Дождик

Дождик моет крыши,
И смывает след,
Только я не слышу
Поступь своих лет.

Но, умчатся кони,
И зима настанет,
Моя жизнь в ладонях
Льдинкою растает.

А потом прольется
Дождиком на землю,
Колосом взметнется
На лужайке стеблем.

По лужам понесется,
Шальная ребятня,
Моя жизнь вернется,
Только без меня.

Дождик бьет по крышам,
Ветви теребит,
Только я не слышу
Как уходят дни…

Исландской женщине

Есть в Исландии имя: Гудрун,
Так пишут в сагах –
Исландской книжке,
Твои родители поступили мудро,
Дав это имя своей малышке.

Есть в Исландии имя Гудрун,
И пахнет оно цветами,
Пахнет майским весенним утром,
Пахнет морем и пахнет льдами.

Это имя – теперь в России,
Под огромным и звездным небом,
Пахнет русским простором синим,
Ароматным душистым хлебом.

Ты теперь обрусевшая леди,
А в Исландии только гостья,
И душе твоей все милее,
Золотистых полей колосья.

Все в этой жизни довольно непросто,
Но сладок Отечества дым,
Большая Россия и маленький остров
Пусть для тебя будут домом одним.

Уйдет тревога

Ничего не осталось хорошего,
Только боль в закоулках души,
Она пришла, как гость непрошенный,
И обратно уйти не спешит.

Замело мою память снегом,
В зимнюю стужу оделись года,
Падают хлопья тяжелые с неба,
Стонут под тяжестью их провода.

Но, откружит зимний день метелями.
Уйдут тревоги, как в далеком сне,
Зазвенит моя весна капелями,
Побежит ручьями талый снег.

«Я любовь на руках не носил…»

Я любовь на руках не носил,
И я за нее не в тревоге,
Что вдруг не останется сил,
Ей со мною шагать по дороге.

Маленькая девочка

Маленькая девочка
В семье у нас растет,
Девочка – припевочка,
Которой ровно год.

Пухленькие щечки,
Синие глаза,
Девочка – припевочка,
Словно стрекоза.

Губы, будто вишенки,
Сладкие, медовые,
Будь счастливой, Лизонька,
И расти здоровой!

Я вернулся домой

Я вернулся домой,
Из далекого края,
Ты мне двери открой,
Моя мама родная.

Я приехал к тебе,
Гулко сердце стучит,
Но не скрипнула дверь,
И твой голос молчит.

И не вспыхнул в окне,
Тусклой лампочки свет,
И не верится мне,
Что тебя уже нет.

Ах, как хочется мне,
Твои плечи обнять,
Я, как – будто, во сне,
Повторяю опять:

«Я вернулся к тебе,
Так встречай меня, мать.»
Ах, как хочется мне,
Твои плечи обнять.

Я приеду домой
Погостить, как всегда,
Мне твой голос родной,
Не забыть никогда.

Листья кленов шелестят

Листья кленов шелестят,
Листья кленов опадают.
Мне давно не пятьдесят,
Но, о том никто не знает.

Да и сам я не кричу,
На всю улицу об этом,
Потому, что не хочу,
Чтоб заканчивалось лето.

Знаю я, что там вдали,
Облака земли коснуться,
И однажды журавли,
Больше с юга не вернуться.

Под ногами листьев медь,
Воздух чист и так прозрачен,
Только жаль, что умереть,
Нам и день, и час назначен.

Листья кленов шелестят,
Над костром дымок клубится,
И летят они, летят,
Наши годы, словно птицы.

Паутиной лето рвется,
Зимний снег весной – вода,
И только осень остается,
В нашем сердце навсегда.

Фурмину Владимиру

Быстро годы летят. Вот и время пришло
Расставаться с друзьями-коллегами,
Мы его не просили. Оно нас нашло,
И отметило с проседью вехами.

Это время пришло. Ты его не гони,
Это наша судьба, это наши заботы,
Видишь, там вдалеке, чуть мерцают огни,
Это жизнь, та, которая за поворотом.

Это вечная жизнь, суета из сует,
Наша жизнь – это боль, это радость и мука,
Наша жизнь – это путь, нами пройденных лет,
Это счастье детей, это преданность внуков.

Это радость побед, это горечь утрат,
Это слезы, застывшие в веках
Это солнца восход и багряный закат,
И любовь, дорогого тебе человека.

Ты не верь никому, что уходят года,
Наши годы в душе остаются,
Ну, а если душа – это в небе звезда,
Значит, годы на Землю вернутся.

Моя Россия

Над Россией – небо синее,
Помню, в детстве так пела мне мать
За Россию, за небо синее,
Мой отец уходил воевать.

Из России, да в небо синее,
Первый в мире ушел космонавт,
Ах Россия, моя Россия,
Голубое небо в куполах.

Здесь в России, под небом синим,
Вновь помещики, батраки,
Русь могучую, Русь всесильную,
Изнасиловали бандюки.

От Москвы, до самых до окраин,
Где березы выстроились в ряд
Был рабочий класс в стране хозяин,
А теперь хозяин – коммерсант.

Над Россией – небо синее,
Много в ней и лесов, и полей,
Над Россией – небо синее,
Да печальный крик журавлей.

Спасибо, мама

Дождик стучит по крыше,
В ставни оконные бьет,
Дождь, если можешь, потише,
Пусть мама моя отдохнет.

Но ветер твердит упрямо,
И ветви рябины полощет,
Нет у тебя больше мамы,
Есть у тебя только теща.

Но я не в ладу с природой,
Я, видно, еще упрямей,
И все эти долгие годы,
Со мной были две мои мамы.

Мама меня взрастила,
В далекий отправила путь.
Другая меня хранила,
С пути не давала свернуть.

Жизнь не бывает прямою,
Бед и невзгод немало,
Но всегда были рядом со мною,
Жена моя, теща и мама.

Подари мне ветер

Подари мне ветер в дальнюю дорогу,
Подари надежду, подари тревогу,
Подари мне звезды, отсветы лучей
Подари сомненья в бархате ночей.

Подари мне в муках страстную любовь,
Чтобы сердце гулко разносило кровь.
Подари в ладонях капельки дождей,
Чтобы были слезы в радости моей.

Чтобы с жизни вечностью, полыхать в огне
Чтобы человечностью расстилаться мне.
Подари мне верность и мечты полет,
Подари мне нежность, пожелай невзгод.

Чтобы пот соленый заливал глаза,
Чтобы бушевала на пути гроза,
Чтоб кипела ревность у меня в груди,
Чтобы гребни белые встали на пути.

Чтобы дым Отечества Надо мной струился,
Подари мне встречу, С кем давно простился.

Послу Исландии в России г-ну Гуннару Гуннарсону

Когда я о Вас вспоминаю,
О Вашей прекрасной стране,
Я будто бы книгу читаю,
Об Исландии и о себе.

Когда вы послом здесь были,
Мы времени зря не тратили,
И, как школьники, все проходили,
Историю демократии.

Я помню Ваш легкий юмор,
Мы пели, «валяли ваньку»,
Но приехал другой, угрюмый,
И сломал нашу сауну – баньку.

А как мы коньяк с вами пили,
Но, все это было вчера,
Мы долго про жизнь говорили
В подмосковные вечера.

Я помню жену Вашу Уннур,
Хатлу, Хелену, собачек,
И, если в Исландии буду,
Зайду к Вам, а как же иначе.

Мы сядем за столик обеденный,
По рюмке «Столичной» нальем,
И голосом тихим, размеренным,
Неспешно беседу начнем.

Рассказ дворника на московской улице за бутылкой водки

Не дают орденов за лопату,
И медаль за метлу не дают,
А ведь мне говорили когда-то,
Как полезен физический труд.

Я не ведал, что это приколы,
Потому, что был слаб головой,
И, забросив учебники, школу,
Я серьезно увлекся метлой.

Я ее разбирал на запчасти,
Каждый прутик руками ласкал,
Иногда даже плакал от счастья,
Когда ручку к метелке строгал.

А потом перешел на лопаты,
Стал скребки и движки изучать,
И во сне разговаривать матом.
Часто стал чью-то мать вспоминать.

И теперь я в делах своих дока,
Я с метлой и лопатой в ладу,
И, хоть сам я мужик недалекий,
Зато улицу чисто мету.

Не дают мне медаль, хоть ты тресни,
Ну, хоть просто описайся тут.
Я бы мел от Арбата до Пресни,
Но боюсь, что меня заметут.

Я сегодня, как раненый зверь

Я сегодня, как раненый зверь,
Время мчит по десятку пятому,
И все чаще хожу я теперь
Поклониться Христу распятому.

Вот стою я лицом к алтарю,
Пальцы сжал, чтобы перекреститься,
Я на лики святых отупело смотрю,
А душа моя в небо стремится.

Запах ладана бьет по ноздрям,
Хор церковный меня поднимает,
Я лечу в тарары, может прямо к чертям,
Потому, что в раю меня не принимают.

Ты прости меня, Бог, ну, куда ж мне теперь,
Ты прости меня, Бог, не суди слишком строго,
Вижу свет в приоткрытую дверь,
Вижу храм и погост.
И от храма к погосту – дорога.

Сердце трубит тревогу

Сердце трубит тревогу,
Мне от него покоя нет,
Отправляясь опять в дорогу,
Стою у кассы – купить билет.

И вот уже стучат колеса,
За окном мелькают тополя,
Это скорый меня уносит,