Мозгун вышел из кафе, добрёл до остановки и вошёл в первый же попавшийся автобус. Осмотрелся, пытаясь определить, каким образом производится нынче оплата проезда, и скоро заметил приближающуюся к нему женщину с сумкой на груди. Ясно, кондуктор. Сколько же стоит билет? Наверное, не больше десяти рублей. Он оказался прав. С десятки кондукторша сдала ещё целых шесть рублей.

Как всё дёшево! Билет – всего четыре рубля. А обед обошёлся практически даром – ему с сотни ещё даже какие-то копейки сдали. С сотни рублей, а не сотни баксов. Если питаться в таких кафешках и ездить на общественном транспорте, то, выходит, и денег больших не надо.

В эту минуту автобус обогнал, дико ревя мотором, красный «жигулёнок». Ревёт ведь, а едет. Едет и везёт кого-то. Мозгун вышел на ближайшей остановке, огляделся и, заметив стоявшую у обочины серенькую «шестёрку» с массивной фигурой на переднем левом кресле, приблизился к автомобилю и стал его осматривать.

– Чего тебе? – недружелюбно поинтересовался водитель «шестёрки», мрачный толсторожий тип.

– Свободен?

– Садись. Куда едем?

– Давай всё прямо и прямо, – устроившись рядом с водителем, махнул рукой Мозгун. Помолчав с минуту, спросил: – За сколько машину продашь?

– А я не продаю её.

– А если бы продавал?

Водила, покосившись, окинул Мозгуна придирчивым взглядом и обронил, словно сплюнул:

– Тыща.

– Беру, – сказал Мозгун.

– Ладно, дам телефон, звякнешь через месяц.

– Полторы, но сегодня, – начал торг Мозгун.

«Шестёрка», резко притормозив, с неожиданной резвостью скакнула влево, а потом круто развернулась и помчалась в обратном направлении.

«Может, я выздоровел?» – подумал Мозгун спустя час с небольшим, поглаживая рулевое колесо свежеприобретённого автомобиля. То, что он так легко принял решение о покупке стареньких «Жигулей», вселяло надежду. Мозгун стал размышлять на тему смерти Комара и привходящих обстоятельств, однако тотчас же жизненная энергия стремительным потоком устремилась вон из его организма. Мозгун встряхнул головой, осмотрелся и увидел, что он в другой жизни. И он – другой, не такой сильный и решительный, как раньше, однако и не тот инвалид, каким, по сути, был всего несколько часов тому назад.

Когда не хочется жрать то, что могут отрезать

Чис утратил дар речи. Он смотрел на изготовленный из простыней канат, сжимал руками край подоконника и хрипел.

– Он сбежал, – сказал Колобок.

Чис резко развернулся и с размаху заехал Колобку в морду.

– Его похитили, тварь! – Чис схватил упавшего Колобка за уши – волос у Колобка не было – и несколько раз ударил головой о паркетный пол лоджии. – Босса украли, паскуда! Ну, чего встали?! Вниз! Осмотреть всё, опросить всех! Осмотреть внизу! И в доме напротив! Поквартирный обход!

Восемь человек ломанулись на выход, устроив давку в дверях. Остались только Чис и Колобок. Колобок, хрюкая, вытирал платочком кровь с разбитого черепа и облизывал окровавленные губы.

– В чём дело, Колобок? Ты захворал? Работать!

– Чис, надо всё обмыслить. А ты башкой о паркет! – жалобным голосом проговорил Колобок. – Надо всё обсосать и прокачать, а не бить друг друга головой о дерево. Я… как это увидел… Просто в башке, как это увидел, переклинило. А ты меня за уши и…

– Ну извини! Я же извинился! Но ты, гад, такое выдал! Я тебя щас в пол вотру, как мастику!

Чис, нависая над сидящим на паркете Колобком, переминался с ноги на ногу, словно решал, каким образом сподручнее осуществить только что продекларированное.

– А как попали сюда? Как попали, если четвёртый этаж? Чтобы привязать к перилам, надо…

– Колобок, ты меня окончательно выбесил, – вдруг изменившимся тоном сказал Чис, отошёл от Колобка и плюхнулся на кожаный диванчик. – Босс, если бы захотел выйти… Он ушёл бы через дверь. Он вышел бы обычным порядком: дверь, лифт, дверь. Лифт, заметь, а не простыня!

– Да, на лифте, конечно. Но у меня в черепушке сплошной гул. Твоими молитвами, Чис. А вот Испанец никогда не рукоприкладствует. А Пушкин и с подчинёнными стихами разговаривает.

– Тпррр! А вот на этой темке остановимся и приглядимся, – распорядился Чис и сверхвнимательнейше уставился на Колобка. – Так, давай про Испанца и Пушкина…

– Чего? – обеспокоился Колобок.

– Ты продался? Это ты шефа продал, гниль? Но ты же умрёшь! И не как все нормальные люди. Ты не пулю заглотишь, а будешь ме-е-едленно умирать на дыбе. За такие вещи в цивилизованных странах за мошонку подвешивают, на кол усаживают или ногами – в мешок с голодными крысами. Что ты выберешь, кандидат в покойнички?

– Ты чего, Чис?! – перепугался Колобок, прекрасно осведомлённый о суровом нраве этого худого до безобразия длиннолицего мужика, некогда изгнанного из егерей. – Ты же давно меня знаешь! Я же верой и правдой!..

– Ты сам рассказывал, как привязывал простыню. На кого работаешь, крот круглоголовый? Я щас поговорю с тобой стихами! Куплетами и дуплетами!

Испуганный Колобок ёрзал на пухлых ягодицах и не знал, оставаться ему в сидячем положении или подняться на ноги, рискуя вновь оказаться поверженным на пол.

– Чис, я… Чис, я скорблю вместе со всеми! Чис, я только предположил, что…

Лепет Колобка окончательно утвердил Чиса в том, что тот причастен к исчезновению Мозгуна.

– Сейчас ты, гнилушка пухлая, всё расскажешь, – проговорил он стальным голосом, затем левой рукой поддёрнул штанину и выхватил нож, закреплённый на голени правой ноги. И, вскочив, метнулся к Колобку. – Сначала я положу перед тобой твои уши, потом нос, потом яйца! Всё это – на подносе, в кровавом соусе! Ты будешь это глотать и давиться словами, торопясь поведать всё без утайки!

Вдохновлённый нарисованной им картиной, Чис выбежал с лоджии, чтобы возвратиться через минуту с наручниками, ибо понимал, что Колобок будет энергично биться и вырываться в процессе приготовления кровавого блюда.

Чис убежал, а Колобок заметался в поисках выхода. И нашёл его. Он перебрался через подоконник и принялся торопливо спускаться по кустарно изготовленному канату вниз. Он ни о чём не думал, он спасал свою жизнь, потому как без всего того, чего он должен лишиться по возвращении Чиса, это уже не жизнь.

Колобок был на полпути к земле, когда Чис его обнаружил.

– Назад! – заорал Чис и полоснул ножом по канату, затем второй раз. Он действовал не вполне логично.

Колобок полетел вниз. Возвратиться назад он не мог. Во-первых, потому что не хотел. Во-вторых, по той причине, что путь назад ему был отрезан, в прямом смысле этого слова отрезан. Причины, вследствие которых Колобок не в состоянии был вернуться, можно поменять местами, однако это ничто не изменит. Секунда – и он упадёт на асфальт. Вот уже и упал. И взвыл, больно ударившись затылком о земную твердь.

– Держите его! – проорал Чис вышедшим из подъезда подчинённым и поспешил к выходу из квартиры.

– Кого держать? Кого? Что случилось?

Никто ничего не понимал. Подбежали к Колобку, надеясь, что он внесёт ясность.

– Ты чего? Кого он держать велел? Чис проорал чего-то! – посыпались вопросы.

– Его. Вон того парня. В синей бейсболке, – нашёлся Колобок и указал на одного из зевак, внимание которых привлекли происходящие события.

Спустя минуту Чис, радостно поигрывая ножом, протиснулся сквозь плотный кружок разгорячённых только что состоявшимся задержанием бандитов и нагнулся к вывалянному в пыли человеку.

– Не понял, – проговорил он ошеломлённо.

– Вот… – сказали в ответ. – Помяли, правда.

Хотя лицо поверженного в прах и было окровавлено, однако он разительно отличался от круглоголового и коренастого Колобка.

– Где Колобок? А это что такое? – Чис указал на парня, который, всхлипывая, размазывал по лицу кровь и сопли. – Кто это?

– Да мы не знаем… Велели ж… – отвечали ему.

– Кто велел? – недоумевал Чис.

– Ты же кричал.

– Я Колобка приказал задержать, упыри! Где Колобок?

А Колобок был далеко. Он ехал в синей «Ладе» девяносто третьей модели и посекундно оглядывался. Кажется, он спасся. Но что же дальше? Его будут искать. Все его адреса известны коллегам. Куда ж податься? Может, вернуться? Ведь нет же за ним вины! Но пока разберутся, останешься без ушей, а то и без чего другого, не менее необходимого в повседневной жизни крутого братка.

Цель простенькая – выжить

– Чис, чего ты нам впендюрить тут пытаешься? Ты за кого нас держишь? – зло проговорил Испанец и повернулся к Пушкину, ища поддержки.

– О, времена куртуазные наши! – с пафосом воздел кверху руки Пушкин. – Я знаю, чем накормить народ. Но это он жрать не будет. Рекламная служба русского радио.

– Да, мы это жрать не будем, – подтвердил Испанец угрожающе. – Придумать больше ничего не смог? Балкон, простыни… Совсем наглость потерял?

– Да человек десять моих ребят – живые свидетели! У любого спросите – подтвердят. В машине трое. Позвать? – кипятился Чис.

– Они подтвердят, не шомневаемша, – сказал двухметровый громила Юра Шипунов по кличке Шепель. – Пока живые.

– Угрожаешь? – мгновенно начал заводиться Чис.

– А ты как думал? Комар в жаконе, между прочим. Ответить придётша.

– Насчёт Комара вам сказали!

– Такая же туфта, как и Мозгун, убегающий из собственного дома по простыням, – заявил Испанец.

– Я сказал – Мозгуна похитили. И повторяю – Комара не трогали, босса похитили. Кто – я узнаю, – отрубил Чис, затем встал и ушёл.

– Моя ладонь превратилась в кулак, – пропел Пушкин и с улыбкой потряс небольшим костлявым кулачком.

– Лечить надо вшю компанию, – заключил Шепель, опуская на столешницу огромный кулачище и зло глядя вслед Чису. – Шобираем толковище и решаем.

– Зачем? Кто такой Чис, чтобы толковище собирать? – развёл руками Испанец. – Да я дам команду, и их сейчас, через минуту, положат. Или повяжут.

– Шегодня не надо. Но и тянуть не будем. Надо вшё по уму обштавить. Офишиант!

Чис в это время, кося взглядом по сторонам, приближался к своему джипу. Если ему дадут уехать, то потом он уже не дастся. И никаких стрелок и тёрок. Глушить всех. Да ещё бы так, чтобы они друг друга подозревали. В общем, стравить бы всех этих шакалов титулованных. Он, Чис, не Мозгун, который всё по понятиям и с разрешения. Без правил! Цель оправдывает средства! А цель – выжить. Не пустячная, надо заметить, цель.

Запрыгнув в машину, Чис объявил:

– Переходим на нелегальное положение. Дома никому не ночевать. Майкл, покрутись, чтобы не было хвоста. А ты, Плясун, свяжись с агентством. И пускай подберут коттедж за городом с расчётом на повышенную сейсмическую опасность.

– А что, всё так плохо? – спросил Лом.

– Хуже некуда. Комара на нас навесили – раз, в то, что босса похитили, не верят – два. Спасибо, дали уйти. Уверены, что достанут. Самоуверенность их и погубит. Нужно действовать жёстко, кость в кость. Но лучше было бы натравить их друг на друга. И тут надо действовать тонко.

– Где тонко, там и рвётся, – заметил Майкл, бросая мрачные взгляды по сторонам и в зеркала.

– Порвётся – сгниём, – дёрнул плечом Чис.

– А босса как искать будем? – поинтересовался Плясун. – Кстати, в разговоре ничего не высветилось по боссу?

– Ничего. Они же артисты. Что Пушкин, что остальные. Даже упырь Шепель.

– А хозяйство? Растащат ведь, – вздохнул Лом.

– Вот и надо шустрить. Чтобы не успели.

Старая знакомая, старомодные отношения

В последние годы Мозгун очень редко садился за руль. А Москва изменилась, и изменилась очень сильно. Построены новые развязки, вовсю строится третье кольцо, многие улицы стали иными: где-то ввели одностороннее движение, где-то сделали разделительные полосы и понаставили знаков. Особенно неудобным стал центр города, который так закружил Мозгуна, что после часа езды он вдруг обнаружил себя едущим по Беговой улице. Возле ипподрома Мозгун припарковался, купил входной билет за какие-то копейки и вошёл в здание ипподрома. Боже! Что здесь стало! Такого запустения и в Питере ещё поискать.

А люди! Девяносто процентов – натуральные бомжи. А ставки! Минимальная – десять копеек, всего десять копеек. Мозгун постоял у касс и понял, что и максимальные ненамного выше. Баба цыганского типа в грязно-белом халате продавала водку в разлив и хот-доги с тёмно-коричневыми сосисками. В кафе на веранде еда была не лучше, а водка оказалась натуральной отравой на керосине.

Мозгун был убит. Убит настолько, что не был уверен, достанет ли у него сил подняться и покинуть ипподром.

– Вам плохо? – услышал он и с усилием повернул голову на звук женского голоса.

– Да, немного. Пройдёт.

Женщина присела рядом. Яркая помада, кудряшки крашеных светлых волос, шарфик повязан кокетливым бантиком. Мозгун окинул женщину взглядом, и сердце его сжалось от вида убогости её наряда. Всё словно из сэконд-хэнда или с помойки: и розовая ветровка, и сорочка с рюшечками, и клетчатые брючки. И туфли белого цвета. Точнее, рождены они были белыми – теперь же стали серыми вследствие множества избороздивших туфли трещин и трещинок.

Мозгуну захотелось вынуть из карманов все деньги и отдать этой несчастной. Однако женщина не выглядела несчастной. Напротив, она была весела и жизнерадостна. И она, приглядевшись, Мозгун это понял, не была старой – тридцать пять от силы.

– Ну как я выгляжу прекрасно? – усмехнулась модница, но не иронично, а весело. – Вы не совсем плохи, если ещё и женщин способны замечать. Будем знакомы, Натка.

– Натка? Тогда я Костик.

Как он сразу не узнал Натку? Звезду того ресторана, с которого и началась его вторая жизнь. Впрочем, она преизрядно полиняла за эти годы. А когда-то он провёл в её обществе почти сутки, где было много цветов, шампанского, прогулки под луной, поцелуи и ласки, но не было секса. А потом её увёл у него кто-то из дружков. Такое случалось не однажды.

– Хотите сказать, что мы знакомы? – спросила Натка.

– Да, немного.

– Но любовниками мы ведь не были?

– Нет.

– Ну что ж, у вас есть шанс. Я свободна.

– Я могу пожить у вас? Я бездомный, – сказал Мозгун.

– Без проблем. Но комфорт и хорошую еду обещать не могу.

– Идёмте! – Мозгун поднялся.

– Но ещё три заезда. Вы разве не поставили?

– Нет. А вы сколько рассчитывали выиграть?

– Рублей сто. Если Белка придёт первой, а Сириус…

– Считайте, что выиграли тысячу. Идёмте, я хочу отдохнуть.

Узнав, что предстоит поездка на автомобиле, Натка жутко обрадовалась.

– А прокатиться? Хотя бы по Садовому. За бензин вычтете из тысячи, которую мне обещали. Только надо Катьку захватить. Сейчас найду и притащу.

И она нашла и притащила Катьку, лицо которой тоже показалось очень знакомым. Вероятно, женщины были дружны и в тот период его краткого знакомства с Наткой.

Когда спустя три часа Мозгун оказался в квартире Натки, сил у него хватило лишь на то, чтобы снять туфли и упасть на кровать поверх одеяла.

Проснувшись, он обнаружил рядом с собою Натку. Одежды на ней не было.

– Я готова, жду решительного слова, – лукаво произнесла Натка и нависла грудью над опешившим мужчиной.

– Вы без одежды. Почему? – Мозгун чуть отстранился.

– А у меня нет хорошего белья.

– Но зачем же раздеваться?

– Не понял! – возмутилась Натка. – В чём дело? Это что же, вопрос секса не стоит? Ты гомик? Ты как этот вопрос решаешь?

– Я пользуюсь… Я пользовался услугами… проституток. Так их назовём, – сказал Мозгун.

– Проститутки? Проститутки в моём доме? Не будет этого! – заявила хозяйка квартиры. – Но учти: я денег не беру. В этом вопросе я старомодна. Только чистая свободная любовь!

– Ты хочешь сказать, что любишь меня?

– Мне кажется. И ты поспешил бы, пока я в плену, возможно, иллюзий.

– Ты уж сама, – разрешил Мозгун.

– Что?! – вскипела Натка. – Даже не собираешься обозначить страсть ко мне. Ты со мной как с продажной девкой?!

Мозгун не ответил. Даже не пошевелился.

– Можешь выметаться, – разрешила Натка и отстранилась. Теперь она с равнодушным видом лежала рядом, закинув руки за голову и поигрывая ступнёй правой ноги.

– Ты обещала мне приют, – напомнил Мозгун.

– Нанесённые тобой оскорбления снимают с меня любые и всяческие обещания. Да ни одна бы женщина такого не потерпела! – с некоторым как бы даже и удивлением в голосе воскликнула поклонница «чистой свободной любви». После паузы, заметно наэлектризовавшей окружающее пространство, произнесла неуверенно: – А тебе и в самом деле некуда пойти?

– Да. Я даже в гостиницу не могу…

– Так, так-так, а что же делать? – Натка задумалась. – А ты заметил, что у меня подмышки не выбриты?

– Да, это очень эротично.

– Я немного полненькая, но талия у меня узкая.

– Да, у тебя отличная фигура.

– Давно бы так. Хорошо, я тебя изнасилую.

За ужином Натка приставала к Мозгуну с расспросами, а он всячески уклонялся от ответов, стараясь говорить кратко и односложно.

– Не женат… И не был… Детей нет… Бизнесом… Теперь не у дел… Да, что-то вроде банкротства… Да, скрываюсь от кредиторов…

– Тебе необходимо изменить внешность! – с воодушевлением произнесла Натка. – Я в этом помогу. Думаешь, я в театре не работала? Усы и борода – раз, контактные линзы – два, короткая стрижка – три. Хорошо бы килограмм двадцать прибавить в весе. Но… в постели ты будешь очень неповоротлив. Ладно, вес оставляем. Хорошо бы паричок или накладку на лысинку. Пластическую операцию бы. Брови приподнять, уголки глаз опустить. Изменить голос и походку. Голос сделаем сиплым. Это я беру на себя. А вот над походкой самому придётся потрудиться. Деньги у тебя на парик, линзы и операцию имеются?

Двойной агент поневоле

Чис был в бешенстве. Прошли сутки, а Колобок не обнаружен. Где он, чем занимается? Хорошо, если залёг на дно и сопит в две дырочки. А если перебежал на сторону врагов? С него станется, подловат был всегда. А ему известно слишком многое, по крайней мере, вполне достаточно, чтобы ущерб от его предательства достиг критической точки.

Меры, конечно, приняты. Перепрятано, в частности, оружие, даже то, о котором Колобку, кажется, никак не должно быть известно. На восемьдесят процентов обновлён автомобильный парк. Всем членам команды запрещено появляться как по месту жительства, так и по любому иному адресу, который может быть известен Колобку.

Колобок как в воду канул. Он даже не позвонил. Ни Чису, ни кому-либо другому. И это было плохим знаком. Если раньше Чис допускал, что Колобка, при определённых обстоятельствах, возможно было бы простить, то нынче вопрос так уже не стоял. Конечно же, только смерть.

– Если до вечера не отыщете Колобка, буду считать вас в сговоре с предателем, – пригрозил Чис. – И постоянно проверяться, чтобы не притащить хвост. На сегодня это первейшая задача.

– Колобок – трус, он не пойдёт ни к кому. Наверняка залёг, – высказал предположение Лом.

– Но он до сих пор даже не попытался оправдаться! – взмахнул руками Чис. – И этим отрезал себе путь назад! Он это понимает и рано или поздно переметнётся.

– Тем более, когда нас начнут отстреливать, как куропаток, – мрачно добавил Майкл.

– Да запил он, зуб даю, – скривился Лом, спиртное не употреблявший по причине кодирования.

– Значит, необходимо найти, пока не выбрался из запоя, – заключил Чис. – Найти и обезвредить.

А Колобка ещё вчера провели к Испанцу и вытолкнули на середину комнаты. Испанец, сидевший у камина, нехотя повернул голову.

– Чего пришёл?

– У меня конфликт с Чисом вышел. Хотел уши отрезать и за мошонку подвесить.

– Чего так?

– Чис – очень грубый мужчина. Я убежал. Я по простыням спустился. По тем же, по которым босс ушёл.

– Из-за чего конфликт-то?

– Ирония судьбы с лёгким кошмаром. Я предположил, что босс сам ушёл, а Чис сказал, что похитили, и – по лицу мне. А потом решил всё поотрезать и…

– Ну всё, хватит! Не ной! Чего разнылся? – Испанец поднялся и прошёлся по комнате.