Запретная зона

Крушение

Экран был черным. Не осязаемо черным, как беззвездная ночь или, к примеру, неосвещенная комната. И даже не таким черным, как панели энергонакопителей, полностью поглощающих любой вид излучения. Чернота экрана вызывала неосязаемый страх. Будто за этой чернотой не было ничего – ни звезд, ни пространства, ни времени, ни мысли – абсолютно ничего. И хотя такое не укладывалось в голове, хотя Таной знал, что это обман зрения или даже не зрения, а внутренних чувств, что в действительности существуют и звезды, и пространство за стенами этого черного мрачного туннеля, чувство безысходности, своей ничтожности не проходило. То ли от этого чувства, то ли оттого, что внепространственный туннель, несмотря на заверения нейробиоников, все-таки воздействовал своими загадочными излучениями, голова Таноя раскалывалась от боли. Так было всегда, когда шли в подпространстве. И также одинаково у всех, кто дежурил на пульте, болела голова. Привыкнуть к этому было невозможно, как невозможно привыкнуть к радостям и печалям. Поэтому головная боль при внепространственных переходах воспринималась как неизбежность, которую оставалось только принять без попыток справиться с ней.

А белое пятнышко, яркое как близкая звезда, но в противоположность ей не обжигающее глаза, бесконечно далекий свет, обозначающий конец туннеля, до которого еще никому не удавалось добраться, живым во всяком случае, было еще далеко. И как корабль мчался к этому ярко блистающему во мраке пятнышку, так и Таной неосознанно, как мотылек на огонь, стремился всей душой на его далекий манящий свет. Казалось, не будь стенок корабля, державших Таноя в плену, он в своем неудержимом стремлении мгновенно достиг бы этого пятна и освободился от мрачной тяжести туннеля.

Но все было обманчиво – и безысходность, и жуткая граничность стенок туннеля, и мнимая досягаемость его конца. Чтобы справиться с этой обманчивостью, не позволить эмоциям взять верх над собой, Таной старался реже смотреть на экран монитора. Быстрый взгляд, чтобы убедиться, что пятно лежит по-прежнему на пересечении визира, и снова в сторону. Хотя экран звал к себе, манил, затягивал как омут. Не один пилот уже сошел с ума, поддавшись жгучему зову света. Конечно, можно было бы довериться автоматике и не рисковать понапрасну жизнью пилотов, но двойной контроль, контроль дополнительно пилота над автоматом, каким бы совершенным тот ни был, все равно необходим. К такому выводу звездные цивилизации пришли после неоднократных исчезновений кораблей в туннелях. Поэтому в пилоты шли самые крепкие парни. Слабонервным тут было не место.

Внезапно в голове вспыхнул, распустился малиновый бутон и тут же опал увядшими потухшими лепестками. Мысли Таноя мгновенно улетучились. Вглядываясь в экран и еще не успев осознать происходящего, он уже автоматически нажимал кнопки аварийного выхода из подпространства и торможения. Белое пятно на экране размывалось, сбивалось полосами помех, появлялось вновь в попытке стабилизироваться, но снова исчезало. По стенкам туннеля пробегали сполохи всех видимых и невидимых спектральных тонов, создавая на фоне черноты сатанинскую какофонию света. Таной, подключившись мысленно к Интелу, искусственному мозгу корабля, сжался, крепко вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Трещали от непомерных перегрузок переборки корабля, один за другим выходили из строя автоматы. Силовые поля, бушевавшие вокруг корабля, пытались скрутить его и выжать как мокрую тряпку. Где запаздывая, где опережая команды Интела, Таной вступил наравне с ним в борьбу за спасение корабля.

Потоки силовых полей постепенно слабели, уже не так сотрясая корабль в своих могучих лапах. Затухали и сполохи света. Убедившись, что Интел справляется сам, Таной отключился от него. Медленно снимая оцепенение, разминая превратившееся в металл тело, он вытер струившийся по лицу пот и посмотрел на экран.

Туннеля не было. Исчезла томящая темнота, исчез яркий свет в конце туннеля. Теперь по всему экрану, черному, но уже не такому жуткому, рассыпались блестки звезд. Холодные, застывшие в своей вечной красоте, они показались Таною до того родными и близкими, что по телу пробежала жаркая волна.

Распахнулся люк, и в отсек ворвались Эанна с Миуром.

– Что случилось? – по лицу Миура стекала из рассеченного лба струйка крови, пятная серебристый комбинезон. Но он не замечал этого.

– Не знаю, – Таной был озадачен. – Ощущение такое, будто на нашем пути возникла помеха.

– Но это невозможно! – воскликнула Эанна. – Не может в туннеле быть помех. Ведь в нем нет ни пространства, ни материи как таковой.

– В том-то и дело, – Таной поглядел на экран. – Такого еще не случалось. Не должно быть, но что-то же было. Что?

– Может, наш туннель пересекся с другим таким же туннелем. Может, на том корабле сейчас тоже бьются над этой загадкой, – Миур помолчал, тряхнул головой. – Нет, такого тоже быть не может. Там, где нет пространства, нет расстояний и, следовательно, нет и точек соприкосновения.

– Раз внешнее воздействие исключается, – сказала Эанна, – остается одно – неисправность самого корабля.

– Надо запросить Интел, – Миур, сосредоточившись, поднес руку ко лбу и тут же отдернул, изумленно разглядывая кровавые следы.

– Не стоит ему мешать, – остановил его Таной. – Интел и так работает сейчас на перегрузке – систему восстанавливает. Давайте и мы пока займемся собой. Опасность вроде миновала.

Планета-призрак

Миур полулежал в кресле, сконцентрировавшись на залечивании раны на лбу. Эанна помогала ему своим биополем. Кровь течь перестала, и на зарубцовывавшемся шраме уже появилась тоненькая бледная кожа. Серьезных повреждений больше ни у кого не было, если не считать нескольких синяков. Эанна немного прихрамывала, но ногой она решила заняться после того, как поможет Миуру.

По всему кораблю происходило движение. Сновали мусорщики, собирая осколки разбитых приборов, заращивались трещины в переборках, заменялись агрегаты и модули в вышедшей из строя аппаратуре. Самовосстанавливающаяся система корабля работала на полную мощь, и отвлекать Интела от управления ею не хотелось. Оставалось только ждать, изнывая от безделья, или же попытаться самому разобраться, где они очутились. Но это оказалось непосильной задачей. Расположение звезд и скоплений было абсолютно незнакомо. Хотя дальние галактики можно было узнать, – ведь они почти не меняются, несмотря на то, в какой точке ты находишься. Но исчезновение одних и появление на их фоне других звезд искажало знакомые очертания и сводило все попытки на нет. Единственное, что удалось установить Таною, – это то, что, судя по скоплению звезд в одной части плоскости и разрежению в противоположной, дисколет оказался где-то на краю галактики. На этом все закончилось. Без помощи Интела разобраться в этой неразберихе невозможно.