– Эх, Надежда!.. Все это нормальное существование мужчины. Адреналин освежает чувства и мысли. Поднимает воинственный дух! Тебе же нравятся воинственные мужчины?

– Почему ты так решил?

– Насколько помню, в школе тебе нравился Боцман. И только потому, что здорово дрался.

– А ты научился драться?

– Научусь, – пообещал он. – Если ты захочешь.

– Поэтому ты и показал мне бои без правил?

Илья усмехнулся, проговорил медленно:

– Петрова, если я овладею каким-нибудь видом борьбы… То это будет что-то оригинальное… Мне и самому отвратительно смотреть… Но приходится, чтобы держать чувства в тонусе… А если это еще приносит выигрыш! Мы же с тобой выиграли! Между прочим, это наши первые деньги. Совместно нажитые.

– Совместно – это здорово, – многозначительно подтвердила она.

– А у тебя интуиция! Просто сумасшедшая. На этого лохматого никто не ставил! С тобой можно ходить в казино.

У Нади зазвонил телефон, и звонок этот чуть приубавил восторг Ильи. Надежда взглянула на дисплей и меланхолично спрятала трубку в сумочку.

– В казино не пойду, – объявила она, когда телефон смолк. – На стрит-рейсинг и футбол тоже.

– Говори куда.

– В танцевальный зал.

– Ты до сих пор танцуешь?

– Нет… Теперь очень редко. А хочется!

– Я слон, ты же знаешь…

– И слона можно научить…

– Если возьмешься, у тебя это получится.

Надежда посмотрела оценивающе – в двадцать семь лет Илья уже раздобрел и слегка оплыл к низу.

– Попробую, если сбросишь пуда два.

– Сброшу! – Он просиял. – Теперь у меня есть настоящая цель в жизни – научиться танцевать.

– Ловлю на слове! Поклянись.

– Чтоб я сдох! Надя, а сейчас куда мы едем? Давай завалимся в самый дорогой кабак и просадим выигрыш?

– Терпеть не могу дорогие кабаки…

– Куда ты хочешь?

Надежда смотрела на осенний пейзаж за стеклом.

– В лес. И чтоб был апрель, светило солнце и пели птицы…

– Жаль, сейчас не апрель!

Она отвернулась и немного опустила стекло. Пробка вроде бы рассасывалась, засвистел ветер.

– Да, апрель давно кончился.

Он посмотрел ей в затылок – не реагировала…

– Ладно, признавайся. Это он звонит?

– Кто?

Илья невесело и как-то обреченно усмехнулся:

– Который в апреле… Когда солнце светит, птицы поют. Как там его зовут?

– Ты не знаешь.

– Неужели? А не Иван ли Беспалый? Самый военный корреспондент?

Надежда села к нему вполоборота, усмехнулась:

– Наконец-то ты стал проницательным, сэр Дюк.

– Передачи его смотрю, про Чечню…

– Почти угадал, – похвалила она, опять отвернувшись.

Илья нюансам не внял.

– Неужели ты еще помнишь школьное погоняло?

– Только не помню, кто тебя так обозвал.

– Сам придумал! – Илья был почти счастлив.

– Сам?! – Странно. Человек сам себе придумывает прозвище.

– Я же в пятый класс к вам пришел. А в старой школе звали… Нет, не скажу как. Очень обидно!.. – Он покрутил головой. – Изменил всего одну букву… И все изменилось! Почувствовал себя другим человеком. Английский выучил! Даже одеваться стал соответственно…

У Надежды опять зазвонил мобильник, Илья вроде бы даже рассердился.

– Ты можешь ему сказать, что лето кончилось? А вместе с ним и весь североморский период!

– Североморский? – усмехнулась она. – Это любопытно! Ты и в самом деле почти все знаешь.

– Как не знать, если полжизни служу тебе подружкой.

– Я про Североморск тебе не рассказывала!

– А откуда тогда я знаю? Прилетела с вытаращенными глазами – встретила свою судьбу! Под холодным северным небом. На берегу Ледовитого океана… Помнишь? Правда, он женат, есть дочь! Но мы все равно будем вместе!

– Совсем забыла, Сердюк, – печально проговорила Надежда. – Да, ты прав, североморский период давно закончился.

– Почему тогда звонит? Достал уже!

– Это что, ревность?

– Я тебя пятнадцать лет ревную! Позвони сейчас же и скажи, чтоб забыл твой номер. Стер из памяти. Иначе найду его и сам сотру… И не только в телефоне.

Надежда посмотрела на него с грустной улыбкой:

– Ты мне нравишься такой, сэр Дюк. Сэрдитый! Пожалуй, я научу тебя танцевать.

Тот бросил руль и вскинул руки:

– О боги! Что я слышу?!

В Измайловском парке было сумрачно, моросил осенний дождь. В такой час и погоду гуляющих не было, на дорожке промелькнул лишь прохожий с собакой да одинокий любитель бега трусцой.

Иван скрылся под дерево за садовую скамейку и закурил. Он не видел и из-за шума дождя не слышал, как со спины к нему кто-то подошел. Информатор осторожно положил руку Ивану на плечо. Тот дернулся, выронил сигарету.

– Вы всегда так внезапно появляетесь! – Он перевел дух. – С вами инфаркт заработаешь.

– Служба такая, – усмехнулся информатор. – На будущее: всегда отслеживайте тыл, особенно если там темно.

– Спасибо за совет.

– Теперь к делу. Сегодня утром на совещание был приглашен Слухач. Он доложил, что в последние дни значительно оживились каналы Саудовская Аравия, Катар, Лондон. Все замыкаются на Москве. И отчасти на Дагестане.

– Что это значит?

– Это значит, идут активные согласования и консультации, – для тупых объяснил информатор. – Звонят с разных телефонов, произносят ничего не значащие условные фразы, например, на фарси или чеченском. Точно так же получают информацию. Никаких тебе шифров, кодов и радисток Кэт: век коммуникаций.

– То есть в любой момент в Москве могут произойти какие-то события?

– Очень неприятные и крупные события, – согласился информатор. – Скорее всего масштабный теракт. Где, пока неизвестно. Но не в любой момент. Мы просекли их тактику. Обычно за сутки перед часом Ч активность каналов резко падает. Как затишье перед бурей.

– Вы так спокойно говорите об этом…

– Не знаю, где держат свои головы журналисты, но аналитики свои – в холоде… Вам советую в ближайшие три дня никуда не уезжать из Москвы и быть начеку. Появится новая информация, я дам знать. Если мои выводы не подтвердятся, ждите сигнала «отбой». Но аванс я должен получить сейчас.

Иван достал бумажник, начал отсчитывать деньги.

– Знаете, у меня каждый раз такое чувство… будто мы заговорщики. И это мы с вами собираемся устроить теракт.

– Мы с вами профессионалы, – жестко ответил информатор, пряча деньги. – Каждый в своей области. И служим Отечеству.

И бесшумно скользнул в темноту.

Танцзал был настоящий, с паркетом, с живой музыкой и искусной театральной подсветкой, скрывающей все остальные клубные атрибуты – барную стойку и столики вдоль стен. Создавалось впечатление, что танцующая пара с номером «7» – единственная во всем пространстве и только для нее оркестр играет заводной испанский ритм.

Это была финальная часть танца, и невидимая публика затаила дыхание в ожидании его последнего аккорда.

Андрей припал к ногам Надежды и замер. Музыка оборвалась, и возникла та пауза, что отделяет вечность от мгновения. Под внезапный взрыв аплодисментов Андрей подхватил ее и вознес над собой.

– Браво! Браво! – скандировали отовсюду.

Они улыбались, раскланивались.

Свет над танцзалом смикшировался, и стало видно, что вдоль стен за столиками десятки восторженных зрителей. И это не профессиональная сцена, а ночной клуб.

Пользуясь минутной темнотой на площадке, Андрей взял Надежду на руки, и они будто растворились в пространстве зала.

Луч света выхватил ведущего на подиуме. Тот поднял руку, усмиряя аплодисменты:

– Господа! Прошу тишины, господа! Решением нашего беспристрастного жюри победа присуждается паре номер семь!

И снова крики, особенно женские, и гром аплодисментов.

– А сейчас по традиции нашего клуба – вальс победителей!

Оркестр заиграл вальс «Ночь коротка, спят облака…».

Прожектор высветил пустой столик с номером «7»…

Под этот вальс со стоянки автомобилей возле клуба сорвался синий джип и умчался по летней предутренней Москве…

А спустя некоторое время он заехал в какой-то двор и остановился перед «ракушкой».

Дом был старый, сталинский, с небольшим внутренним двориком, забитым автомобилями и «ракушками». Хилые деревца, доминошный стол и железные качели – все, что осталось от детской площадки.

Андрей выскочил из машины, открыл дверцу:

– Прошу, сударыня!

Он помог Надежде выйти, но она сразу же повисла у него на шее.

– Голова кружится! – Она осмотрелась. – Где мы, Андрей? Ты куда меня привез?

– Это мой дом. – Он показал на темные окна четвертого этажа. – Вон мои окна.

Она с любопытством спросила:

– Ты здесь живешь?

– Случается… Но редко.

Надежда подошла к качелям и села.

– Никогда бы не подумала, что у тебя есть дом, – вдруг проговорила она. – То есть место, где тебя можно найти.

– Я похож на бомжа?

– Ты похож на странника. Только посоха не хватает.

– Сейчас мы пойдем ко мне, – сказал он твердо. – И там докажу, что я люблю домашний очаг и вообще склонен к уюту.

– Потом ты предложишь чай, кофе…

– К сожалению, у меня нет ни того ни другого.

– Как же ты станешь соблазнять? Или знаешь другой способ?

– Знаю. – Он открыл «ракушку». – Сейчас покажу… Только загоню машину.

– Андрей… – Она встала. – Отвези меня домой. Пожалуйста.

Белая машина въехала в распахнувшиеся ворота и подкатилась к ступеням ротонды шестиэтажного особняка с пентхаусом. Солидного, впечатляющего новодела в английском рыцарском стиле. На цепях перед входом висела медная плита с отлитой надписью «Издательский Дом “Фатум-пресс”».

А чуть наискосок, на противоположной стороне широкого бульвара, виднелась яркая реклама современного салона для новобрачных и ресторана для свадебных торжеств.

Охранник сбежал с крыльца, распахнул дверцу, но Илья знаком указал на пассажирку. Надежда вышла из машины, кивнула охраннику, мельком оглядела здание и подняла глаза к небу. Илья млел от заслуженного удовольствия – всю жизнь ждал этой минуты, не раз представлял себе, как однажды предъявит Надежде свой успех, удивит, поразит воображение. И думал сейчас, что ему удалось, потому, скрывая эти очень мужские чувства, сказал ворчливо:

– Ну что ты выставилась, Петрова?

В пасмурном высоком небе висели неподвижные облака.

– Дождя не предвидится, – сообщила она.

– Прошу вас, леди. – Илья подал руку.

– А это что? Дом, который построил сэр Дюк?

– Да, очень скромная хижина… А если нам сначала зайти вон туда? – Он указал на противоположную сторону бульвара.

Надежда задержала взгляд на яркой вывеске салона для новобрачных и оттолкнула руку спутника.

– Дурак ты, Сердюк!

– Настанет час, – шепотом пообещал он, – и я отведу тебя на ту сторону!

– Дерзай! – позволила она.

Охранник распахнул перед ними дверь, затем открыл пролет пропускного барьера.

Внутри здания все оказалось проще, как в обычных современных офисах. Они вошли в лифт, и едва закрылась дверь, как Илья по-мальчишески попытался поцеловать Надю. И наткнулся на такой же «школьный» ответ:

– Отстань, Сердюк! – Она замахнулась сумочкой. – Сейчас ка-ак дам!

И они вдруг рассмеялись, но больше от ностальгии, чем от радости.

На шестом этаже размещалось руководство, и потому в обстановке присутствовали натуральный камень, мореный дуб и английская мягкая мебель, однако выглядело все это мрачновато. Надежда озирала непривычную обстановку и слегка ежилась. Илья открыл перед нею дверь.

– Ваш кабинет, леди. Прошу…

С видом Золушки Надежда вошла в просторную комнату с длинным столом для заседаний, огляделась. Взгляд остановился на письменном столе, где был включен компьютер, лежали бумаги и очки.

– Кажется, здесь занято…

Илья не заметил тревоги, объяснил деловито:

– Временно сидит начальник реализации. А изначально планировался кабинет пиар-директора. То есть ваше место, леди.

– Мое?

– Твое, Петрова, твое. И ждет, когда у тебя закончатся… всевозможные периоды.

Она потрогала кожаное кресло, но не села.

– Здесь и в выходные работают?

– Для реализации нет выходных. Народ жаждет духовной пищи во все дни недели.

Надя подошла к дубовому книжному шкафу, вынула наугад книгу – на обложке зверская рожа со снайперской винтовкой. Прочитала название: «Заказ на заказчика».

– Это – пища? – насмешливо уточнила она.

– Ты не смотри на обложку! – засмеялся Илья. – Это просто замануха. Под коркой умный, интеллектуальный детектив. С вечным сюжетом борьбы добра и зла.

– Да я читала!

– Ну и как?

– Пособие для убийства.

– Именно в этой книге?

– Они все одинаковые! – Она вдруг что-то вспомнила. – Сердюк, а ты издаешь поэзию?

– Ты же знаешь, не пользуется спросом. В такое время живем… – Он сделал паузу. – Но если захочешь, я буду издавать. Скажи какую – отечественную, зарубежную?

– Не могу найти Жана Фоллена.

– Ого! У тебя новые серьезные увлечения?

– Нет, все старые… Можешь издать? Для меня?

– Без проблем! Подойди сюда и посмотри в окно. Вот, можешь взять бинокль.

Она выглянула в окно – за бульваром салон для новобрачных…

Мстительно стукнула его кулаком по спине, однако сама игра эта ей все-таки нравилась.

Илья рассмеялся.

Надежда заметила дверь за шкафом.

– А это… зачем? – спросила она заинтересованно.

– Дверь на лестницу.

– Черный ход?

– Он не такой уж и черный. – Илья достал ключи и открыл замок. – Через него можно попасть ко мне в кабинет.

– А на улицу выйти?

– Запросто. Есть персональный лифт. И еще можно подняться на чердак.

– Зачем?

– Ты же не будешь круглыми сутками сидеть на работе?

Надя отступила.

– А что там? На чердаке?

– Петрова, ты что? Боишься?!

– Кто, я? Ничего я не боюсь!

Илья распахнул дверь.

– Тогда иди!

Надежда смело переступила порог…

Был летний полдень, за приоткрытым окном светило солнце и шумел дождь, капли били по жестяному сливу.

Андрей будил Надежду, теребил за уши, щекотал нос ее же волосами.

– Подъем!.. Ну, хватит спать! Время – четырнадцать десять. Обед!

За дверью спальни нескончаемо и требовательно лаял фокстерьер.

– Еще чуть-чуть, – сонно бормотала она. – Последние аккорды…

– Надя, мне пора, – сказал он в ее ухо. – Труба зовет.

– Какая труба? – Она открыла глаза.

– Водопроводная.

Она привстала, натягивая одеяло.

– Ты кто? – спросила. – Водопроводчик?

– Нет, скорее ассенизатор. – Андрей стал одеваться. – А почему твой пес лает всю ночь? Может, голодный?

– Не голодный…

– Значит, хочет погулять. Выпустить на улицу?

– Ни в коем случае! Только на поводке и под присмотром.

– А что так строго?

– Склонен к бродяжничеству. Порода такая…

Андрей рассмеялся:

– Звучит как приговор! Склонен к бродяжничеству… А если это естественное стремление к воле? Природный инстинкт? Который мы, люди, подавляем?

– Наверное, он меня ревнует, – серьезно предположила Надежда.

– Строгий у тебя охранник.

– Где ты так научился танцевать?

– В школе… бальных танцев. А ты?

– Я тоже в школе… Мне почему-то обидно.

– Почему? – Он присел и взял ее руку.

– Было так здорово… А закончилось тривиально, в постели.

– У нас ничего не закончилось, – твердо и очень отчетливо проговорил он. – Все только начинается.

– Андрей… Все-таки запусти Графа, а то он опять охрипнет.

Тот открыл дверь – пес ворвался ветром, запрыгнул на кровать, облизал лицо Надежды, завертелся юлой. И принялся лаять на Андрея.

– Ты можешь остаться? Сегодня суббота…

– Не могу.

– Андрей, ты женат?

– Нет. И никогда не был.

– Куда же спешишь?

– На самолет, – нехотя сказал Андрей. – Вылет в пятнадцать сорок.

– Хочешь, я провожу?

Он подал халат.

– Если только до порога.

– Сегодня выходной…

– Мы летим бригадой… И у нас не принято…

– Бригада ассенизаторов?

– Да… Там разные специальности. – Он взял Надю на руки. – Я скоро вернусь. Будет возможность – позвоню.

Фокстерьер с лаем вертелся у ног.

– Он не ревнует, – проговорил Андрей, – он не хочет меня отпускать.

В передней он покружил Надю на руках.

– Раз-два-три, раз-два-три… Ты моя надежда…

Поцеловал, поставил ее на ноги, резко сдернул с вешалки куртку, распахнул дверь и вышел без оглядки.

Лестница была местом, предназначенным для того, чтобы перекурить, пошептаться, поделиться сокровенным и даже, уединившись в короткие мгновения, пока никто не пробегает снизу вверх или наоборот, поцеловаться.

Если есть с кем…

– Ой, у меня до сих пор все косточки болят, – жаловалась Надежда. – И кажется, мышцу потянула…

Марина курила и хитренько улыбалась.

– Видела вчера твой зонтик… В окошко. Ничего, солидный. Кажется, «мерседес»?

– Не рассмотрела… Хорошо, была суббота. Он ушел, а я до вечера проспала! Все болит, и до сих пор голова кружится.

– Еще бы! – со знанием дела и многозначительно кивнула подруга. – Надо полагать…

Обе засмеялись громко – пробегавший мимо мужчина оглянулся.

– Не от того, о чем ты подумала, – отмахнулась Надежда. – Мы всю ночь танцевали.

– В каком смысле?

– В прямом. В каком-то ночном клубе на Садовом. И даже получили приз! Вернее, заслужили, но не получили. Так, красиво ушли… Поехали сначала к нему, но там мне что-то не понравилось. Дом мрачный, старый, и двор… Почему-то страшно стало. Поехали ко мне…

– Кто он такой-то? – Марина достала еще одну сигарету. – Хоть не бандит?

– Вроде бы нет… Но какой-то закрытый, загадочный.

– Ох, подруга! – восхищенно протянула Марина. – Да ты, кажется, влюбилась?

– Не знаю. Чувствую только, все тело ноет, а душа трепещет.

– Очень знакомое чувство. А сегодня заедет за тобой? Интересно бы посмотреть…

– Он улетел, еще в субботу.

– Куда улетел?

– Не знаю.

– Что, просто так встал и улетел?

– Нет, сказал: «Скоро вернусь. Будет возможность – позвоню…»

– Да он же авантюрист, Надя!

– Это я авантюристка. Понимаешь, он какой-то… могучий. С ним так спокойно. Я ведь у него в машине уснула! Когда он первый раз меня подвозил. Представляешь, поймать поздно вечером тачку, сесть рядом с незнакомым мужчиной и уснуть? Знаешь, где можно проснуться?

– И где же ты проснулась?

– На набережной, недалеко от дома. Сидит, мирно смотрит на меня и улыбается.

– Не просился на чашечку кофе?

– Ни на чай, ни на кофе…

– А как же теперь Ваня Беспалый? – прищурилась Марина. – Вот вернется, посмотрит в твои сумасшедшие глаза и сразу все увидит.

– Пусть Ваня смотрит в глаза своей жене.

– Крутая ты девчонка…

– У него было время. Целых пять лет.

– Надь, не дури, – стала серьезной Марина. – А если этот твой танцор больше не вернется? Никогда? Если он проходимец?

– Проходимцы так не танцуют, – задумчиво проговорила Надежда. – Если б ты знала, Марин, какой он партнер! У меня никогда такого не было, даже в школе…

– Это ты что имеешь в виду?

И снова обе расхохотались – просто так, от молодости, счастья и удовольствия.

2 3 4

...

Стандарт

4.05

(19 оценок)