Глава третья

– Словно ураган какой-то прошел… – со вздохом сказал подполковник полиции, вытирая ладонью бледное лицо, покрытое многочисленными шрамами. – Даже если судить по одним разрушениям.

– Разница только в том, что ураган приносит дождь и ветер, иногда град, иногда снег, но обычно не приносит пули. А здесь, сам посмотри… – ответил коренастый подполковник спецназа внутренних войск и снял с головы «краповый» берет, показывая уважение к убитым пожарникам, рядом с которыми они стояли. – Похоже, вместо града с неба пули падали. За сколько секунд у нас полностью выпускается магазин «калаша»?

– Где-то три с половиной секунды. Может, чуть больше.

– Здесь кругом такие очереди, длиной в магазин. Тридцать патронов, по тридцать пуль в каждую грудь. Сумасшедшие какие-то стреляют, не иначе…

– Скорее «фирменный знак», – заметил третий подполковник, представляющий спецназ ГРУ. Он только недавно прилетел со своим отрядом на вертолете и еще не успел даже осмотреть все. – Это модно стало у некоторых бандитов. Больше им выделиться нечем, вот и стараются придумать для своей банды «фирменный знак». Дешевые люди и дешевый фокус. А ураган еще не пришел. Мне только десять минут назад командир вертолета сообщил, что сюда они нас забросили, а когда забрать смогут – неизвестно, потому что настоящий ураган надвигается.

– Какой ураган? – удивился подполковник полиции. – Ничего не слышал. Правда, я уже двенадцать часов новостей не слушал, все время здесь нахожусь, но хоть кто-то мог бы про ураган сказать. Местным хотя бы штормовое предупреждение дали?

– Здесь людям не до ураганов и не до новостей. А ураган вышел из Ирана в Каспийское море, там суда поворошил, около сорока человек погибло, и теперь двинулся сюда, захватит часть Дагестана и часть Ставропольского края. Какое имя носит, я не расслышал из-за шума двигателя. Да разве в имени дело…

– Ураганы принято называть женскими именами, – со знанием дела произнес «краповый» подполковник, поежился от холодного пронзительного ветра и надел берет на коротко стриженную голову.

– Не всегда и не везде, – возразил подполковник спецназа военной разведки. – Помню, пару лет назад из отпуска возвращался, ждал на вокзале поезда и случайно чужую газету почитал. Кто-то на сиденье оставил. Это американцы еще во время Второй мировой войны придумали, чтобы не путаться, называть ураганы женскими именами. Потом какая-то международная организация ввела мужские имена, и американцы с этим согласились. В Тихом океане местные народы называют ураганы именами животных. А японцы из-за своего уважения к женщине вообще никогда не признавали женских имен ураганов.

– А иранцы? – поинтересовался полицейский подполковник.

– Понятия не имею. Но в Иране этот ураган, говорят, сильно напакостил на побережье Каспия. У нас, смею предположить, напакостит не меньше.

– Я человек неморской, – признался «краповый» подполковник, – и не очень понимаю, чем ураган отличается от шторма. Вот тайфун – знаю, это когда высокая волна на побережье катится и суда на много километров на сушу выбрасывает. А ураганы…

– Я не помню, какая там скорость в милях, как она обычно измеряется, а в километрах, если мне память не изменяет, шторм переходит в ураган при скорости ветра сто семнадцать километров в час. Это согласно шкале Бофорта. Но здесь, мне кажется, точно ураган прошел, как вы только что заметили. – Подполковник спецназа ГРУ отошел в сторону, постоял около убитого прапорщика из комендантской роты и низко наклонился. – Ураган, который принес множество пуль. И не все из них одинаковые. Прошу полюбопытствовать… – Он поднял с земли длинную гильзу и внимательно рассмотрел ее, вплоть до маркировки. Потом собрал и остальные, подбросил на ладони и передал подполковнику полиции: – Пусть ваши эксперты поинтересуются. Насколько я могу понять, это гильзы от французского полицейского револьвера «Манурин», калибр «375 магнум», а «на наши деньги» это будет, кажется, 9,55 миллиметра. Мощное оружие. Жестокое. Использует патрон, который изначально производился для африканских сафари. Таким патроном, только из винтовки, отстреливали слонов, носорогов, гиппопотамов и львов. Посмотрите по картотеке, где такое оружие «засветилось». Может, это хоть что-то даст…

– Обязательно, – согласился полицейский подполковник. – Сейчас следственная бригада прилетит. С минуты на минуту ждем, они уже давно вылетели. Я им передам.

– А хоть какие-то следы остались? Куда они ушли? В какую сторону хотя бы? Неужели никто так и не видел? Такого не бывает.

– Они сожгли все дома на выезде из поселка, – объяснил «краповый» подполковник. – Много людей погибло. Несколько семей целиком. Применяли огнеметы. Мы нашли тубы от разовых огнеметов «Шмель». И люди бежали, кто куда, от пуль бежали и от огня. Под обстрелом. Наблюдать было некому. Бандиты все на легковых машинах с дагестанскими номерами. Но относительно номеров точно никто сказать не может, это только предположение местных. Из поселка выехали в сторону трассы. Резонно было бы предположить, что они вернулись к себе в республику мимо поста ДПС, который тоже сожгли, но на той стороне, в Дагестане, такой же пост стоит. Там говорят, что обратили бы внимание на большое количество машин. И вообще, говорят, в это утро движения почти не было, а после передачи тревоги останавливали на проверку все машины подряд.

– И что? – спросил подполковник спецназа ГРУ. – Можно предположить, что они поехали в глубь России?

– Предположить можно все, что угодно, – развел руками полицейский подполковник. – Но они исчезли из поля нашего зрения. Мы поздно хватились и потеряли их. Как, вы говорите, револьвер называется?

– «Манурин». Такой патрон, конечно, и в охотничьих винтовках используется. Но я сомневаюсь, что кто-то будет таскать с собой такую винтовку вместо автомата. Скорее это револьвер. Боюсь обмануть, но, кажется, такой же патрон используют некоторые револьверы «Смит и Вессон» в США. Вернее, использовали в первой половине двадцатого века.

– Я позвоню знакомому офицеру в ФСБ Дагестана. Может, что подскажет?

– Попробуйте. Это оружие на любителя громких звуков, не всем по душе. А я пока попытаюсь с местным народом пообщаться…

Однако сразу пообщаться с местным народом подполковнику спецназа ГРУ Виталию Владиславовичу Устюжанину не удалось. У полицейского подполковника зазвонила «трубка» в кармане «разгрузки», и он громко сказал:

– Служебная «трубка». Могут быть новости…

Должно быть, подполковник носил с собой две «трубки», чтобы разделять служебные и личные звонки. В ожидании новостей и подполковник спецназа ГРУ остановился, и «краповый» подполковник повернулся к полицейскому. Тот разговаривал недолго. Потом вяло сообщил:

– Мало интересного. Следственная бригада не смогла до нас добраться. Пилоты посадили вертолет. Дальше лететь опасно, приближается ураган, и они по полетному времени в «чистое небо» не укладываются. Сели где-то на половине дороги и пережидают. Но к нам сюда направилась еще и колонна автомашин МЧС с первой помощью пострадавшим. Тем, которые уже есть, и тем, которые будут после урагана, как предполагается. И в Москве готовится самолет с помощью. Но из-за нашего урагана неизвестно, когда вылетит. Если вылетит, то сядет, скорее всего, где-нибудь в Ростове или в Краснодаре и будет там погоды ждать.

– Да, Северный Кавказ – это даже не Средний Урал, – заметил подполковник Устюжанин. – Там погода устойчивее.

– А что, на Урале ураганов не бывает? – спросил «краповый» подполковник.

– Не доводилось слышать. Ни местных, ни иранских… Ну, я пойду с народом поговорю. Если сотовая связь работает, наверное, и Интернет у кого-то работает. Хотя бы насчет урагана уточню. А вы бы послали людей местное население предупредить об урагане. – Последняя фраза была обращена к полицейскому подполковнику. – Вы сейчас здесь – единственная, как я понимаю, местная власть, остальных всех, как мне сказали, перебили. Вам и флаг в руки…

– Да, пожалуй, так, хотя я и из соседнего района, а не из этого поселка, – согласился полицейский подполковник.

– Если будут новости, позвоните мне. Запомните номер…

– Говорите. У меня память хорошая.

Полицейский подполковник повторил номер, осмотрелся, увидел группу ментов, стоящую у останков соседнего склада и с сильной жестикуляцией что-то обсуждающую, и поспешил к ним, чтобы отдать распоряжение…

Виталий Владиславович Устюжанин вообще прилетел в командировку на Северный Кавказ только шесть часов назад. А четыре часа назад его отряд, только-только устроившийся в казарме после долгого перелета грузовым авиабортом, подняли по тревоге, а самого Устюжанина вызвали в штаб для получения задания. Причем все данные по заданию сводились к информации о нападении большой банды на поселок и уничтожении военных складов. Ничего о количественном составе банды, и тем более личностном, известно не было.

– Там уже и внутривойсковики подоспели, и полиция. Разберетесь, – напутствовали Устюжанина. – Привыкайте к такому положению вещей. Здесь у нас это в норме. Работаем «с колес», а потом уже разбираемся.

В данном случае работать предстояло не «с колес», а с борта вертолета, но и вертолет-то выделили всего один, поэтому Устюжанин взял с собой только один взвод, а остальные четыре взвода его отряда ждали в казарме, когда их затребуют на аэродром. Подполковник пытался обговорить аспекты доставки остального отряда с пилотом вертолета, на что тот сообщил, что доставить больше никого не сможет и даже забрать самого подполковника Устюжанина и его отряд, при необходимости, с места будет невозможно, так как ураган надвигается. Вообще-то, на Северном Кавказе ураганы – явление достаточно редкое, тем не менее время от времени посещающее регион. Но бороться с этим стихийным бедствием здесь не умели, и никто толком не знал, как к нему готовиться. Даже вертолетчик гадал, что им прикажут. На его вкус, лучше было бы услышать приказ о срочном перелете машин в спокойное место.

– А что услышим, будем посмотреть… – закончил он свое сообщение.

Короче говоря, подполковник Устюжанин был сразу брошен в сложные обстоятельства. Впрочем, это была уже третья его полугодовая командировка на Северный Кавказ, и обстановку он более-менее знал. Это помогало ему ориентироваться в общей обстановке, но не в конкретной. Правда, непривычным было ожидание урагана. За свои сорок семь лет жизни Виталий Владиславович видел ураганы только в кадрах хроники, которую иногда показывали по телевидению, и прекрасно понимал, что никакая подготовка спецназовца не в состоянии помочь человеку бороться с такой мощной стихией. Разве что присутствие духа может помочь и умение быстро выбирать правильные решения. Уже одно это, несомненно, много дает.

До поселка идти пешком недолго, не больше получаса нормального пешего хода, а для офицера спецназа эти полчаса сокращались вдвое. С собой подполковник взял трех солдат. Не для охраны, а просто на всякий случай. Виталий Владиславович намеревался навести справки, ведь чем больше людей задают вопросы, тем, как правило, бывает больше полученных данных, и по дороге объяснил солдатам, о чем именно они должны спрашивать у местных жителей. Самого Устюжанина интересовал компьютер с доступом в Интернет.

Первый квартал поселка, в который они вошли, казался вымершим. Людей видно не было, зато было много развалин и ям от взрывов. Полицейский подполковник уже сообщил Устюжанину о сгоревших объектах, в том числе и двух складах с боеприпасами. Один из них – с 82-миллиметровыми минами для минометов «Поднос», второй – с подлежащими утилизации артиллерийскими снарядами. Но мины для минометов всегда хранятся в отдельных ящиках от навинчивающегося головного взрывателя, следовательно, если мина по какому-то недоразумению и решит совершить несанкционированный полет, то есть просто взорвется так называемый основной заряд, предназначенный для собственного полета мины к цели, и полетит над местом, где хранилась, на землю упадет только металлическая болванка, разрывной заряд тротила без взрывателя даже не воспламенится. Сами головные взрыватели, содержащиеся в отдельном ящике, естественно, взорвутся, но без непосредственного касания разрывного заряда взрыва не произойдет. А вторая часть разрывного заряда, состоящая из аматола, вообще при температуре свыше ста шестидесяти градусов просто разлагается и выделяет закись азота с примесью других оксидов. Сама закись азота^[5] быть боевым отравляющим веществом не может, хотя воздействие на людей имеет. Но это воздействие скорее обратного порядка тому, которого хотели бы добиться бандиты. Но вот разрывы артиллерийских снарядов, в зависимости от калибра и состояния, в котором хранились и готовились к утилизации, могли бы причинить и, судя по внешнему виду, причинили местным жителям большие неприятности. Улицы поселковой окраины походили на линию фронта времен Второй мировой войны, только окопов видно не было, а вот ямы от разрывов снарядов виднелись в нескольких местах. У многих домов были выбиты окна и проломлены крыши. Похоже, жители этих домов бежали куда-то в сторону, ища укрытия и спасения, и спросить, что произошло, просто не у кого.

Однако уже в следующем квартале людей было достаточно много, среди них, вероятно, и жители первого квартала, накрытого продуктами взрывов. Толпа сразу устремилась к военным, хотя не спрашивали ничего и только ждали, что им скажут.

К удивлению подполковника спецназа ГРУ, хотя находились они в Ставропольском крае, то есть по другую сторону от административной границы Дагестана, местные жители были в большинстве своем дагестанцы или представители еще какой-то кавказской национальности, а славянских лиц почти не попадалось.

– Чего ждете? Работайте, – дал знак солдатам Устюжанин.

Те стали задавать вопросы. Группа как-то быстро разбилась на группки, в центре которых оказалось по солдату. Сам подполковник сначала прислушивался к общим разговорам и понимал, как трудно бывает выбрать рациональное зерно там, где все хотят что-то сказать, перебивают друг друга, друг с другом спорят, но при этом каждый высказывает только свое мнение, весьма, как правило, далекое от действительности. Тогда он обратился к молодому человеку славянской внешности с умными, как показалось Устюжанину, глазами, решив, что у этого человека может быть дома подключенный Интернет. Парень был похож на студента, а студенты обычно Интернетом пользуются. Хотя время каникул не подошло, и студенту в поселке взяться было неоткуда, но сработало ассоциативное мышление. Раз похож, значит, его и нужно спросить.

– Не подскажете, молодой человек, где здесь можно в Интернет выйти? Есть такая срочная необходимость.

– Можно было бы у меня, но я не знаю, работает ли. Не проверял.

– Сотовая связь работает.

– Значит, можно у меня. Я через GPRS на спутник выхожу. Другой возможности у нас в поселке нет, давно уже обещают «выделенку» сделать, но все руки не доходят. Пойдемте…

До дома парня пришлось пройти еще два квартала. Просто молча идти в такой обстановке, конечно же, невозможно, и парень заговорил первым:

– Что все-таки сегодня произошло?

– Я для того и прилетел сюда, чтобы найти виновных, разобраться и, по возможности, уничтожить, чтобы бандиты сюда больше не совались.

– Их уже много уничтожали. Но только одних уничтожат, как тут же другие лезут.

– Что, часто на поселок нападали?

– На моей памяти сегодняшнее нападение – третье. А я только три года, как сюда после института приехал.

– Вы кто по профессии?

– Учитель. Два месяца после института проработал учителем, потом месяц был завучем, а затем сразу сделали директором школы. Теперь школы больше нет, а директора школы без школы не бывает. И это в разгар учебного года! Спалили школу. А мы только нынешним летом большой ремонт сделали. Нам средства выделили, которые раз в сто лет сельским школам выделяют. И все насмарку. Очередная вылазка бандитов, и все… Но такого, говорят, еще не было. Раньше только русских старались уничтожить…

– Почему только русских? Выборочно, что ли?

– Выборочно. Заранее знали дома, где русские живут, приезжали, стреляли, поджигали и уезжали, пока милиция просыпалась. А потом подкатывали «добрые» дяди из Дагестана и за копейки покупали участки у людей. Жить здесь никто не хотел, опасно, потому и продавали за бесценок. Но у нас – еще что, у нас процентов тридцать местных осталось. В соседнем районе два села полностью с земли согнали. Скоро и у нас русских не останется.

– Это вот те люди, с которыми вы сейчас только стояли? – спросил подполковник, оглядываясь через плечо.

– Нет. Покупали другие. Купят участок, дом кое-как построят и продают своим же, причем недешево. Тоже заработок. Бизнес у них такой. И все, как один, клянутся, что для себя строили, что дом на совесть сделан. А его потом перестраивать приходится. Но в этот раз все по-другому было. В этот раз всех расстреливали и жгли – и русских, и дагестанцев. Люди говорят, не меньше десяти машин приезжало. Из гранатометов стреляли, из огнеметов. Целые участки сжигали вместе с домами и с садом^[6]. Я вот впервые увидел, что такое огнемет, и испугался. А как же те, по чьим домам стреляли? Паника страшная была. Сейчас вот, только к середине дня, все как-то успокоились. Уже сил не осталось, чтобы беспокоиться.

– И напрасно, – жестко проговорил Виталий Владиславович.

– Думаете, вернутся? – с легким испугом посмотрел на него директор школы.

– В этом сомневаюсь, но хотел бы, чтобы они вернулись. Я готов с ними пообщаться. И солдаты мои готовы. Пусть даже на десяти машинах они приехали. Значит, их было около пятидесяти человек, по нынешним временам это необыкновенно большая банда. Но беда на поселок и на всех нас идет другая, и совсем с другой стороны.

– Какая беда?

– Вот это я и хочу уточнить в Интернете. Далеко еще?

– Пришли…

Домик у директора школы был совсем небольшой. Вернее, это был даже не отдельный дом, а щитовой домишко на две семьи, построенный по стандартному советскому проекту. Точно такие строили в военных городках для размещения офицеров, и подполковник Устюжанин в бытность свою младшим офицером успел в таких и пожить, и знал, как продуваются эти стены зимой и как греются летом. Обычно такие служебные квартиры состояли из двух комнат и кухни. Все оказалось точно так, как подполковник и предполагал, видимо, домишки эти строили не только для молодых офицеров, но и для молодых учителей. Советская власть предпочитала не тратить средства на проектирование отдельных зданий.

– Вас как называть-то? – спросил Устюжанин.

– Николай Иванович. Можно просто Николай. Мы не на уроке. Мне так даже больше нравится. Устал себя директором чувствовать. А теперь, когда директор без школы, тем более можно просто Николаем…