Глава II. Полуразрушенный пирс

Дома на берегу реки развалились от дождя и снега. Время не пощадило когда-то цветущий поселок. Лишь трубы да одинокие деревья стараются прорваться через туман, набегающий по утрам с реки, вырваться к солнцу, приподняться над разрухой и одиночеством.

На самой высокой сосне поселилась лохматая меломанка – ворона Рафаэлла Кар-Карала. Огромное и уютное гнездо сделано прямо около скворечника, в котором хранились самые дорогие вещи вороны – старый ржавый патефон и несколько таких же пластинок, которые Рафаэлла знала наизусть и распевала каждую ночь напролет. Она летала над гнездом и думала: «Красота! Я среди звезд как самая яркая комета. Скоро весь мир узнает и оценит мой звездный талант».

Дни шли за днями, но никто не спешил не то что восхищаться бедной вороной, а просто появиться на горизонте. Ее гнездо находилось в самом центре этого места, обдуваемого со всех сторон и покинутого уже много лет тому назад.

Вот и в это утро Рафаэлла проснулась, надела ярко-красные рябиновые бусы и вытащила свой патефон. Сделав зарядку для крыльев, она села на край гнезда и запела:

– Рябиновые бусы раз в году приносят Рафаэлле Кар-Карале красоту!!!

Вдруг прямо на тропинке, ведущей к домику Рафаэллы, появилось странное лохматое существо. С виду оно было похоже на плюшевого медвежонка с длинными пушистыми ушами и полосатым хвостом как у тигра.

Ворона замолчала, призадумалась, поправила бусы на груди и сказала:

– Наконец-то молва обо мне обошла весь свет, и бегут ко мне первые поклонники.

И птица запела еще громче, но уже другую песню:

– Поклонник, кому поклоняешься ты!.. Ах, как они торопятся. Надо срочно услышать, что обо мне говорят в округе.

Так говорила сама себе ворона. Вы не подумайте, вообще-то она очень скромная и никогда, как это ни странно для ворон, не любила подслушивать сплетни.

– Да, я вам не какая-нибудь сорока! Я – ворона Рафаэлла Кар-Карала! – говорила она соседям – воробьям.

Как удержаться от того, чтобы не послушать, что судачат о тебе среди поклонников! Ворона взмахнула черными крыльями и гордо полетела над тропинкой, отбрасывая на землю тень и перекрывая солнце. Так, по крайней мере, она считала. Простим ей это маленькое зазнайство. Вороны – очень гордые и самолюбивые птицы.

Маленькое лохматое существо бежало по тропинке, что-то ворча под нос. Дело в том, что у него была мечта, очень светлая, большая и чистая, – делать только добрые дела. Как ни странно, но встречаются на свете еще существа, мечтающие о добре и любви. Не только мечтающие, но еще и пытающиеся что-то сделать.

Над Таториком – да, кстати, именно так будем звать этого маленького лохматого медвежонка, – пролетел маленький волнистый зеленый попугайчик, сел впереди на тропинку и сказал:

– Добрые дела! Да, – проворчал попугайчик. – Остановись, сделай доброе дело! Ага! Не хочешь. Не можешь для друга сделать доброе дело. Давай отдохнем хоть немного!

– Вечно ты недоволен, – сказал Таторик, останавливаясь.

– Конечно. Уже целый день бегаем по лесу и всех распугали помощью. Тоже мне спаситель человечества! Он помочь хочет! Ха! Да кому твоя помощь нужна?

– Может, они просто не знают, что им хотят помочь.

– Помоги мне. Давай отдохнем. А? Давай!

– Вдруг где-то там кому-то срочно нужна помощь? А я не успею. Хорошо, давай немного отдохнем, а потом побежим делать добрые дела.

Они сели на край тропинки под крону старой елки отдохнуть немного. Тут сверху раздалось хлопанье крыльев, и прямо напротив друзей появилась ворона. Она прошлась, распушив потрепанные перья и поправив бусы. От такой неожиданности попугайчик взлетел и сел на голову Таторику.

– Разрешите представиться, – сказала ворона. – Звезда и красота здешних мест, единственная и неповторимая Рафаэлла Клара Кар-Карала.

– Очень рад познакомиться! – шаркнул ногой по песчаной тропинке Таторик. – Это мой друг, попугайчик Кеша.

«Ах, какие галантные», – подумала ворона, но промолчала, чтобы ее не сочли нескромной.

– Во-первых, я не Кеша, а Иннокентий, – возмущенно сказал попугайчик, взлетел и сел рядом с вороной.

Та решила блеснуть:

– Ах, красота! Трата-та! Просто чудо-красота! Я всегда, когда очень волнуюсь, сочиняю стихи. Правда, чудо, просто замечательно, что вы здесь очутились, – и ворона стала что-то напевать себе под нос, да еще и размахивать крыльями, думая, наверное, что выглядит как настоящая звезда.

– Опять во что-то вляпались. Помогать, делать добрые дела. Ага! Кто бы нам помог!

Кроме него никто ворчание попугайчика так и не услышал.

– Извините, – сказал Таторик. – Чем мы можем вам помочь?

– Ах, как вы можете мне помочь! Помогите, помогите! Крыло мое в руках сожмите! Пригласите, пригласите Клару танцевать!

– Конечно, конечно, мы вам поможем.

– У нас очень мало времени, – вмешался попугайчик. – Извините, чего вы тут раскаркались?

– Что? – обиделась ворона. – Во-первых, я не каркала, а пела. Во-вторых…

– А во-вторых, нам пора. До свидания! – не выдержал Кеша.

– Я сказала, никуда вы не пойдете. Вы – мои поклонники, и все тут!

Она взмахнула крыльями, схватила Таторика за лохматый чуб и полетела к гнезду на сосне. Оторопев от такой дерзости, попугайчик даже не успел ничего сказать, и ему пришлось взлететь вслед за вороной.

– Вот вы у меня и дома, в гостях! Теперь я буду поражать и удивлять вас своей гениальностью. Располагайтесь поудобнее.

– Чего? – одновременно спросили Таторик и Кеша.

– Чего-чего! Дерёвня. Я буду поражать вас пением, и только попробуйте мне не поразиться! Ух я вас!

– Ага! Ладно, только мы так не договаривались, – сказал Таторик.

– Да, только отпустите нас на землю.

– Темнота! Пришли в гости, так сидите смирно. Ясно?

Гости молча кивнули головой и уставились в пол, не ожидая ничего хорошего.

– Спокойно! Вот так. Сейчас я буду поражать вас танцами, – сказала ворона, заводя патефон.

– Не хочу я смотреть, как вы танцуете, – сказал Таторик.

– И я не люблю танцы, – чирикнул попугайчик.

Ворона вышла на середину гнезда, расправила крылья и сказала:

– Вы в гостях у известнейшей вороны в округе – Рафаэллы Кар-Каралы! Ясно? Танцуют все!

Она опустила иглу на старую дребезжащую пластинку – закрутился диск, из патефона раздался скрип, смутно напоминающий музыку. Схватив Таторика за лапу, ворона притянула его к себе и сказала:

– Раз вы у меня в гостях, должны делать то, что я хочу. Ясно?

– Я не хочу танцевать, – Таторик оттолкнул птицу и случайно порвал ее бусы. Бусы разлетелись в разные стороны как красные брызги фонтана.

От неожиданности на ворону напал столбняк, а бусы медленно покатились по гнезду и стали падать прямо на землю.

– Извините, я не хотел, – сказал Таторик, пытаясь собрать красные ягоды на полу гнезда.

– Да-да! Мы сейчас их соберем, – подтвердил Кеша.

Тут ворона опомнилась: размахивая крыльями и крича во все птичье горло: «Караул, грабят!» – она металась по своему гнезду. Таторик бегал от Рафаэллы. Кеша летал над ними и пытался как-то успокоить, но благодаря их совместным усилиям гнездо превратилось в мусорную кучу. Тут ворона не выдержала:

– Стоять смирно! Я сказала: всем замереть! Ах вы, неблагодарные! Я их пригрела, им поверила, в дом пустила, а они что тут наделали! Это все ты, лохматое чудовище! Вон из моего гнезда!

Тут она схватила Таторика в клюв, взлетела над гнездом и затем запустила его подальше в лес.

– Что вы наделали! Зачем его выбросили? Как я теперь найду Таторика? – возмущался Кеша, прыгая по гнезду и пытаясь снять лоскутки и ленточки, в которых он запутался.

– Ты не ищи его, – сказал ворона, помогая Кеше выбраться из тряпья. – Я вижу, ты птица заморская, интеллигентная, не то что эта голь перекатная. Ты удостоен великой чести быть моим другом. Будешь слушать, а я – петь и танцевать.

– Друзей не назначают. Пойду искать Таторика, – сказал Кеша и вылетел из гнезда вороны в том направлении, куда Рафаэлла выбросила Таторика.

– Да, – задумчиво сказала ворона, сев на край гнезда, – человечество еще не доросло до оценки моей гениальности, потому что я – ни на кого не похожая личность. Меня будут ценить потомки!

День катился к вечеру, и солнце уже почти спряталось за деревья. Гордо подняв клюв, ворона прошла вглубь гнезда, накрылась лоскутным одеялом и улеглась грезить о новых звездах, светящих в ночи. Через некоторое время мирный храп разнесся над пустынным пирсом, где на берегу растет старая ель, на которой живет старая меломанка-ворона.

***

После расставания со старцем мальчишка уже несколько дней блуждал по лесу и не мог понять, как же он здесь очутился. Выйдя из дому вечером, мальчик стал переходить дорогу. Вдруг что-то случилось, и он очутился здесь, в этом лесу. За плечами у ребенка был большой рюкзак, а на шее повязан платок. Понять, что произошло, он не мог, но совсем не было страшно. Самое интересное, он совсем не хотел ни есть, ни спать. Солнце всходило и заходило третий день, а мальчик никак не мог понять, почему оно заходит – то ли оттого, что он любит смотреть на закат, то ли просто время летит так быстро, что он не успевает даже повернуться, как наступает закат или восход.

– Странное место, – подумал ребенок и пошел вглубь леса.

– Ты куда идешь? Уже третьи сутки тут блуждаешь, – раздался голос из ниоткуда. Он был везде и нигде.

– Кто здесь? – испугался мальчишка, посмотрел вокруг, но никого не увидел. – Это вы, дедушка?

– Успокойся, ты все равно меня не увидишь. Никакой я не дедушка.

– Конечно, извините, но почему я не смогу вас увидеть?

– Потому что человек видит только то, к чему привык, и только то, что хочет увидеть. У меня нет времени да и желания сконцентрироваться, чтобы ты меня увидел. Все? Как ты здесь очутился?

Мальчишка сел на повалившееся дерево, вздохнул и сказал:

– Не знаю. Я шел навестить мать. Она лежала в больнице, и ее перевели в другую. Я пошел искать маму и очутился здесь. Слышите? Помогите мне ее найти! – крикнул ребенок в пустоту, но лишь эхо вторило ему в ответ. – Да хоть скажите, как попасть в Красногорье, или в Город любви! Почему вы молчите? Так нечестно! Зачем вы тогда об этом заговорили?

Лёгкий ветерок потрепал ветки деревьев и растрепал волосы на его голове.

– Да, ты прав. Помогать кому-то не по моим правилам, но пройдешь по тропинке до берега реки и подожди там. Если будешь добр и честен перед собой и другими, то помощь обязательно придет!

– Постойте, а я когда-нибудь смогу увидеть вас или нет?

– Люди, люди! Какие вы смешные. Ты меня видел, но не запомнил. Ступай за судьбой. Просто так в этот лес никто не попадает. Прощай.

– Странно это все, – сказал мальчишка и побрел по тропинке.

Выйдя на берег, он никого не увидел, лишь стог сена стоял невдалеке, на который он и лег.

– Почему со мной вечно что-то случается, – сквозь сон пробурчал мальчик, поглубже залез в сено и уснул.

Голос, раздавшийся почти над самым его ухом, продолжал: