Каменка теперь выглядела игрушкой, на склонах полотна, за ровным строем полосатых столбиков, даже зеленела подстриженная газонная трава, а посередине тянулась ослепительно белая сплошная полоса. И все это бросалось из стороны в сторону, виляло, крутилось, как и во все времена. Сергей Борисович велел остановить кортеж у мельницы, вышел на асфальт и прогулялся взад-вперед. В беседке какие-то женщины в белом накрывали стол, видимо, дорожное угощение, рядом выстроились девицы в сарафанах и кокошниках – какой-то народный ансамбль, на месте Дятлихи торчали милицейские машины и люди в камуфляже, а на вершине гравийного террикона сидел снайпер. Местный губернатор со своей свитой следовал за ним в пяти шагах, возможно, ждал оценки или даже похвалы, а он тупо смотрел то в одну сторону, то в другую и молчал.

В Ельне извилистость дороги объясняли тем, что будто бы давно-давно, еще задолго до французской гати, здесь впервые проехал на коляске пьяный помещик из Образцово, после чего приказал крепостным ездить не верхней длинной дорогой, а здесь, напрямую. Ослушаться крестьяне не посмели, и вот уже добрых двести лет все ездили, как тот пьяный барин.

Вероятно, губернатор почуял его невеселое настроение, отделился от свиты и пристроился рядом.

– Час обеденный, Сергей Борисович! – заговорил с натянутой бодростью. – Позвольте на правах хозяина пригласить вас к столу!

– Почему дорогу не спрямили? – мрачно спросил он.

– Решили, чтобы уж по традиции, – забормотал губернатор. – Так исторически сложилось… Увековечить хотели. Вы же когда-то ходили по ней, босоногим мальчишкой…

– Извините, я не страдаю от ностальгии! – обрезал его Сергей Борисович. – Хотел, чтоб дорога в Образцово была. И все!

На помощь пришел вице-губернатор, отвечающий за строительство.

– Это не просто дань традиции. Вокруг болотистая местность, старая дорога проходит между торфяников. Чем и объясняется извилистость…

– А пьяный помещик ни при чем?

– Какой… помещик? – слегка опешил губернатор.

В это время народный ансамбль, эти девицы-красавицы с радостными артистичными улыбками вдруг грянули нечто разудалое, причем громко и по-цыгански визгливо. А одна, с блюдом в руках, отделилась и засеменила навстречу, но запотевший хрустальный фужер лишь на секунду привлек внимание, ибо в следующий миг Сергей Борисович узнал в ней Антонину! Та же юная, броская от грима, красота, и при этом целомудренно потупленный взор…

– Не может быть, – вслух сказал он.

Генерал Горчаков не расслышал и, склонившись, спросил:

– Что?..

– Поехали! – Сергей Борисович сел в машину и к фужеру с водкой даже не притронулся.

Кортеж опять завилял, сообразуясь с дорогой, перед глазами зарябили полосатые столбики, а на местных машинах сопровождения зачем-то включили мигалки и сирены, хотя знали, что он не любит этого. Да и встречных машин за все время пути ни одной не попалось – дорогу скорее всего перекрыли с обоих концов. Перед глазами по-прежнему стояла девица с блюдом в руках, и теперь, несмотря на ее театральный, сарафанно-кокошный наряд, он уже был уверен, что это и впрямь Антонина. Ведь она тоже когда-то встречала высоких гостей с хлебом-солью, потчевала их рюмкой водки – купеческие ткацкие городки на родине сохранили и соответствующие нравы…

– Ну-ка узнай, как зовут эту девицу, – попросил он генерала.

Тот понял, о ком речь, поправил гарнитуру оперативной связи и повторил его вопрос.

Когда же подъехали к Образцово, то оказалось, это, европейского качества и русского вида, шоссе резко обрывается на его окраине: отстроенного в семидесятых военного городка не существовало. На месте казарм, танкового парка, офицерских домов торчали из буйной травы развалины, каменные фундаменты и терриконы битого кирпича. Уцелела лишь каменная труба кочегарки, на которой развевался флаг, и еще какие-то люди ковырялись в руинах.

А по правую сторону дороги, где был старинный городок Образцово, насколько хватало глаз, чернели обгорелые остовы деревянных домов или вовсе одни только печи, торчащие на зарастающих травой пепелищах, – хоть кино снимай про войну! Сохранились лишь три церкви вдоль реки, каменные административные здания да несколько пятиэтажек, давно не крашенных, облупленных и по виду нежилых.

Даже не выходя из машины, он мрачно смотрел на эту мерзость запустения и чувствовал, как подступает приступ тяжелого, давящего грудь, неудовольствия. От безмозглости и тупого рвения губернатор построил современную дорогу в никуда! Зачем-то снес почти новый военный городок, а во что превратил купеческое, резное, словно пряник, Образцово? Пусть совсем маленький город, деревянный, но ведь пятьсот лет простоял! И вроде бы еще не так давно люди жили, производство было: ткали брезент, парусину, шили чехлы для военных самолетов и огромные солдатские палатки…

Губернатор же словно почуял его состояние и не высовывался из машины, опасаясь угодить под горячую руку. В это время из руин военного городка выскочил приземистый, неуклюжий мужичок и устремился к кортежу. Путь ему преградили рослые камуфлированные люди, выстроившиеся в стенку, словно перед ударом штрафного мяча, но Сергей Борисович открыл дверцу лимузина и велел Горчакову пропустить к нему человека. Стенка рассыпалась, из бурьяна возник возмущенный маленький старик в пиджачке и кирзовых сапогах.

– Конешно! – издалека закричал он. – Ментов за каждым кустом поставил! Близко не подойдешь! Да только от народа не отгородишься!.. Это я тебе говорю, землячок!

Говорил беззлобно, весело, и голос был до боли знаком, но на вид человека не узнать! Сергей Борисович шагнул ему навстречу, протянул руку – генерал Горчаков висел за плечом, как ангел. Старик впечатал свою заскорузлую, в ржавчине, ладонь в его руку, крепко пожал, засмеялся:

– А ведь не узнал меня, Борисыч? Ты-то еще все вверх растешь, а я уж утоптался!.. Ну, признал? На одной улице жили!..

И куда-то неопределенно указал левой, с уродливой кистью, рукой, по которой и был узнан в один миг.

– Горохов? – спросил Сергей Борисович. – Дядя Саша?

– Ну, дак, а кто еще! – обрадовался тот. – Гляжу, машины подъезжают! Сразу подумал – ты! А мужики еще спорят, мол, губернатор!.. Говорю им, избирательная кампания, дак сам приехал! Еще на один срок хочет!.. И верно, сам!

Его веселый говорок как-то сразу снял и мрачное неудовольствие, и назревающий гнев.

– Как живешь, дядя Саша? – Он не помнил отчества старика. – Смотрю, ты еще молодец!

– Живу-то ничего. – Горохов наконец-то отпустил руку. – Вот ломом промышляем потихоньку, с сыновьями да внуками. У меня их бригада целая, сам-девятнадцатый.

– Чем промышляешь?

– Ломом, железом всяким! – простодушно сказал старик. – Ох, давно мечтал с тобой вот так встретиться да все рассказать! А тебя нету… Забываешь родину, Борисыч!

– Почему Образцово-то в руинах?

– Ордынцы разбили! За два года, считай, весь город снесли, без артиллерии. Поверженный Берлин, честное слово!

– Это кто же такие – ордынцы?

– Переселенцы, из Орды, – охотно и весело пояснил старик. – Они вроде и русские, но по нраву, дак хуже диких азиатов. Город захватили и давай ломать…

– Кто же их пустил?

Горохов махнул искалеченной рукой в сторону машины губернатора, заговорил доверительным полушепотом:

– Он и пустил. Дорогу построил, а город ордынцам сдал, будто бы в аренду, ткацкую промышленность поднимать. А оказалось, на разграбление! Они сначала с фабрики станки в чермет сдали, дескать, морально состарились. Потом все железные конструкции разобрали, провода сняли и кабеля из земли выдрали. Пока мы чухались, глядь, ордынцы уже на новых машинах ездят. А когда до кладбища добрались, ограды и кресты поснимали! Тут уж мы не выдержали и отбили себе военный городок. Старые танки-то давно порезали, да ведь железные ангары остались. И цвет попадает, то люминь, то бронза или нержавейка. Недавно мы склад откопали, с боеприпасами…

Сергей Борисович ощущал тихое, звенящее в ушах, отупение, а перед глазами стоял молоденький младший лейтенант в гимнастерочке с орденами и медалями – таким дядя Саша Горохов вернулся с войны. Вся улица ходила на него смотреть, особенно девушки и пацаны – до чего красивым казался тогда этот фронтовичок, и даже изувеченная рука его не портила. У него тогда была невеста – дочка Гавриловых, Васеня, худая, невзрачная девица с визгливым голосом. Васеня дождалась своего героя-жениха, они сыграли свадьбу, и лет через десять стала первой в области матерью-героиней…

Он потряс головой, сгоняя обволакивающую, цепенящую дурь, спросил тоскливо:

– Вы что тут делаете, земляки?

– Говорю же, лом добываем, цветмет всякий. – Старик покосился на Горчакова. – У нас только одних гильз скопилось тонн пятнадцать, из тайного склада. А они дорогу отрезали! Говорят, отдавайте половину, тогда пустим. Выгони ордынцев, Борисыч! Сделай доброе дело для своей родины! Ведь гильзы-то наши, родные!

– Какие гильзы? – беспомощно спросил он и оглянулся на губернаторскую машину.

– Да стреляные! От танковых снарядов, пулеметов! Говорю же, склад откопали, стратегический запас… А, Борисыч? Ведь за тобой должок, между прочим!

– Должок?..

Старик спросил с оглядкой и полушепотом:

– Кто самогонку у нас… приватизировал? Перед самой свадьбой? У Гавриловых-то? Забыл?

Генерал уловил непроизвольное желание шефа, распахнул дверцу и усадил его в машину. Два охранника тут же перекрыли Горохова, и он теперь пытался выглянуть из-за их могучих торсов – вроде бы еще что-то говорил…

– Проклятое место, – как-то обреченно проронил Сергей Борисович в тишине бронированного автомобиля. – Как ни приеду сюда, так с меня требуют долги.

– Что ему надо? – спросил Горчаков.

– Самогонки.

Начальник охраны взглянул с интересом:

– Простые у вас земляки. Ну совсем простые!.. Что, едем?

Сергей Борисович встряхнул головой:

– Погоди… Долги надо возвращать.

– Какие еще долги?..

– Прошлые, генерал… Пойди к губернатору и возьми у него спиртного.

– Это вы серьезно?..

Сергей Борисович взглянул на него выразительно, и начальник службы безопасности приоткрыл бронированную дверцу.

– Самогонки точно нет.

– Возьми коньяк! Или виски. За самогонку сойдет.

– Бутылку?

– Нет. Канистра была литров на восемь. Они к свадьбе готовились… Тащи целую коробку.

Не задавая больше лишних вопросов, генерал пошел к губернаторскому джипу. Через минуту, удовлетворенный, забрался в машину.

– Сейчас подвезут, – доложил. – А имя этой девушки, с хлебом-солью – Фомина Евгения Дмитриевна, 1978 года рождения, студентка текстильного колледжа, не замужем. Проживает по адресу: город Ельня, улица Гагарина, дом 17, квартира 46. Родители: отец Фомин Дмитрий Анатольевич…

– Не надо, – оборвал его Сергей Борисович. – Это совпадение. Так похожа на Антонину…

В это время подъехала машина сопровождения. Охранники вынули коробку из багажника и ждали приказаний. Сергей Борисович сам взял виски и принес старику, который все еще выглядывал из-за камуфляжных спин.

– Возвращаю, дядя Саша! – И вручил коробку. – Прости, что не вовремя.

Тот виски взял, но сказать ничего не мог – стоял и хлопал глазами, не ожидал такой щедрости. Однако с растерянностью справился быстро – поставил коробку на землю, достал бутылку.

– Вражеская? – спросил со знанием дела. – Пробовал один раз, хреновая, хуже шнапса. Ордынцы любят… Вот дед твой гнал! Это да!.. Ну так давай выпьем? За встречу?

– Давай! – неожиданно для себя согласился Сергей Борисович. – Генерал, принеси стаканы.

Горчаков вновь побежал к машинам эскорта, а Горохов проводил его взглядом и покачал головой:

– Вот ведь как случилось… Сколько теперь власти у тебя! Генералы бегают.

Начальник службы безопасности вернулся с разовой посудой, поставил стаканчики на коробку и налил виски.

– Прошу!

– Теперь стану рассказывать, как с тобой самогонку пил, – почти счастливо проговорил старик. – Ведь не поверят… Борисыч, ты издай какой-нибудь указ, чтоб ордынцев турнули. Никакого житья от них нет. И размножаются, как саранча! Будто ты для них дорогу строил! Как нам лом-то вывозить? Ты уедешь, они опять возьмут. Под контроль.

– Будь здоров, дядя Саша. – Сергей Борисович сделал глоток и поставил стакан. – Горькая…

– Да вроде ничего, – оценил Горохов. – Но какая у твоего деда была! До сих пор вспоминаем. Белое вино называлось… Ты его пил, нет?

– Не пришлось…

Старик оживился, вдруг схватил его за рукав искалеченной рукой и зашептал:

– Видел, у него на могиле дерево выросло? С плодами! Говорят, от всех болезней помогает. Вот чудо-то! Ученые приезжали, на пробу взяли… По мне, так дерево да дерево. Разве что цветет весной белым и смола текет…

К ним спешил губернатор.

– Мне пора. – Сергей Борисович отцепил руку старика, пожал ее и сел в машину.

То ли от обратной дороги, от этого бесконечного и бессмысленного лавирования, то ли от выпитого виски, у него закружилась голова и появилась тошнота. И как бывало в минуты легкого недомогания, он не захотел никого видеть и приказал сразу же ехать на аэродром, мстительно подумав, что непременно при случае накажет губернатора.