Цитаты из книги «Говорю от имени мёртвых»

Нет, кто-то другой, Михаил Григорьевич, мы их не знаем. Их никто не знает, а народа тут много собралось, которые за вас переживают. Говорят, что много наших солдат погибло уже после Победы. Великое чувство окончания войны настолько переполняло их, что они забывали об элементарной безопасности. Вот и мы, победив, казалось бы, супостатов, расслабились. – Алиса, ты меня слышишь? – не мешает дать сигнал друзьям. – За нас кто-то сильно взялся, – сообщил я, как только она подтвердила, что на связи. – Их никто не знает, меня предупредили души тех, с кем я контактировал. Вас никто не знает из наших врагов, но будь настороже! – Ты за меня переживаешь или за Пашу? – не удержалась от шпильки Алиса. – Ладно, задачу поняла, буду посматривать по сторонам и Пашку предупрежу, он ведь у нас спец по таким делам. Что-то ему передать? – Только то, что я сказал, если будет нужда, я с тобой свяжусь обязательно! И это, Алиса, будь осторожна! Где я ещё такую красивую ведьму найду? – И чему ты улыбаешься, Мишечка? – поинтересовалась Светлана язвительно. – Сидим тут, мёрзнем, а он мечтает и улыбается! Алиску вспомнил, небось? Ну, кто сказал, что женская интуиция – это миф для слабонервных мужей? Ведь абсолютно в точку, и не вспомнил, а разговаривал! Но не признаешься же в этом. – Меня предупредили, что на квартиру нам нельзя, там гости и пришли они не с тортиком. – Господи, неужто опять? – всхлипнула Светка. – Там ведь документы, вещи! Куда мы без них? А кто тебя предупредил? – неожиданно насторожилась она. – Души, те души, с которыми я общался до недавнего времени. Они вдруг озаботились моим здоровьем и процветанием, – попытался пошутить я. – В общем, это они заставили нас остановится здесь. Как именно, не знаю, я с этим пока ещё не сталкивался, но они это сделали. Поэтому мы всё ещё живы. В этот раз нас никто похищать не собирается, они пришли нас ликвидировать! Какой смысл лгать любимому человеку, если это вполне могут быть ваши последние минутки. Были киллеры там, теперь и по окрестностям могут прошвырнуться, озаботившись нашим длительным отсутствием. – Опять на квартиру? У нас ведь проплачено сразу на неделю вперёд! – очень кстати вспомнила Светка. – Ребятам нужно сообщить! – она потянулась за телефоном. – Не нужно, я уже предупредил. Но с квартирой проблема – ключи мы оставили на столике в прихожей, когда уходили. Мы ведь не собирались возвращаться, чёрт возьми! В последнее время я стал слишком часто поминать чёрта, но кто ещё может так усердно портить нам жизнь, кроме него? Не Бог же на нас прогневался и наслал свои кары!

их нет в нашей жизни, в их жизни никогда не было нас. Мы расстались у подъезда. Крепко обнялись с Пашей и Алисой. И Светка не ревновала меня к ней, хотя Алиса демонстративно слишком уж пылко прижималась ко мне всем телом. Мы жили будущим, надеясь, что завтра всё вокруг станет прежним, тихим, милым, простым. Они ушли в одну сторону, мы в другую. Ещё долго я слышал Алису, напевающую мысленно песенку про глупую Ассоль, так и не дождавшуюся своего капитана. Они давно скрылись из виду, но голос Алисы не ослабевал – и это понятно, ведь тогда я держал её за руку! * * * Опасность я почувствовал на подходе к дому. Как-то противно засосало под ложечкой, что-то не пускало меня, заставляло вернуться назад, пойти другой дорогой и в другую сторону. – Давай отдохнем, – предложил я Светлане, кивнув на скамейку. – Что-то я сегодня убегался, – покривив душой, солгал я. Нужно разобраться с чувствами, в последнее время они меня редко подводят, а сейчас не услышать их, значит, прогневать Бога. Что или кто не даёт мне идти домой? Какая опасность там ждёт? Неужто Лопухов успел отреагировать и киллер уже на позиции? Но я достаточно плотно слушаю его мысли, ему точно не до нас пока. Закрыв глаза, дышу ровно и глубоко, стараюсь подавить внутреннее беспокойство, мешающее думать и анализировать. Сперва факты, потом страхи! Расслабившись, я непроизвольно перешёл в состояние контакта с иным миром. Увиденное меня удивило – у барьера стояла возбужденная толпа душ, буквально требующих моего внимания. Многих я узнал сразу, это мои бывшие клиенты, но что им всем от меня нужно сейчас? Нельзя ли подождать до более удачного времени? Словно подслушав мои мысли, толпа взволновалась ещё больше. Пришлось прислушаться к гласу народа и выслушать хотя бы одного представителя, пока они тут скамейку не опрокинули. Скажем, вот Ерохин, раз уж стоит в первом ряду. – Андрей Иванович, что случилось? По какому поводу собрание? – По вашему поводу, Михаил Григорьевич, по вашему, – обрадовался Ерохин, схватив меня за руку. – Ждут вас на квартире, нельзя туда идти. Народ как раз беспокоится за вашу жизнь, поэтому совместными усилиями пытаемся до вас докричаться. – Понятно, Андрей Иванович! А кто ждёт, сколько их, чем вооружены? – Много, Михаил Григорьевич! Двое в квартире, оба с оружием. Один в подъезде, этажом выше, спустится, как только вы войдете в квартиру, чтобы отрезать путь к отступлению. И снайпер на крыше дома напротив подъезда – если получится, будет стрелять на поражение. – И кого же я так достал? Лопухов? – Нет, кто-то другой, Михаил Григорьевич

Эй, а с нами как? – подал голос Серый. – Развяжите нас и валите, мы за вами бегать не будем, зуб даю, – говорил он убедительно, но по его взгляду было видно, что он порвёт нас, как Тузик грелку, стоит получить такую возможность. Мы переглянулись. В такой светлый момент жизни никого не хочется убивать, но что прикажете делать с этими отморозками? Зачищать с подсадкой чужой души – позорная жизнь для этой души. Стереть память – где гарантии, что я умею это делать хорошо? Сунуть им алмазы в карманы и вызвать полицию? Ага, алмазы исчезнут, как роса при первых лучах солнца, а наши красавчики, пообещав полицейским ещё столько же, выйдут на свободу быстрее, чем мы успеем добраться до вокзала. Остается только убить! Но не хочу я это делать, чёрт бы их всех побрал! – Дяденька, не убивайте нас! – заскулил Ляма, весьма точно истолковавший мой тяжёлый взгляд и наше общее молчание. – Мы всё забудем, уедем в другой город, только не убивайте, дяденька, – скулил он в отчаянии. – А чего мы страдаем? – подал голос Курбатов. – Оставим их, как есть. Если судьба на их стороне, они развяжутся и выберутся. В противном случае тихо сдохнут сами. И мы тут совершенно не причём, правда, Серый? Вот, что прикажете делать с ними? Там, за дверью этой квартиры наша свобода, а тут тёмное прошлое, мешающее идти в светлое будущее. Но сможем ли мы счастливо жить в том будущем, зная, что своими руками отправили на тот свет беззащитных людей? Да, сейчас они именно беззащитные, потому что крепко связаны. И никаким образом не сумеют освободиться от пут, если им в этом не помочь. То есть по факту умрут здесь и это будет на нашей совести. Хотя есть вариант, озвученный Лямой: «Мы всё забудем!» Сами они точно не сумеют, нужно им помочь в этом благом деле. Была не была, попробую зачистить, убрать из их жизни всякое упоминание не только о нас, но и об алмазах. Во-первых, повязки на глаза. Во-вторых, собрать всё наше оборудование и подготовиться на выход. В-третьих, делим сокровища Меняйло приблизительно поровну, нет времени на точный счёт. Всё остальное, что спрятано в камерах хранения, пусть лежит дальше. А теперь пожалуйте на обрезание памяти. Ничего не было, ничего не помните, вы нас не знаете, нас никогда не было, всё забыто на два месяца назад! – Алиса, просканируй их, – попросил я, не надеясь на себя. – Что они помнят о нас и об алмазах? – Ничего, – подтвердила после небольшой заминки Алиса. – Они даже не понимают, где находятся сейчас и что с ними происходит. – Хорошо! Ты выходи к ребятам, а я им немного прыти поубавлю, чтобы не рванули за нами сразу, как развяжу. После ухода Алисы я отобрал у них столько энергии, что они едва могли ползать. Потом развязал, оставил дверь открытой и с чистой совестью ушёл прочь. И меня нисколько не заботило, что с ними будет дальше. Главное, что

Пашу сделать доставку «подарка» прямиком «юбиляру». По крайней мере, так была замотивирована для сотрудников агентства «Весёлый ёжик» весёлая процедура вручения подарка. Мы им даже текст приготовили, чтобы всё выглядело сверхдостоверно. Не забыв упомянуть пушкинские строчки про белочек, которые грызут золотые орешки, в которых ядра чистый изумруд. Посылка дошла до Лопухова в прямом и переносном смыслах. Радовался он, как ребёнок, получивший на день рождения долгожданный велосипед. Но ещё больше он был доволен тем, что теперь у него развязаны руки и можно открыть сезон охоты на нас с использованием тех же людей, которые помогли ему в устранении Меняйло. На всякий случай не мешает уточнить их координаты, но это уже по возможности, а пока в ход идет тяжёлая кавалерия. * * * Целый час мы методично просеивали интернет на предмет электронных адресов различного рода государственных органов, задачей которых является борьба с коррупцией. Не обошли вниманием и СМИ федерального уровня, выбрав из них не только любимчиков власти, но и явных оппозиционеров. Сформировали сотни мест хранения информации в интернете, чтобы процесс её «выкорчёвывания» отнял у противника слишком много времени. Ровно через час скрипты, разбросанные по сотням серверов, начали массированную рассылку документов, убивающих на корню репутацию Лопухова, превращающие его из успешного и преуспевающего чиновника в подследственного, вынужденного оправдываться перед всеми. Теперь ему совершенно точно будет не до нас. Хотя бы некоторое время, пока мы залижем раны, придём в себя и постараемся оказаться как можно дальше от этого города. Пусть Лопухов и его приспешники борются с ветряными мельницами, не отвлекаясь на поиски вариантов нашего физического устранения. Вопрос времени, но есть надежда, что мы успеем смыться, пока он подтянет киллеров. – Разбегаемся? – подвёл итог наших трудов Курбатов. – Пожалуй, да! – согласились мы со Светланой. – Мне будет вас не хватать, – призналась Алиса. – А что, Паша, возьмёшь меня в жёны? – Вот не поверишь, возьму, – улыбнулся вечно хмурый Курбатов. – Детям ты понравишься, родители тебя примут, а я к тебе уже как-то привык. – Привык? – обиделась Алиса. – И это всё? – Ну, а ты чего хотела? Для любви времени маловато было, присмотреться нужно, пожить бок о бок, а там видно будет. Не хочешь, не обижусь, но был бы рад, если согласишься стать моей женой. Если честно, мне одному как-то страшно домой возвращаться, – признался он.

в недобросовестного покупателя, скрывшего от продавца существенные условия сделки. К тому же завод продавался по слишком низкой цене, никак не соответствующей рыночной стоимости подобного промышленного объекта. И деньги в результате продажи поступали на странный счёт, при проверке которого выяснилось бы, что покупатель заплатил самому себе. Но самым неприятным обстоятельством для Лопухова был факт недобросовестной приватизации завода, когда-то входившего в госреестр предприятий, не подлежащих приватизации. Это и были те «мелочи», которые позволили нам с легким сердцем кинуть кость Лопухову. Пусть пока порадуется, почувствует себя хозяином положения, представит, что он сможет отыграться на нас позже, как только мы окажемся в открытом доступе. Пусть радуется, а пока нужно проверять, проверять и проверять всё, сказанное Лопуховым на десять раз. «Косточка» оказалась сахарной, Лопухов завёлся с полоборота, развив невиданную активность. В приказном порядке он отдавал распоряжения прокуратуре, ГУВД, редактору городской газеты, местному телевидению. Помощники тащили к нему на согласование пресс-релизы, тексты приказов и распоряжений, программу выступлений лично его перед жителями города в телепрограмме «Вечерние новости». А ещё говорят, что наши чиновники ленивы и неповоротливы – поучились бы у нашего мэра! Эту бы энергию да в мирное русло, да на пользу городу, а не своему карману, хотя в данном случае он помогает и городу тоже, спасая честь отдельных его жителей. Паша прошёлся по улице в районе отделений полиции и ГУВД – листовки с нашими ориентировками исчезли, как будто их корова языком слизала. Добрый знак, такое не подделаешь, для этого нужны конкретные приказы и вполне реальные исполнители, которым будет трудно объяснить перемену отношения, если всё это спектакль в нашу честь. В вечерних газетах вышли пространные статьи о работе наших смелых оперов, раскрывших банду, промышлявшую грабежами и разбоями. Как выяснилось из публикаций, в ходе одной из операций смертью героя погиб один из опытнейших сотрудников капитан Удальцов. Тоже хорошо, трудно такое отыграть обратно – если погиб в борьбе с бандитами, значит, мы тут совершенно не причём. Тем более, что тут же увеличенным шрифтом, выделено жирным «В результате выявления дополнительных обстоятельств дела с разыскиваемых ранее – и наши фамилии, правда, не в алфавитном порядке – … снимаются все обвинения». Выпуск «Вечерних новостей» показал Лопухова в цвете и красках, как заботливого хозяина города, свято помнящего, что жители города должны жить спокойно и не бояться ходить по вечерам. На этот раз базы данных ГУВД и прокуратуры с первого запроса отозвались свежеиспечёнными приказами о снятии с нас постановления о федеральном розыске и закрытии в отношении нас всякого производства в связи с отсутствием фактов и состава преступления. Приятно, чёрт возьми, почувствовать себя свободным человеком! Чтобы не светить наш способ хранения «секретных материалов», отправили

Не доверяя столь ответственное дело Ляме, вдвоём с Курбатовым надежно связал наших мучителей. Бугай был жив, но в глубокой отключке. Серый быстро приходил в себя. Ляма сидел тихо, как мышь. Сканирование мозгов Серого показало, что тот действовал по собственной инициативе. Наслушавшись рассказов Седого, обещавшего братве богатую жизнь, если удастся фокус с возвращением Клеща с того света, Серый уже тогда задумал прикончить всех лишних, не собираясь ни с кем делиться поживой. Счастливо избежав смерти на первой базе Седого, он ринулся искать его, но узнал, что всех, в том числе и самого Седого кто-то замочил весьма странным образом. Моментально сообразив, что так мог поступить только тот самый чудик, которого Седой подписал вытаскивать Клеща, он сколотил бригаду и начал поиски. Про эту квартиру они вспомнили в самую последнюю очередь, полагая, что только полный идиот сунется на хату Валета, о которой знают все. Осталось решить, что с ними делать. Суетиться в городе не стоит, мы всё ещё в федеральном розыске. Все дела нужно закончить здесь и сегодня. Поэтому снова придётся терпеть присутствие рядом бандитов. Одно радует – у меня монополия на общение с иным миром, поэтому у Лопухова нет возможности узнать, что именно было в ячейке Меняйло. Поэтому понятие «всё на всё» весьма условное. Что-то я как-то подустал бегать, как заяц по полю, спасаясь от невидимых охотников. Точнее, охотников-то я как раз знаю, но действуют они чужими руками, подло, используя своё положение и власть, принуждая нормальных людей творить тёмные дела. Как разорвать этот порочный круг, как заставить их заткнуться и спрятаться? Если я решу угрожать публикацией компромата или уничтожением договора на покупку завода, меня можно принудить к любому соглашению, атакуя близких мне людей. И даже не обязательно близких, ведь я нормальный человек, который под угрозой гибели других людей пожертвует собой и отдаст всё, что угодно. Чем я могу их прижать таким, от чего у них нет защиты, что для них страшнее смерти? Не знаю, но будем есть слона по кускам, иначе нам с ним не справиться никогда! * * * От предложения «всё на всё» мы отказались категорически. Начнём с того, что висит пудовой гирей на шее, лишая нас возможности перемещения – убрать из федерального розыска, превратить фейки в официальные новости, провести по каналам ГУВД и прокуратуры. Лопухову за всё это был обещан договор на покупку завода. Жирно? А сколько стоит ваша личная свобода? Договор всегда можно опротестовать, если выяснятся обстоятельства, порочащие контрагента, превращающие его

Ляма, будешь делать всё, что скажу, оставлю в живых. Кивни, если понял! И учти, повязка мне не мешает, я всё прекрасно вижу колдовским зрением, – обязательно нагнать жути, чем тупее человек, тем легче он реагирует на всякие мистификации. – И это я заставляю тебя сейчас стоять по стойке смирно. Снова кивни, – я разговаривал с Лямой спокойно, мягко, как с маленьким ребёнком, заставляя его чувствовать неимоверную дистанцию между нами. – Подойди ко мне, Ляма! Встань на колени и медленно, осторожно развязывай мне руки! Очень медленно, чтобы я постоянно видел, что ты делаешь, – в моём голосе появился металл гипнотизёра, я буквально вгонял его в транс, убивая в нём даже малое желание противиться чужой воле. – Малейшее неправильное движение и я сверну тебе шею, как Серому. Пришлось на время снять контроль с Лямы, надеясь, что он уже и так достаточно напуган, чтобы дёргаться понапрасну. Серый пришёл в себя, видать мало я его придушил, нужно добавить. Беда только в том, что сейчас он слаб и не сможет повторить тот же фокус. Но кто мешает блокировать саму возможность дышать? Серый задергался на полу, схватился за горло, захрипел и снова упал без сознания. – Не надо, дяденька, не надо, я всё сделаю, как скажете, – бормотал Ляма, судя по сильному запаху мочи, явно обделавшемуся от увиденного. – Только не убивайте меня, дяденька! – Развязывай, баклан! – рявкнул я. Освободив руки, я содрал опостылевшую повязку с глаз. – Пульс померяй у Серого, – приказал я Ляме, чтобы чем-то занять его, пока буду освобождать остальных. Ну и урод, скажу я вам! Почему люди, столь гнусной наружности обязательно идут в бандиты? Это закон природы или неизбежность нашего общества, принудительно фильтрующего людей по внешности, по одежке, по доходу? Стоит тебе одеться соответствующим образом и при любой внешности и счёте в банке тебя начнут принимать за своего в высшем обществе. – Тащи сюда нашатырь, – гонял я Ляму не хуже Серого. А тот и рад стараться, высунув язык, исполняет приказы, лишь бы выжить, не попасть под санкции колдуна, только что уложившего двух самых страшных для него властелинов мира. Мне кажется, что до конца жизни я буду вспоминать с содроганием запах аммиака, но зато он действует безоговорочно на людей, находящихся в прострации. Через пять минут мои друзья, прочихавшись и отругавшись всеми известными им ругательствами, вернулись в мир чувствующих и соображающих людей. Статус-кво, блин, плюс два полутрупа и один гопник, возомнивший себя крутым бандитом. Очень надеюсь, что Серый пока ещё жив, потому что мне нужно точно знать, связан он с Лопуховым или действовал по собственной инициативе.

вливались силы, просветлялось сознание, прибавлялось ума. Дали мальчику по башке и сразу соображалка отключилась. А попробовать? А проверить? А подумать, в конце концов? К примеру… Ляма отдернул кружку и вылил остаток воды мне на голову. – Ты, чо, баран, делаешь? – заорал Серый. – Прикинь, Серый, чёрт попутал, – перетрусил Ляма. – Пацанов вспомнил, они сейчас холодные в земле лежат, а я эту падлу с ложечки кормлю! На самом деле я достал из запасников зеленую занавесь, вспомнив, что при этом глаза мне, собственно говоря, и не нужны. Видел я каким-то другим странным образом – не людей, а лишь их энергетические слепки, в точности повторяющие тела, но колышущиеся при этом, как листва на ветру. Если я вижу их, значит, могу управлять ими, а это значит… эврика! В комнате трое бандитов. Один, судя по характерному положению пальцев, с пистолетом наготове за моей спиной – подстраховка, если вдруг начну себя вести странно. Прямо передо мной Ляма, чуть поодаль Серый. Ребята лежат вповалку, скорее всего живы, раз я вижу их здесь, а не за барьером. За стеной, в соседней квартире пара активно занимается любовью, в квартире над нами пусто, по лестнице кто-то поднимается медленно, с остановками – видать, лифт не работает. Где-то далеко внизу под нами по улице течет сплошной поток зеленых теней – жизнь бурлит, а в этой квартире собирается остановиться навечно, если так и будем сидеть, ничего не предпринимая. – Ляма, хватай вон ту бабу и сдирай с неё трусы, – приказал Серый. – Можешь жарить её, сколько хочешь, а я послушаю, что этот крутой перец скажет. – Я это, я быстренько, – мигом засуетился обрадованный Ляма. – Иди ко мне, сладкая! Ух ты, какая фифа! Ну, вы сами напросились, сволочи! Начинаем спектакль. Камень, ножницы, бумага… Оружие опаснее всего, он выстрелит сразу, как только что-то пойдёт не так. Ляма занят, это страшно, ужасно, но, как бы не звучало цинично, отодвигает степень его опасности на задний план. Поэтому следующим пойдет Серый, чтобы не свернул мне шею, увидев странное происшествие с бугаём за моей спиной. Блокируем бугая с пистолетом – с размаха рукояткой пистолета себе же в висок. Хрясь, шмяк – тело упало на пол. Будем надеяться, что жив, надоело оставлять за собой вереницу трупов. Серый по привычной схеме начинает сам себя душить. Суета, грохот посуды, шум упавшего тела – минус два. А вот ты, Ляма, мне нужен живой и здоровый, у тебя ещё масса интересной работы. Поправил на женщине одежду, встал! Стой прямо, руки по швам, подбородок выше, слушай внимательно.

погибли, этот или эти точно ушли. – Чо там с остальными пассажирами? Они мне все живыми нужны, просёк, Ляма? – Чо непонятного, Серый? Мы же аккуратно! Уже дрыгаются, сейчас гундеть начнут. Может, им пока кляпы затолкать в пасть? – Погодь с кляпами, они сейчас по приходу ни бе, ни ме сказать не смогут, я этот газ по себе знаю, – ответил Серый. – А вот этот мне срочно нужен, дай ему нашатыря нюхнуть, чтоб взбодрился. Так вот оно что! Пока мы там готовились к победе над Лопуховым, бандиты нас вычислили и усыпили газом. Интересно, а эти-то нас как нашли. – Серый, а ты говорил, что они крутые, – заржал Ляма. – А чо они на хату к Валету приперлись? Они нас вообще за кого держат, Серый? – Завязывай вопросами грузить, Ляма! – рявкнул Серый. – Спасибо скажи, что на эту поляну упали, а то бы искали по всему городу с собаками. Противный запах аммиака ударил в нос, я закашлялся, замотал головой, пытаясь отогнать его от себя. – Всё, Серый, клиент готов! Меня посадили, но повязку с глаз снимать не стали. – Значит так, Мишаня, – явно стараясь произвести впечатление, грозно начал Серый, – ты нам сдаёшь камушки, которыми собрался банчить, а мы тебя отпускаем вполне живым. Надумаешь упираться, есть твои подельники. Расклад понял? – Чего тут не понять, – прохрипел я. – Дайте воды, в глотке пересохло, в башке трещит. – Сперва ты нам что-то даёшь, потом сам что-то получаешь, – ухмыльнулся Серый, явно насмотревшийся боевиков. – Ага, только сперва вы даёте воды, а потом я буду с вами разговаривать. И запомни, Серый, нет меня – нет твоих камушков! Расклад понял? – Ах, ты, сука, – взвился Ляма, готовый, видимо, ударить меня за такую наглость. – Отвянь, баклан, не твой базар, – остановил его Серый. – Принеси воды и дай ему. Он мне живой нужен. Пока нужен. Глаза завязаны, нет визуального контакта, нельзя ударить по гадам во всю мощь привычным оружием. Ну, что за невезуха? Нас явно никто не собирается отпускать. Во-первых, мы свидетели, а во-вторых, нужно поквитаться за пацанов – это святое. И действительно, весьма глупо с нашей стороны было упасть на квартиру Валета, которого вся блатная шелупонь знает. Думали по верхам, а ударили в нас по низам. В губы ткнулась кружка с водой, её грубо наклонили так, что вода полилась по подбородку, закапала на брюки. Я жадно начал глотать – никогда раньше не чувствовал, что вода может быть такой вкусной. С каждым глотком в меня вливались силы, просветлялось сознание, прибавлялось ума.

интересуют твои проблемы, мне своих хватает! А ты, Егоров, из себя борца с режимом не строй, напомнить, как на охоте мужика случайного за медведя принял? Материал из общего доступа убрать! Всё! – Людочка, чаю мне принеси! Кто звонил? Редактор? А чего не соединила? Ах, да, разговаривал! Ну, соедини с ним, вдруг, что-то важное. – Слушаю, Валерий Валерьевич! Чем обязан? Опять интервью взять хотите? Нет? Анонимка пришла? О чем? О заводе? Да, что вы говорите? А можно полюбопытствовать, что именно пишут? Уже отправили? Какой вы молодец, Валерий Валерьевич! Не зря я вас рекомендовал на эту должность, не зря! Ну, вы это, в пределах общей суеты, обсудите темку – мол, бандиты всякие наезжают на завод, но всё в порядке, мы народное добро никому не отдадим, самим нужно, ха-ха-ха! И вам не кашлять, Валерий Валерьевич! Держите меня в курсе! – Опять?! А, нет, это мобильный. Привет, Вовчик, чо за кипиш? Где? Кто? А выяснить? Никак? Ну, дык напиши, что хочешь купить! Ты, баран, должен был это уже сделать, а не с вопросами ко мне обращаться. Притащи мне его живым, я хочу знать, кто моими камушками банчить решил! Всё, кончай базарить, не грузи меня проблемами, как баржу утюгами! Мысли Лопухова забегали, как куры в курятнике при появлении лисы. Самое время напомнить о нашем существовании и переходе к фазе переговоров. – Что, Людочка?! Кто на этот раз?! Никто? Почту посмотреть? Понял! Поток отборного мата явно указал на то, что наше послание дошло до адресата. Нам угрожали всяческого рода сексуальными извращениями, отрыванием конечностей, лишением жизни и тому подобными нелицеприятными последствиями влезания не в своё дело. Наконец бурный поток иссяк, в голове Лопухова возникла зияющая брешь – он совершенно точно не знал, что предпринять. В таких случаях лучше не загонять крысу, а точнее кабана в угол, лучше предложить варианты на выбор, это направляет мысли оппонента в правильное русло, конструктивное. Ответ на следующее письмо мы получили практически сразу: «Обмен всё на всё!» Теперь мяч застрял на нашей стороне, не мешает обдумать, что под этим подразумевает мэр, не отмеченный в честных сделках. Как нам получить твёрдые гарантии, что о нас все забыли? Забыли… о нас… все… почему так хочется спать? Спать… * * * Меня разбудили ударами по щекам. Пытаюсь открыть глаза – не получается, мешает чёрная повязка. Голова болит, как с глубокого похмелья. Руки связаны за спиной. Чёрт возьми, что со мной? Что с нами? – Серый, гля, этот очухался, – набатом прогремел чей-то голос над ухом. – Морщится, чмо! А как наших пацанов мочить, не морщился, гнида? Судя по характерному разговору – бандиты. Не удивлюсь, если мы опять пересеклись с Седым или его подельниками, тем более, что кличка Серый мне знакома. Да и он меня точно знает. Получается, что в том доме не все