Еще одно доброе и светлое воспоминание хранится в закоулках моей памяти. Это воспоминание об Азовском море. Мои родители, еще до моего рождения, любили колесить по Крыму. У отца был мотоцикл еще задолго до того, как у него появились «Жигули», или, как еще любят говорить, «Копейка» и на этом мотоцикле они объездили все уголки Крыма и Азовское море «открыли» благодаря этим путешествиям и отдыхали там, когда были выходные дни. Помню, как нас с Ирой тоже однажды взяли туда, правда, тогда у отца уже была машина вышеупомянутой модели и мы отправились рано утром, в четыре утра, чтоб к девяти часам приехать уже на место. С нами тогда ездили Алексей, старший брат Иры и их родители, то есть, моя тетя, которую зовут Люда и ее муж, Петр, отец Иры и Алеши. На берегу Азовского моря мы поставили каждый свою палатку. У наших родственников, помню, палатка была значительно больше, чем наша, в ней я мог стоять в полный рост, чего нельзя было сказать о своей палатке. Самое яркое воспоминание, это то, как мы потеряли надувной матрац, его стало относить в море и хотя, Алексей стал кричать, что матрац уплывает и даже дядя Петя за ним побежал, но, поймать так и не удалось, матрац так и унесло волнами в море. Наша маленькая, желтая палатка казалась нам с Ирой очень уютной и мы иной раз, даже не хотели вылезать из нее. Уютный желтый цвет, который нас окружал, нам очень нравился и мы наблюдали за происходящим вокруг через маленькое, сетчатое окошко, что было сделано на задней стороне палатки.

Сейчас, в настоящее время, я слышал, что этот берег на Азовском море сплошь заставлен коттеджами и там уже вряд-ли получится вспомнить и почувствовать ту атмосферу, которая царила в те далекие, светлые дни.

Если спросить меня, какой Новый год был самым счастливым и радостным в моей жизни, я без промедления дам ответ. Это был 1992-ой год, а считаю я его самым радостным и лучшим потому, что этот Новый год я встречал вместе с Ирой и были мы в эту Новогоднюю ночь только вдвоем. Наши родители оставили нас, а сами к кому-то ушли, я даже не помню, к кому, самое интересное, что ни моя мама, ни моя тетя Люда в упор не помнят, что оставляли нас одних тогда и Люда даже говорила мне, что я что-то путаю, но, я ничего путать не могу, так как все самое лучшее и любимое, как правило, не забывается. Помню, перед тем, как уйти в гости, Люда сказала нам, предупредив:

– Не забудьте в двенадцать часов сказать друг другу «С Новым годом» – но, сказать это друг другу, мы, естественно, забыли, потому что ровно в двенадцать часов во дворе стали запускать фейерверки и мы побежали на балкон смотреть на них.

Судьба, словно, на прощание решила подарить мне эту Новогоднюю ночь, в которой я со своей сестрой был наедине, потому что потом мы стали взрослее и Ира уже не была той Иринкой, которую я знал и которой мне до сих пор не хватает. Конечно, мы продолжаем общаться и поддерживать отношения, но, все равно, в глубине души я чувствую, как мне не хватает того детского, наивного и доброго общения с ней, которого уже не вернуть, как и наших детских лет. Перед тем, как окончательно приступить к прозе, я раньше писал стихи и в моем репертуаре конечно-же был стих, посвященный сестре. Вот это стихотворение:

«Однажды взгрустнется невольно,

И думаю, как звать мне тебя,

Иринка – вроде неудобно,

Ведь, у нас не те уж года.

А в прогнозе ждали снегопада

Далекие, лютые края,

А помнишь, ты меня утешала,

Что у нас тоже будет зима.

Но, зима в миг пролетела,

Не заметили ее мы с тобой,

Такое короткое лето,

Печаль овладела вдруг мной.

Я один с печалью остался,

Что-то хочет сказать мне она,

И я с тоской догадался,

Что потерял, сестренка, тебя.

Я как-то ее не заметил,

Взрослую нашу жизнь,

За все, что ты любишь и ценишь,

Зубами, сестренка, держись.

А я давно не жду снегопада,

Он давно у меня в душе,

И лишь память, одна мне отрада,

Возвращает меня все к тебе».

Ира не стала в отличие от меня, продолжать заниматься сочинительством. Есть такое выражение: «детскими болезнями надо переболеть в детстве», вот, она и «переболела», а ваш покорный слуга, как видите, нет.

Мурманск.

Мурманск – город, в котором мне посчастливилось побывать дважды. И про эти поездки туда мне так-же хочется вам рассказать. Но, сначала упомяну о том, что мои родители развелись и вскоре после этого случая, я увидел человека, который пришелся мне отчимом. Хорошо помню тот момент, когда я его увидел. Я был в гостях у Иры и мы с ней сидели в ее комнате и занимались какими-то своими делами. И вдруг дверь в комнату открылась и на пороге появилась моя мама и представила нам своего нового избранника.

– Здравствуйте, дети – с улыбкой произнес Петр и после того, как они покинули нас, я заметил, что моя сестра Ира была явно, не в восторге от этого знакомства и тихим голосом высказала мне свое мнение:

– Дядя Слава лучше, правда? – произнесла она, имея в виду моего отца. Я мысленно с ней согласился. А чуть позже, выждав подходящий момент, помню, мама подошла ко мне, когда я на кухне ужинал и очень тихо произнесла примерно вот такую фразу:

– Это дядя Петя, он будет с нами жить, ты быстро к нему привыкнешь, вот увидишь – и я, чтоб не расстраивать ее, сказал маме то, что она хотела тогда от меня услышать:

– Я уже привык – и она, действительно, была рада, что я сказал ей тогда эту фразу.

У Петра в Мурманске была работа и вот, однажды, я с мамой отправился туда к нему. Мы сели сначала на Московский поезд, а там, в Москве уже пересели на Мурманский, который к тому-же, еще был и плацкартный. Я не очень был этому рад, но, мама меня попыталась утешить и сказала:

– Ты видел купейные поезда, а теперь увидишь плацкартный поезд – и я увидел, тут-же сравнив этот вагон с обычной электричкой. Хорошо помню нашего соседа, который сидел рядом с нами. Естественно, имени его не вспомню, хотя, он, наверняка нам представился, но, помню, что этот молодой человек был очень разговорчивым с нами. Всю дорогу шутил с мамой, а еще хорошо запомнил его заботу. У меня почему-то разболелась спина и он предложил помассировать ее мне. Я отказывался, но, он настоял на своем, заверив, что боль, как рукой снимет и мне не осталось ничего другого, как согласится. Я слез со своей верхней полки и он начал делать мне массаж, да такой болезненный, что я не выдерживал и кричал, совершенно не думая о том, что могу разбудить остальных пассажиров. А еще я оказался свидетелем сцены, которая показалась сначала мне сном, потому что я переворачивался на другой бок и в этот момент приоткрыл глаза и увидел, как наш попутчик приник к маме и поцеловал ее. Только на следующее утро я понял, что это мне не приснилось. Конечно, я никогда не рассказывал маме об этом и все наши разговоры и общение с этим человеком закончились, как только мы сошли с поезда и оказались на Мурманском вокзале, где нас встречал Петр. Он по своей натуре был человеком хмурым и даже, когда встретил нас, улыбки на его лице я не помню. Мы сели в такси и таксист, помню, не знал точный адрес и Петр в недоумении, не скрывая своего недовольства, сказал просто ему:

– Выедешь на дорогу и гони до самой трубы! – он имел в виду заводскую трубу, которая была видна из многих точек города.

Я уже знал, что мы будем жить в коммунальной квартире. Перспектива меня эта не очень радовала, но, мама меня успокоила, сказав, что у наших соседей есть дочка, которую зовут Яна, так что, мне скучно там не будет. Помню, когда мы приехали в эту квартиру, наших соседей дома не было, они то-ли гостили у кого-то, то-ли где-то отдыхали, а их дочка Яна была в летнем лагере. На тот момент мне было одиннадцать лет, Яна, как мне стало известно, была на два года меня младше. Я увидел ее фотографию, которая была в серванте и мне эта девочка показалась очень даже ничего. По вечерам у меня была возможность, пользуясь тем, что соседей не было, заходить к ним в комнату, чтоб посмотреть перед сном «Спокойной ночи, малыши», полюбившуюся с самого детства передачу, потому что Петр в это время смотрел что-то свое.

Еще перед тем, как приехать в эту квартиру, Петр сказал мне, решив меня приободрить:

– Там тебя велосипед ждет – и этот велосипед действительно стоял в прихожей, он был мне дан на время, хозяин велосипеда, который был знакомым Петра, уезжал в какую-то командировку и был не против, чтоб я пользовался этим велосипедом, пока его не было. И еще он попросил нас, чтоб мы ходили кормить его кота. Кот этот, как сейчас помню, был очень привередливый, он привык есть только вареную рыбу и приходилось эту рыбу варить. Кстати, этот момент из своей жизни, я в будущем решил использовать в своем произведении «Я за это „спасибо“ не скажу – 2». Мой герой, как и я, тоже свое детство провел в Мурманске и у него тоже был неприветливый отчим. Вот, это, пожалуй и будет ответ на вопрос, откуда я беру темы и сюжеты для своих произведений, их преподносит сама жизнь.

Стоял тогда 1989 год и уже тогда у меня была первая тетрадка с моими первыми рассказами. Название одного из них я помню до сих пор, а вдохновил меня тогда на этот рассказ сериал «Рабыня Изаура», который тогда пользовался большой популярностью. Вот и мой рассказ назывался «Рабы на плантации», это была своего рода, такая русская версия этого сериала, которая теперь вызывает у меня лишь добрую улыбку. Я любил записывать и описывать все, что наблюдал вокруг себя. Там в Мурманске рядом с нашим домом была одна высотка, в которой был лифт, а я всегда мечтал жить в доме с лифтом. Именно, поэтому я любил бывать в гостях у папиной сестры, потому что там тоже был лифт и я помню, как в Мурманске бегал к этому высотному дому, чтоб прокатиться на лифте на верхний этаж и обратно, благо, тогда и в помине не было никаких домофонов. И раз уж речь пошла об этом, не могу не упомянуть случай, как мы с Ирой играли в этот самый лифт. Когда мы выходили с ней гулять, мы изображали, что вызываем лифт. Я подходил к соседской квартире и кнопка звонка для нас была, как будто, кнопкой лифта. Мы с Ирой представляли себе, как заходим в воображаемую кабину, затем, быстро сбегали вниз на первый этаж и там, опять-же, представляли, как будто, выходим из этого самого лифта. Вот, какая сильная была у нас мечта, чтоб жить в доме с лифтом!

Помню, как однажды катаясь на велосипеде, познакомился с одним мальчиком, он был мне ровесник и звали его Алексей. Сейчас уже не смогу сказать, что именно послужило нашему знакомству, но, факт тот, что мы с ним неплохо сдружились, я ему рассказал, что я не местный, что на самом деле живу в Крыму и он, помню, мечтательно так произнес в ответ:

– Солидно в Крыму! – сразу было заметно, что он никогда не был в моем краю. Вот это, пожалуй, был единственный на тот момент у меня приятель, с которым я имел удовольствие познакомиться во время своих прогулок по Мурманскому двору. А потом из летнего лагеря вернулась Яна.

Она вернулась рано утром, когда я еще находился в постели в своей комнате. В коридоре я услышал ее голос, когда она поздоровалась с моей мамой. И в тот момент мной овладело жуткое стеснение, я не представлял себе, как я выйду к ней, чтоб поприветствовать ее. Но, преодолеть это свое стеснение мне помогла мама, родители нас представили друг другу и мама протянула мне, помню, мороженое, чтоб я угостил им Яну. Она мне показалась на тот момент очень маленькой, ниже меня ростом, со светлыми, короткими волосами. Именно из-за ее короткой стрижки, а еще из-за того, что она не любила носить платье, ее все принимали за мальчика. Я молча протянул ей пломбир и она так-же молча взяла его. Разговорились мы чуть позже, когда сидели на кухне и завтракали и именно тогда Яна произнесла первую фразу, адресованную мне:

– Пойдем гулять? – предложила она и наши мамы поддержали это ее предложение. Мы вышли во двор и первым делом, Яна решила показать мне свой так называемый «штаб», в котором она любила собираться с подружками. Наверно, все дети, включая и меня, в свое время прошли через это. У меня в родном Севастополе тоже было любимое место, в котором я со своими друзьями любил проводить время. Наш «штаб», помню, был в виде большого, толстого дерева, листва которого опускалась до самой земли и тем самым скрывала нас от посторонних глаз. Ну, а то, что мне показала Яна, меня, честно скажу, удивило и поразило немного. В соседнем дворе был небольшой барак, в котором располагались сараи и вот от одного такого сарая у Яны был ключик и мы вошли с ней в этот сарай. Он не был ничем захламлен, а наоборот, выглядел очень даже ничего и там был столик, на котором лежали всякие принадлежности, а так-же, тетрадь, как я понял, это был своего рода, дневник, в который Яна и ее подружки записывали свои мысли и истории.

Затем, я поближе познакомился с друзьями Яны, это были ее подруги, чьих имен я, естественно, не помню, но, это и не важно. Главное, они приняли меня в свой коллектив. В результате чего, чуть позже от местных мальчишек я получил прозвище «бабник». Самое интересное, что, если вдуматься, нет в этом ничего обидного и даже, если помните, одноименная песня есть такая у группы «Дюна», где это прозвище только восхваляют, но, в те времена, естественно, я не знал еще ни о какой «Дюне» и слышать это слово мне было обидно и неприятно. Но, детская натура такая, если ребенок видит, что кто-то «главнее» другого и начинает над ним брать верх, то, он сразу встает на сторону «главного». Вот и подружки Яны встали на сторону этих мальчишек и буквально затравили меня. Кончилось это тем, что я в слезах побежал домой, слыша вослед их скандирование: «бабник, бабник!». Дома меня, естественно, успокоили, а мама Яны устроила ей разнос, когда она вернулась домой и после этого, Яна день, или, два со мной не разговаривала. Но, все эти неприятности как-то быстро забылись и я даже не заметил, как наши с ней отношения нормализовались и незаметно вошли в свое русло.

Спустя время, будучи уже в Севастополе, я часто вспоминал эти деньки, да и сейчас вспоминаю. Поскольку я пописывал раньше стихи, одно из них было посвящено именно Мурманску и непосредственно, Яне. Вот такое там было четверостишие:

«Прощальную песню пропела мне вьюга,

В городе снежном ты осталась одна,

Но, хочется верить, уезжая отсюда,

Что в Крыму тоже будет зима».

Но, конечно, такой зимы, как там, я нигде больше не видел. Помню, как я уезжал домой, а мой отчим Петр, оставался. Мама напомнила мне, чтоб я зашел к соседям нашим по коммуналке и попрощался с ними. Я постучал и приоткрыл дверь. В комнате была Яна с подружкой, родителей ее не было и я ей сказал «До свидания», после чего, закрыл к ним дверь. Больше я Яну не видел, но, город Мурманск увидеть еще посчастливилось. Правда, не помню, спустя какое время я вернулся туда, впрочем, не так это и важно. Я вернулся, когда у Петра была уже своя квартира и об этом моем втором визите так-же хочется вам рассказать.

****

На этот раз мы с мамой так-же ехали в Мурманск поездом и еще с нами туда ехала мамина подруга, тетя Таня, которая ехала в Мурманск в командировку. По своей натуре тетя Таня была человеком жизнерадостным, с хорошим чувством юмора, так что, в этой поездке мне было не скучно находиться в ее обществе. На вокзале в Мурманске мама с ней попрощалась, договорившись о том, чтоб созванивались друг с другом и вскоре, нас встретил Петр. Как ни странно, квартира Петра была на той-же улице, где мы жили в коммуналке в прошлый раз, только в соседнем дворе. Петр еще поинтересовался, помню-ли я остановку, на которой надо нам выходить. Я помнил и еще, помню, был рад, что квартира его находится на пятом этаже. Я всегда мечтал жить высоко, наверно, потому что любил высоту и даже, тот факт, что квартира была однокомнатная, меня ничуть не смутил тогда.

В этот раз никаких каникул не было и мама устроила меня в одну местную, среднюю школу, в которой мне временно предстояло учиться. Это была средняя школа, в здании которой раньше во время войны располагался госпиталь. Я хорошо помню, как мы вошли в кабинет завуча на собеседование. Выяснилось, что я буду учиться во вторую смену, это меня только порадовало, конечно-же, из-за того, что не придется каждое утро рано вставать. Напоследок, завуч попросила, чтоб я не нарушал режим и не опаздывал, на что мама с улыбкой заверила ее, что с дисциплиной у меня все в порядке и очень скоро я оказался в 6-ом классе этой школы. Тогда я не думал, что быстро обзаведусь друзьями, но, оказалось, что обзавелся. А дело было на одной из перемен. Мои новые одноклассники сразу разбрелись, кто куда, а я подошел к окну и думал, что так и простою в одиночестве всю перемену. Но, вдруг в этот момент ко мне подошел мой новый товарищ из моего нового класса и спросил таким тоном, словно, желая убедиться, что это именно я и он не обознался: