Глава 4
Поиски оружия

Июль 2007 года,

Рим – Париж

Клод Сейрак не спал третьи сутки. Накануне он прилетел из Пакистана в Арабские Эмираты, откуда самолет итальянской компании доставил его в Рим.

В Вечном городе Клод арендовал неприметный, или, как любят выражаться не любимые им за жадность соотечественники-французы, «банализированный», автомобиль и добрался до Ниццы.

Затем он резко свернул на север и, проскочив миниатюрный Грасс с его сорока парфюмерными фабричками, добрался по «дороге Наполеона» до Гренобля. Здесь он должен был остановиться в заранее подобранной гостинице и отдохнуть.

Однако у Клода закрались подозрения, что его «ведут». Уверенности не было, но риск в его деле был недопустим, и Сейрак решил еще раз надежно провериться.

Он снял номер в одной из гостиниц в центре города, а ночью вышел «промочить горло» в знакомое бистро, где выпил кружку «панаше» – пива, разбавленного лимонадом.

У стойки толпились запоздалые посетители. Два опухших субъекта о чем-то громко спорили за угловым столиком. Проститутки после завершения напряженного трудового вечера заказывали кофе с кальвадосом или перно и не обращали на «самцов» никакого внимания.

Клод удовлетворенно хмыкнул. Он не без оснований считал жриц любви самыми опасными свидетелями – часами прогуливаются по улицам, знают всех жителей квартала, наблюдательны, великолепные психологи и к тому же «стучат» местным «фликам». Того и гляди, сам окажешься на крючке.

Сейрак незаметно вышел в коридор, в котором располагались туалеты и телефонная кабина. Оттуда он пробрался в переулок и вновь огляделся. Никого.

Клод смачно сплюнул и резво зашагал по направлению к выезду из города. Автостопом доехал до Лиона, где пересел на поезд, и вскоре был в Париже.

Здесь проблем с транспортом не было. На многих улицах можно было воспользоваться велосипедом – их мэрия бесплатно оставляла на улицах для нужд горожан, лишь бы суетливые парижане меньше ездили на автомобилях и не создавали пробок.

В метро Сейрак решил не заходить. Если на него объявлена охота, фото может быть у «фликов», дежурящих при входе на станции, в переходах и на пересадках.

«Камер везде понатыкали! Лучше бы шпану из пригородов ловили!» – подумал Клод без всякой надежды, что к его пожеланиям прислушаются министр внутренних дел и директор французской контрразведки.

Это ничуть не огорчило Сейрака. Он привык к безвестности.

Наконец-то Клод устроился в нужной гостинице. Две звезды, условия более чем скромные, постояльцы – небогатые туристы, студенты, автостоперы.

По внешним данным Клод вполне вписывался в эту категорию. Высокий, рыжеватый парень, на вид намного моложе своих тридцати лет, с простодушным и даже наивным интересом во взгляде. На спине – маленький черный рюкзачок, в который уложены зубная щетка, две пары носков и дорогое нижнее белье – единственная слабость, которая выбивалась из набора вещей, естественных для бедного странствующего интеллигента.

Ничего не поделаешь. Нужно уступать себе хотя бы в мелочах, иначе «котелок перегреется и взорвется».

Во внутреннем кармане куртки Клод поместил небольшой пакетик с драгоценными камнями, изъятый им из тайника, спрятанного в окрестностях Ниццы. Пакетик был замаскирован под белый камень, изготовленный из алебастра. Разламывая это «изделие», Клод перемазался в белой известке и долго оттирал ее пальцами, смоченными слюной.

На расплате драгоценными камнями настоял «продавец». Клод мысленно улыбнулся, лишний раз подивившись парадоксам жизни. Он знал, что бриллианты попали на обочину горной дороги прямо из Амстердама, где на тесных столиках в ювелирных мастерских их обрабатывали евреи-огранщики.

«Продавец» был махровым антисемитом, причастным к взрывам еврейского ресторана «Гольденберг» в парижском районе Маре и столовой для студентов-иудеев у Люксембургского сада, совсем рядом с Латинским кварталом. Однако это не мешало ему лелеять самые нежные чувства к «еврейским камням».

Достать камни из тайника – самая легкая часть операции. Предстояло еще обменять их на «игрушку».

Мало кому могло бы прийти в голову, что выбравший скромную гостиницу Клод, похожий на учителя лицея и «левого католика», убежденного в праведности толстовской теории непротивления злу насилием, относится к элитной команде боевиков террористической организации «Аль-Кайеда».

Таких, как он, европейцев называют «эмирами с голубыми глазами». Они получают боевую подготовку в лагерях «Аль-Кайеды» в провинциях Пакистана у афганской границы, принимают ислам и готовы пожертвовать собой ради того, чтобы взорвать прогнивший западный мир.

Сейрак пользовался особым доверием. Он не на словах знал, что такое война: в течение двух лет выполнял спецзадания в подразделениях французских «пара коло» – «колониальных парашютистов». Был ранен, награжден, потом уволен из армии за пьяную драку, в которой изувечил одного из сослуживцев. Дело замяли, но «осадок остался».

Клод давно бросил пить и дебоширить. Он находил наслаждение и смысл жизни в своей тайной войне против «цивилизации циников, вырожденцев и склеротиков», к которой относил практически все европейские страны.

Один из главных руководителей «Аль-Кайеды» лично знал его и всецело доверял. Бывшего «колониального парашютиста» берегли, не использовали в террористических акциях и поручали самые ответственные задания. Клод оправдывал доверие и пока не допустил ни одного прокола.

Он знал, что от успеха начавшейся операции зависит многое. Ему предстояло получить образец компактного и мощного авиационного двигателя для беспилотных летательных аппаратов типа «трутень». В дальнейшем предполагалось по винтику изучить двигатель и при участии опытных инженеров наладить производство партии, достаточной для крупной боевой операции.

«Трутни», конечно, не ядерная бомба, но они могут доставить химическое и биологическое оружие на расстояние в сотни километров.

«Оружие для бедных» – дешево, но сердито.

Сейрак не знал, как «Аль-Кайеда» намерена использовать эти ракеты, но был уверен, что готовящаяся акция затмит уничтожение башен-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года.

Габариты «игрушки» позволяли вывезти ее за пределы Франции в сумке или ящике средних размеров. В сущности, так и планировалось сделать. Главное – избежать неожиданностей и случайно не попасть в поле зрения местной полиции и контрразведки. Конечно, если действует «крот», любые меры предосторожности бесполезны, но живым Клод в любом случае сдаваться был не намерен.

В теле разливался жар – признак сильного переутомления. Нужно отдохнуть, хотя бы несколько часов. Клод не стал принимать душ, опасаясь, что расслабится, утратит контроль и как в пропасть сорвется в сон, который вырубит его сознание и волю.

Он осторожно, не раздеваясь, прилег на кровать, завел будильник, положил рядом мобильный телефон. Движения все больше напоминали заторможенную демонстрацию черно-белого немого фильма.

Сознание ускользало.

Клекот будильника прозвучал пронзительно и противно. Клод продрал глаза и посмотрел на мобильник. Никто не звонил. Впрочем, еще рано. Он с трудом поднялся и, словно лунатик, стал пробираться к душевой кабине, руками нащупывая стены.

«Я что-то забыл. Очень важное!» Замычав от бешенства, Клод вернулся к кровати и сел на край.

«Что-то случилось. Но что?»

Вспомнил! Пакета с камнями не было! Нигде! А ведь он был уложен в карман куртки, которую Клод для надежности положил под голову.

Пусто!

Клод застонал, как смертельно раненный зверь. Ничего хуже не могло случиться. Он слишком долго проверялся, нет ли слежки, и «перегорел». Как изношенная электрическая проводка. Нужно было поспать в дороге хотя бы полчаса, но разве мог он себе это позволить?

«Нужно искать!»

От возбуждения тряслись руки. Когда после увольнения из армии он сильно пил, его так же лихорадило с похмелья. Но он уже забыл запах крепкого спиртного. Возможно, зря. Иногда полезно снять напряжение.

Лоб покрылся испариной. «Где камни? Украли?» Он ничего не слышал. Слишком крепко спал. Это был даже не сон. Скорее похоже на потерю сознания.

«Может, отравили? Где? Когда?»

Клод попытался рассуждать, собирая осколки сознания, как рассыпавшуюся мозаику.

«Не спеши. Подожди. Сейчас все встанет на свои места. Главное – не паниковать». Ноги сами ходили по комнате кругами, бросали тело от одной стены к другой. В голове гудело – от усталости и чудовищного стресса.

«Или все же отравили?»

Клод сам не понял, почему он вдруг наклонился вперед и стал судорожно ощупывать ногу ниже колена. Вокруг ноги была обернута матерчатая сумочка с камнями.

Ах да! Вспомнил! В качестве дополнительной меры предосторожности он достал пакет с камнями из куртки, поместил его в сумку и закрепил ее на ноге, а затем надел свои просторные полотняные брюки. Провал в сознании.

Дисплей мобильника ожил и засветился зеленым сиянием. Условное SMS сообщало, что курьер прибыл и ждет на лестнице.

Клод подошел к двери и осторожно открыл ее.

Июль 2007 года,

Пакистан, Исламабад

Кличка Ковбой ему не нравилась. За редким исключением он вообще не ценил мнение окружающих, хотя порой был вынужден считаться с ним. Но чем больше приходилось учитывать настроения других людей, тем сильнее хотелось позлить всяких «недоумков». Особенно тех, кто гордится своим благочестием и пытается поучать его.

Вот и вчера он неожиданно прервал надоевшую ему встречу с политиками и, зевнув, заметил:

– Прошу извинить, но мне некогда. Пора к моим сукам.

«Ха-ха! Надо было видеть эти рожи!»

Он вдоволь насладился их «ступором», а потом все же пояснил:

– Нужно покормить моих болонок.

И по-военному четко направился к двери. Сзади доносился возмущенный шепот. Сейчас ему особенно легко было представить этого – в длинной несвежей рубахе, с бритой верхней губой, торчащей вперед бородой и свисающим животом.

Он наверняка пояснял своим соседям, что президент и верховный главнокомандующий вооруженными силами Пакистана Первез Мушарраф по кличке Ковбой держит дома болонок – «мерзкое отродье», – которых ислам считает нечистыми.

Интересно, где он это вычитал? Опять врет. Какое дело исламу до маленьких пушистых болонок? Неужели они действительно поверили, что он спешит покормить собачек?

На самом деле жизнь скучнее и прозаичнее. Каждый день ему нужно выезжать из Равалпинди, где находится его дом, в Исламабад и возвращаться обратно, меняя машины и время отъезда.

Три покушения – это много. Не очень приятно чувствовать себя мишенью, дичью на охоте, «бегущим оленем» под огнем тренирующегося на полигоне спецназа. Так и хотят превратить его тело в разорванные клочья кровавого мяса. Впрочем, он давно научился не испытывать страха – с того момента, как надел военную форму.