«Он …, мокруха …, в авторитете …», – услышал за спиной.
…..
Митрич, как-бы между делом, упрекнул:
– Для пацанов пел и для нас со старухой мог бы, Тонька уж больно песни любит!
Наверное, я покраснел, но ничего не ответил, а выбрав момент, обратился к хозяйке:
– Баба Тоня! Вы как-то хотели меня послушать?
– Тебе некогда! Нарасхват! (с ехидством в голосе). Вон, опять бригадир тащится – наверное, опять у кого-то что-то сломалось, – забурчала, кивнув на окно. – Вечером баб позову, все равно дождь собирается! – снизошла.
Вечером действительно полил дождь, намекая о приближающейся осени. Собралось шесть женщин возраста бабы Тони, вероятно подруг. Все принаряженные, в платках. Хозяйка тоже одела лучшее и заставила переодеться Мишку. На меня она только ворчала, но не пыталась указывать, а пацан с супругом страдали от ее диктата. Митрич, одетый как обычно, притаился в уголке, стараясь быть незаметнее. Стол был накрыт, но все расселись на диване и стульях по всей горнице.
Начал с песни Градского:
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может, я это, только моложе,
Не всегда мы себя узнаём.
Ничто на земле не проходит бесследно,
И юность, ушедшая всё же бессмертна.
Как молоды мы были, как молоды мы были,
Как искренно любили, как верили в себя…
Затем, не дожидаясь реакции зрителей, начал петь песни, подходящие возрасту слушателей:
Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Качнется купол неба большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
Качнется купол неба большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…
…..
Просто нечего нам больше терять.
Все нам вспомнится на страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым исполненье надежд.
Видно, прожитое прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь, падают дожди октября.
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Мы затопим в доме печь, в доме печь.
Мы гитару позовем со стены.
Все, что было, мы не будем беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены,
Все мосты, все перекрестки дорог,
Все прошептанные клятвы в ночи.
Каждый предал все, что мог, все, что мог.
Мы немножечко о том помолчим…
…..
Вагонные споры последнее дело,
И каши из них не сварить,
Но поезд идёт, бутыль опустела
И тянет поговорить…
…..
Я забыл о бурях и о громе
Мне теперь дороже тишина
И живу я в старом-старом доме
Из него выходят три окна…
Одна из бабулек басом неожиданно заговорила:
– Андрей, ты все поешь новые песни, а старые ты знаешь? Мы бы тоже попели, – оглядела товарок.
– Увы, – улыбнулся. – Помню, как мама в детстве напевала: «Опять от меня сбежала, последняя электричка!», «Жил да был черный кот за углом!», «В нашем поселился … сосед», «стоят девчонки … в сторонке». Рассказывала, что отец качал меня на руках, напевая: «Прощайте скалистые горы, на подвиг Отчизна зовет!», – грустно покачал головой. – Он на Северном флоте срочную служил, – пояснил. – Из этих? – поинтересовался.
– Ну что ты, Валентина? Хорошие песни поет, душевные, – вмешалась другая старушка.
– Давайте бабоньки, выпьем и сами попоем, а Андрей подыграет, – примирительно заявила хозяйка и поднялась.
– Я тебе тоже приготовила – в столе посмотри на кухне, – обрадовала мужа, сидящего с глазами побитой собаки.
– Я в мастерской буду, – его моментом выдуло из комнаты. – Андрей, я тебе протез сделал! Пойдем, примеришь, – позвал меня уже от дверей. – Мишка, захвати тарелку с картошкой, – лишил женскую компанию последнего мужчинки.
– На х…й, терпеть этих баб! Послухаешь, ухи завянут! То ли дело с мужиками посидеть! Жаль, что ты не пьешь, – упрекнул. – Хоть Олег бы приехал! Вот душа-человек! – вспомнил.
Первым делом свернул пробку с водочной бутылки, накатил пол стакана, зажевал хлебом и полез искать новый протез.
Меряя почти готовое изделие, дискомфорта не чувствовал, а Митрич был недоволен и чуть ли не обнюхивая деревяшку бормотал:
– Здеся …, это уберу, тута подточить, ага …, и здеся. Ну че? Сделаю! Как родной будя! – заверил, не смотря на мое мнение, что все хорошо.
– Андрей! – позвала меня хозяйка через некоторое время. – Чего ты пропал? Иди, еще поиграй.
Вспомнил душевную песню, написанную в стиле вальса своими афганскими друзьями-сослуживцами:
Старый друг, что-то вдруг захотелось с тобой поделиться
Тихой грустью по милым, исхоженным в детстве местам:
Странный сон в унисон этой грусти порою мне снится –
Словно здесь мы с тобой и как будто бы все еще там.
Там, где косы берез легкий ветер в ладонях полощет,
Там, где россыпи рос – жемчугами в высокой стерне.
Там, где жизнь нам казалась значительно легче и проще,
Чем сейчас, в этот час, в необъявленной, долгой войне.
Но, не смел, улетел сон, как облачко в призрачной сини:
Охнул близкий разрыв и на землю смертельно осел.
Старый друг, новый круг нашей жизни начнется в России,
С тяжкой памятью в сердце о тех, кто дожить не успел.
Продолжил песней «Город золотой»:
Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;
Гуляют там животные невиданной красы.
Одно – как желтый огнегривый лев,
Другое – вол, исполненный очей;
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый…
– Господи, откуда, ты Андрей знаешь такие душевные песни? – удивилась одна из раскрасневшихся бабулек.
Не отвечая на риторический вопрос, запел:
Не гляди назад, не гляди -
Просто имена переставь.
Спят в твоих глазах, спят дожди, -
Ты не для меня их оставь.
Перевесь подальше ключи,
Адрес поменяй, поменяй!
А теперь подольше молчи -
Это для меня…
…..
Наша встреча с Екатериной без последствий не осталась. Я не забыл ее и хотел бы еще раз пообщаться с ней тет-а-тет, однако она не звала, а сам опасался проявлять инициативу, чтобы не скомпрометировать замужнюю женщину. Встречались иногда на улице, здоровались, но не показывали, что нас что-то связывает, кроме поверхностного знакомства. Я уже подумал, что, Катя зря опасалась глазастых соседей.
Однажды Иван, местный начальник колхозного отделения позвал меня посмотреть колхозный транспорт, которым пользовались преимущественно на прилегающих к селу полях. Тракторист ДТ-75 и водитель грузовика ГАЗ-52 жили в Красном Селе и закрепленную технику хранили на местном машинно-транспортном участке.
Территория участка была формально огорожена забором и когда-то выложена бетонными плитами. На обширной площади стояли комбайны, трактора, грузовики, какие-то агрегаты, сеялки, телеги. Подозреваю, что большая часть техники годится только в металлолом, а рабочий транспорт слабо отличался от безнадежно сломанного.
Сейчас же от забора осталось одно название, а плиты были покрыты таким слоем подсохшей после дождя грязи, что пожалел, что не надел резиновые сапоги. Все-таки городской менталитет не мог заставить жить по сельским правилам. Все колхозники на работу одевали спецовки, халаты, а на ноги сапоги в любую погоду.
Мысленно плюнув, пошел к проблемному трактору. «Ну и вид у агрегата!» – мысленно поразился. Бортовых кожухов не было. Весь движок покрыт слоем масла и пыли. Стекло кабины треснуто.
– Что с ним? – повернулся к бригадиру.
– Митька! Докладывай Андрею, – переадресовал вопрос чумазому парнишке в замасленной спецовке и кирзачах.
– Ху…во заводится, троит, а бывает глохнет. Хер потом заведешь, – ответил горе-тракторист и сплюнул на землю.
«Ткнуть бы твоей грязной рожей в неухоженный двигатель!» – подумал, но вслух спросил:
– Давно на нем работаешь?
– Кода с армии пришел новый трактор обещали…, – вновь плюнул под ноги.
– Я спросил про срок, а не о твоих желаниях, – начал закипать.
«Похоже, ты бы и новый трактор вскоре довел до такого состояния!» – предположил мысленно. Хотя, чего я возмущаюсь? Вон рядом стоит его начальник, ему и воспитывать нерадивого тракториста.
– Технику обслуживать надо и следить! Тогда и проблем не будет, – назидательно все же заметил. – ДТ-75 не убиваемый надежный трактор, если за ним ухаживать, – перевел взгляд на бригадира.
Тот промолчал, погоняв желваки и пошел к другой машине.
– Запчастей не дают, времени на обслуживание нет. Только давай, давай …, – завел тракторист обычную песню водителей, знакомую по хлебокомбинату.
– Неужели ветошь не дают и солярки не найти, чтобы двигатель вымыть? – демонстративно удивился. – Подтянуть маслопроводы и топливопроводы, чтобы устранить утечки и воздух не сосало времени не нашлось?
Ответа на вопросы не дождался – тракторист обиделся.
– Заведи, – предложил ему.
– Не заводится, – буркнул и опять сплюнул.
– При мне попробуй, – надавил голосом.
Недовольный парень достал из кабины шнурок и с третьего рывка завел пускатель, а вот сам двигатель завести не смог, хотя мне показалось, что несколько раз схватывало. Махнул рукой, чтобы глушил.
– Давно фильтры мыл? – поинтересовался.
– Недавно, – буркнул, не глядя в мою сторону.
«Врет, наверное,», – предположил про себя.
– У вас есть, кто смотрит за транспортом, механик или еще кто…? – спросил, не желая больше общаться с этим трактористом.
– В колхозе есть главный механик, а у нас Михалыч, – пояснил, с насмешкой глядя на меня.
– Где Михалыч? – оглядел немногочисленных мужиков на территории транспортного парка.
– Не знаю, – откровенно ухмыльнулся парень.
– Ты сам заинтересован, чтобы твой трактор ездил? – повернулся к нему, понимая, что без общения с этим лодырем не обойтись и жалея, что согласился прийти сюда, где мои советы никому не нужны.
– Конечно, – неубедительно заявил тракторист.
– Вымой двигатель, подтяни топливные штуцеры и соединения и промой фильтры. Если после этого подобные проблемы повторятся, то потребуется ремонт или замена ТНВД1. Возможно изношены плунжеры насоса, – посоветовал и предположил.
Поглядел внимательно на незадачливого тракториста и направился к Ивану, разговаривающему с мужиками. Сообщил ему о своих выводах и пошел смотреть с водителем его ГАЗ-52. Там оказались проблемы с карбюратором.
– Как заправляете транспорт? – спросил потом у бригадира.
– Вон, наша заправка, – кивнул на цистерны в углу двора. – Бензовоз привозит и сливает в емкости, а потом Николаевна заправляет. Сейчас сложно стало с топливом. Иногда дизтопливо привозят в бочках, как масло.
– Последние дни все заправлялись из цистерн? – мне показалось, что нащупал общую для всех проблему.
– Не знаю, у водителей надо спрашивать, – пожал плечами. – Петрович! – окликнул какого-то мужика, – из чего все заправлялись в последнее время?
– Как обычно, что Николаевна заправляет…, – буркнул тот. – Бензин дерьмовый, – посетовал.
– Цистерны давно чистили? – продолжил я расспросы.
– Я уж и не помню, когда, да и не мое это дело. Обычно этим главный механик занимается.
– Возможно, в топливные баки попадает грязное топливо с отстоем из заправочных цистерн или такое уже достают и привозят. Отсюда многие проблемы. Можно дать отстояться топливу и заправлять транспорт из верхних слоев или провести профилактику цистерн, а механизаторам посоветовать чаще мыть или менять фильтры.
– Хорошо, я поговорю со всеми, и главному механику сообщу, а ты не хотел бы работать у нас в колхозе? – посмотрел на меня и не дожидаясь ответа, закричал какому-то парню, вылезшему из подъехавшего грузовика:
– Володя! Новик! Подойди, послушай, что тут Андрей советует. Ты ведь тоже жаловался на свой трактор.
– Я? – тот, вместо того чтобы подойти, остановился и попытался сосредоточить пьяный взгляд на нас. – Это какой такой Андрей? Хромой? – взревел. – Он-то, сука, мне и нужен!
Ускоряясь, почти побежал к нам с криком:
– Ты чем занимался с моей Катькой, электрик еб…ный, пока я горбачусь на работе?
Подбежал и замахнулся на меня. Я сделал шаг в сторону и пробил в солнечное сплетение. Попал удачно – на вдохе. Тот задохнулся, скрючился и упал на колени, пытаясь вдохнуть. «А парень-то здоров, как бык!» – отметил, рассматривая неожиданного противника сверху. Большая лохматая голова, широкие плечи, крупные кисти. «Еще и вес за сто кг!» – предположил. Наверное, по силе равных ему в селе нет и возраст подходящий для мужика – за тридцать. «Екатерина достойного парня себе в мужья выбрала! Первого на деревне!»
Между тем к месту стычки сбежались мужики со всего транспортного участка, подняли драчуна и начали успокаивать. Бригадир, виновато взглянул на меня и тоже принялся упрекать пьяного буяна. Однако, тот продышавшись, оттолкнул одного, другого и увидев меня вновь рванулся вперед, не обращая внимания на повисших на нем мужиков. Отбиваясь и раздавая удары понемногу двигался ко мне.
Наблюдая за этой возней, вспомнил сцену из мультфильма про Маугли, когда медведь Балу отбивался от бандерлогов.
– Отпустите его! – крикнул мужикам.
Кто-то послушался и отпрыгнул от разъяренного драчуна. Тот почувствовав свободу, занес кулак. Опять сделал шаг и пробил по печени с левой, но не надеясь пробить жир и мышцы пресса, тут же с правой с разворота заехал в челюсть. Бугай рухнул навзничь и закатил глаза. Все внезапно замолчали и оторопев, уставились на поверженное тело.
– Ты его не убил? – кто-то поинтересовался.
Опровергая вопрос, парень пошевелился, завозился со стоном и повернувшись на бок, свернулся в позу эмбриона, прижав руки к правому боку. Удар по печени, тем более пьянице очень болезненный, если попадешь правильно, а я, похоже, попал.
– Ты не покалечил мне тракториста, – поинтересовался бригадир, смущенно улыбаясь.
– Не должен, – пожал плечами. – Я не боксер, просто у него, наверное, печень увеличена из-за частого употребления алкоголя.
– Извини, я не думал, что он сегодня нажрется и потеряет разум. Трезвый, он спокойный, только ревнует свою Катьку к каждому столбу. Чего у тебя с ней было?
– Ничего, – опять пожал плечами. – Как-то попросила исправить освещение в хлеву….
– Понятно. Вот дурак! – покачал он головой. – Впервые вижу, чтобы Новика кто-то побил и даже с ног сбил! – хмыкнул. – Обычно с ним никто не может справиться! – пояснил, подтверждая мои догадки.
– Ты все же подумай насчет работы у нас, – напомнил. – Пойдем в курилку, там всем мужикам расскажешь по топливу, – предложил.
– Передай всем – пусть все подойдут в курилку, а Никифоров пусть отвезет друга домой на моем Уазике! – указал моему знакомому молодому трактористу.
В курилке сообщил собравшимся мужикам свои выводы и предложения. Кто-то пытался спорить, но большинство согласились, что бензин и солярка – го…но. Потом мужики заговорили о своих проблемах, ругали начальство, сетовали на низкие зарплаты и не своевременные выплаты, плохое снабжение запчастями. Вспоминали сегодняшнюю драку, подшучивали над поверженным Новиком и незаслуженно пострадавшими от него.
– Мой Валерка к тебе ходит по утрам заниматься, – признался один, улыбаясь.
– Мой тоже.
– А мой гитару запросил, – сообщил третий. – На какие шиши покупать? – посетовал. – Наверное, надо из колхоза уходить, – подумал вслух.
– Куда уйдешь от хозяйства? Думаешь, баба справиться одна?
– Так можно отделиться и заняться своим хозяйством. Завести коров, получить свой пай земли в собственность и самому продавать молоко и прочее.
– Можно бычков разводить на мясо, – поддержал кто-то его.
– Кто тебе этим мешает заниматься сейчас? – удивился бригадир. – Ты и сейчас несколько кабанчиков держишь и свиноматку. Кормишь за счет колхозного комбикорма.
– Так сколько времени я теряю, работая на колхоз! Один бы не так смог развернуться! Вон в газетах пишут о развитии фермерских хозяйств и поддержке государства.
– Верь больше!
– Мужика все наеб…ть хотят!
– Но в колхозе все равно делать нечего. Это раньше было некуда уйти, а сейчас выбор есть.
– Детей бы поднять, и родители ухода требуют. Куды уйдешь?
Слушал этих колхозников, вспоминая свои ощущения и чувства при чтении газет, просмотра телевидения за последние месяцы. Решил высказать свои мысли:
– Одному в деревне выжить можно, но не разбогатеть. Не стоит верить всему, что говорят в телевизоре и пишут в газетах. Наверху к власти пришли люди, которым важнее разрушить прежнее социалистическое хозяйство и плановую экономику, а не построить что-то новое. Им важнее, чтобы появились собственники и рынок, надеясь, что они сами все построят и создадут, а про механизм поддержки собственников и дальнейшего строительства экономики не думают. Надеются, что созданный рынок все сам отрегулирует.
Эти паи, которые вам предлагают – не в собственность, а в аренду на сколько-то там лет. Конечно, их можно будет продать, передать в управление другому, завещать детям. Можно арендовать у колхоза коровник и завести коров, бычков или свиней, но где брать деньги на технику, электричество, корма, топливо и прочее? И налоги платить придется! А если разрешат брать кредиты в банках, то с чего-то их надо будет отдавать и с процентами….
Вся нынешняя экономика строится на спекуляции – купил дешевле, продал дороже. О производителях не думают. Ведь те же окорочка можно купить за границей дешевле и продать здесь, вместо того, чтобы поддержать своего производителя кур.
Вот ты выращиваешь свиней, – кивнул мужику, – сколько времени тратишь на продажу мяса на городском рынке? Платишь за место несколько дней, еще за что-то, пока не продашь. А будешь, как частный предприниматель вдобавок платить налоги. Ведь уже, наверняка, появились спекулянты мясом, которые ничего не выращивают, а ездят по деревням, скупают мясо дешево, а потом продают на том же на рынке.
У вас толковое колхозное руководство. Вам повезло. Держитесь за него, верьте и поддерживайте, а они вытянут колхоз. В наше время можно выжить только крупному хозяйству. Пусть сейчас трудно всем, поэтому маленькие зарплаты и выплачивают с задержкой. Это временно. Потом, может государство и повернется к собственным производителям, поняв, что продовольственная безопасность страны важнее не меньше, чем танки с ракетами и нефть с газом.
– Когда это еще будет и будет ли? – в сомнении протянул кто-то.
– Вон молодой председатель из «Светлого Пути» колхозное стадо на мясо пустил, технику на металлолом, зато новую «Волгу» за счет колхоза приобрел, – заметил один из мужиков.
Все задумчиво молчали.
– А ты откудоть, все знашь? – спросил щуплый мужичок лет пятидесяти.
– Читаю, думаю, интересуюсь, – ответил неопределенно.
– Тебе определенно надо оставаться у нас, – заметил Иван по дороге домой. – Я сам думал отделиться, хоть и вхожу в Правление колхоза и знаю, как там обстоят дела …, – признался.
– Цистерны почисти, – напомнил при расставании с улыбкой.
О проекте
О подписке