– Еще про меня порожняк погнал, будто я «петушара», – раз уж Ромаха косит под блатного, использую это. В будущих разговорах с Барханом я много чего нахватался. – Слышь, готов за базар ответить?

Народ снова загудел. Глаза Ромахи забегали, он понял, что это еще больший косяк, особенно для него, раз он делает вид, что живет по понятиям.

– Подтверждаю, – к нам подошел пыхтящий «беломориной» парень в пятнах от перенесенной ветрянки. По-моему, его поэтому так и называли, Рябой. – Тот пацан, – он ткнул пальцем в мою сторону, – все правильно сделал. А эти толпой на девчонку пошли по беспределу, еще и за варежками своими не следят.

– Это точно косяк, – ухмыльнулся Тонна, глядя на Ромаху и потирая огромные ручищи. – Обидеть даму при кавалере, про него самого порожняк гнать… И ты еще что-то предъявляешь? Не оборзел, нет? Череп не жмет?

– Все-все! – коротышка испуганно выставил вперед руки. – Разрулили, пацаны! Никаких претензий!

Вот ведь хитрец! Сам наехал, допустил пару внушительных промахов, а теперь выставляет все так, будто это он меня прощает. Нет, дружок, так не годится.

– Это у тебя нет претензий, – я пошел в атаку. – А у меня есть. Как решать будем?

– Был не прав, признаю, – Ромаха все-таки понял, что увильнуть не получится. – Косяк упорол.

Площадка перед ДК заполнилась гомонящими разгоряченными парнями, многие из которых были из нашего двора. Похоже, фиаско главного окрестного беспредельщика стало для него же и концом карьеры.

– А ты, пацан, ему кровь пустил, – вновь вступил в разговор Рябой. – Так что у вас, получается, взаимозачет. Если, конечно, с девушкой все в порядке…

Ромаха заметно побледнел. Откровенно говоря, в таких тонкостях я уже не разбирался, у блатных и дворовых в понятиях черт ногу сломит. Ясно только, что я сейчас на коне.

– Ник, он тебя тронул? – Тонна повернулся к Веронике, мазнув по мне скептическим взглядом.

– Нет, меня Вадим защитил! – гордо выпалила она.

Окружившие нас танцоры снова загудели, теперь уже одобрительно, а Тонна на сей раз добродушно ухмыльнулся. Мы не дружили с ним, более того, он еще несколько лет назад прессовал меня и ставил на счетчик. Да, мы жили в одном дворе нашего Девятого микрорайона, только он в кирпичном доме напротив, но для Тонны я был таким же «лохом», как и большинство других парней. Как Дюша, Матвеев Макс, Скороходов Илья и другие. Тогда он считался «супером» в иерархии местной пацанской группировки, а теперь вроде как даже был «старшаком». Но меня и остальных это уже не касалось, потому что после окончания школы прекращались и подобные отношения. Как правило, но не всегда…

– Давай вали отсюда, пока мы добрые! – Тонна топнул для убедительности, и Ромаха с дружками поспешно ретировались.

Но перед этим коротышка успел сказать мне вполголоса:

– Теперь ходи и оглядывайся, чушпан!..

Понял, принял, спасибо за совет. Буду иметь в виду, вот только по-прежнему не боюсь. Разберемся.

– Уважуха, – толстяк подошел ко мне и с размаху дал своей пятерней по моей ладони, потом демонстративно сжал ее, ожидая реакции. Было больно, но я даже мускулом на лице не повел. – Молодец, пацан. Как тебя там? Владик?

– Вадим, – я посмотрел в глаза Тонне, и он дружелюбно оскалился, тут же ослабив хватку.

– Давай, Вадим, – парень изобразил неумелый хук, пытаясь меня в шутку поддеть, но я выставил блок, и толстяк изобразил снисхождение.

Тоже на самом деле неприятный тип, просто уже не задирает всех без разбору, как Ромаха, которому наплевать, сколько тебе лет. Выглядишь, как «чушпан», постоять за себя не можешь – считай, обречен. А можешь постоять… Ходи и оглядывайся, как мне только что посоветовали. Плевать, разобрался один раз – и во второй тоже справлюсь.

– Пацаны, медляк! – заорал кто-то, и ко мне тут же потеряли всяческий интерес.

Зазвучал изъезженный донельзя в мое время «Ветер перемен» Scorpions. А тут, в этой эпохе, песня еще долгое время будет хитярой. Брат мой, Серега, кстати, потом ее на английском разучит – учительница в нашей школе дама продвинутая. Она даже на короткое время директором станет, но долго, увы, не продержится. Сожрут.

– Мадемуазель, – я повернулся к Веронике, которая тут же смущенно завела прядь волос за ухо. – Позвольте пригласить вас на медленный танец!

А я ведь еще назвал ее своей девушкой на глазах целой толпы. И она, похоже, совсем не против. Не рано ли?

– Благодарю, сударь, – девчонка зарделась, но подыграла моей куртуазности. – С удовольствием!

Надо было видеть лицо Дюса – не зависть, нет. Радостное удивление. Кстати, он ведь встал со мной рядом, когда запахло жареным. В какой же момент все вдруг поменялось…

Мое уверенное, даже смелое общение с девушкой действительно по-хорошему удивило Дюса. Мы с ним дружили, я к нему относился порой как к брату, и оба понимали, из какого мы теста… Умные парни, талантливые, вот только – увы! – резко выбивающиеся из окружающей действительности. Слабые физически, боящиеся хулиганов и вообще любой конфронтации, до полусмерти стесняющиеся интереса к девчонкам. Это потом я понял, что удачу за хвост нужно ловить самому, а не ждать, пока она прилетит. И предложил Дюсу менять жизнь к лучшему. Правда, случиться это должно только через пять лет, в девяносто восьмом. Слишком поздно!

А сейчас, в этом странном бредовом сне, как оказалось просто взять и вдохнуть полной грудью! Дать отпор гопнику, пригласить Веронику на танец… Я ведь тогда ее в буквальном смысле упустил, мямля и трус. Потом списались по ВК, встретились в Петербурге – я, Дюс… и Вероника с мужем и двумя детьми.

Как же меня все-таки кроет, если я все проживаю заново и вдобавок меняю, получая несказанное удовольствие от процесса. Пожалуй, я не прочь побыть в этом сне еще пару часов! А если это и вправду второй шанс от судьбы… Я не собираюсь его упускать!

Мы вернулись на танцпол, где кружились в медленном танце всего несколько пар – несмотря на радостный вопль, загнавший всех после инцидента с Ромахой обратно в клуб, смелости набрались лишь немногие. В итоге пара десятков парней смущенно переминались с ноги на ногу, потея и бросая робкие взгляды на девушек. А те либо тоже стояли, прислонившись к колоннам, либо медленно двигались поодиночке в такт песне, прикрыв глаза от световых зайчиков диско-шара.

Зато понятно, почему на меня так завистливо смотрят – я не просто зашел на танцпол с красивой девчонкой за руку, но еще и смело обхватил ее за талию, прижал и уверенно закружил. Глаза Вероники блестели, она пристально уставилась на меня, почти не мигая. Похоже, пытается осознать, в чем причина подобной метаморфозы.

Я победно улыбнулся, поняв, что в этой реальности можно не просто зарабатывать деньги, но и сохранить то, что мне дорого. Резко вдохнул, как перед прыжком в воду, и поцеловал девушку.

* * *

Мы все-таки дошли до вечерней, а вернее, уже ночной набережной. Речушка в нашем небольшом городке была маленькая, но очень чистая. Никакого болотного запаха, никакой тины и прочей дряни – ясным летним днем она аж блестела синевой. Но сейчас, когда на часах было почти одиннадцать ночи, ее воды смотрелись довольно мрачно.

И да – дискотеки в то время нечасто заканчивались за полночь. В нашем городе я такого даже не помню, это в Ярике танцы могли грохотать до утра. Причем не под «Ласковый май» и «Комиссара», а под импортную попсу, потом и вовсе под «кислоту». Ничего общего ни с какими запрещенными веществами, это такая электронная клубная музыка, которая и до нас постепенно дойдет. Сейчас ее еще нет, это уже ближе ко второй половине десятилетия станет модным, заодно и одежда появится соответствующих цветов.

Помню, как девчонки году в девяносто шестом повально носили ярко-оранжевые юбки и кислотно-зеленые топики, а чуть позже появились фиолетовые блестящие штаны. Плюс в них имелся только один – они были обтягивающими, и если девушка обладала аппетитной фигурой, то штаны ее только подчеркивали. В принципе, чего греха таить, смотреть было приятно, это потом мы вспоминали моду лихих времен с добродушным смехом. Что особенно интересно, в Новокаменске она продержалась долго и закончилась уже в конце двухтысячных – когда некие московские блогеры, побывавшие в здешних краях, назвали нашу малую родину «городом сиреневых задниц». С тех пор как ножом отрезало.

Машин к этому времени уже было совсем мало, а если и проезжали, то в основном видавшие виды советские модели. Редко промчит старенькая иномарка, владелец которой спустя время будет на ней таксовать. Я потом часто встречал извозчиков на таких вот «Ауди–80», которые назывались «бочками», и выслушивал истории о богатом прошлом. Бизнес, банки, миллионы. А сейчас вот, мол, для себя он таксует, для души и для настроения. Но это опять же потом. А пока мы шли с Вероникой под ручку, и я наслаждался моментом, который все длился и длился…

– А ты что скажешь? – девушка обернулась к Дюсу, который деликатно шел в паре шагов позади.

По-хорошему, конечно, ему бы сослаться на занятость и необходимость починять примус, но кто об этом задумывается в столь ранние годы? Друг с девушкой под ручку – это не повод уходить домой спать! А то вдруг помощь потребуется, надо быть начеку и поблизости.

– А? – Дюс пропустил милое щебетание Вероники, задумавшись о чем-то своем.

– Я говорю, что давно надо было так сделать! – мы остановились под тускло светящим фонарем, одним из немногих целых на набережной. – Почему все этого Ромаху так боялись?

– Ну, не только же в самом Ромахе проблема, – Дюс пожал плечами. – Он не один, у него банда… То есть компания. Отсюда и страх.

– Все дело в слухах, – объяснил я. – Кто-то кому-то рассказал, как Ромаха парня на дискотеке ножом порезал. И никто не заступился, даже милиция не приехала.

– О, я помню! – взволнованно потряс головой Дюс. – Это же в Левобережном было, в десятой школе!

Этот случай я тоже помнил. Якобы Ромаха и остальные заявились на дискотеку, ходили в толпе, угрожая ножичками. И все будто бы их сторонились, никто замечание не сделал. Взрослые – дискотека-то была школьная! – словно испарились. А тут какой-то старшеклассник не выдержал и возмутился. Ромаха его исполосовал, чтоб неповадно было, и пригрозил, что «к ментам ходить не надо». Только пахла эта история как-то странно…

– А ты уверен, что это все-таки было? – спросил я.

Вероника распахнула свои огромные карие глаза и слушала, затаив дыхание. Дюша смутился и задумался.

– Ну… – наконец выдавил он. – Матвеев же при тебе рассказывал. И Макарон рядом был.

Макароном мы звали Кольку Макарова – старая привычка назначать всем прозвища, причем порой довольно дурацкие. Например, Илью Скороходова мы звали Тихоходом, искренне думая, что это смешно.

– Так, – одобрительно кивнул я. – А Матвеев откуда узнал?

– Ему, кажется, сестра рассказала, – Дюша нахмурил брови. – Или нет, погоди, кто-то из его секции вроде бы…

– Вот о чем и речь, – резюмировал я. – Кто-то что-то где-то… А точных фактов ноль. Не удивлюсь, если сам Ромаха эти слухи и распускал. Проверять-то никто не будет.

– Может, и так, – повеселел Дюс.

А я задумался: кого сейчас больше успокаиваю – его или себя? Уж мне-то прекрасно было известно, что орудовали у нас в городе и настоящие бандиты. И не только они…

– Вероника! – раздался властный голос, и девушка побледнела.