь на другой бок.
– Ладно. Спи, – улыбнулся Фарли и закрыл глаза.
Образ молоденькой полнотелой доярки из близлежащей деревеньки возник перед его взором. Воображение приодело простушку в бесстыжее полупрозрачное платье и заставило её медленно раздеваться в танце, томно смотря в глаза хозяину фантазии. Обнажая свои сочные груди, девушка похотливо изгибалась, призывая действовать.
Неожиданно языки пламени охватили прелестницу, и она преобразилась. Теперь на Фарли смотрела высокая магичка из Центральной Ладосской ячейки. Абсолютно нагая, она подошла к нему и, притянув к себе, начала жадно целовать. Два разгорячённых тела слились в объятьях и повалились в густую траву. Магичка прильнула к Фарли, и он ощутил огонь её тела. Обезумевший витязь задыхался от восторга. Казалось, все чувства обострились многократно. Ни с одной женщиной он не испытывал такого наслаждения.
Где-то вдалеке заиграла музыка и послышался голос Эбинайзера Кина, напевающий бордельный гимн Эделии. Голос становился всё громче и громче. Он буквально грохотал над изнемогающими от желания любовниками.
«Ножки. Покажи, Алёнка, ноженьки. Разведи, Алёнушка, свои ножки врозь…»
Фарли не обращал внимания на музыку. Закрыв глаза, он полностью растворился в экстазе.
«Ножки. Покажу тебе я ноженьки. Разведу для тебя я ноженьки. Разведу их врозь…»
– Ни одной деревенской девке никогда не сравниться со мной! – выкрикнула Присцилла.
О проекте
О подписке