Глава 2

До гаража мне в самом деле идти было недалеко. К тому же к утру сильно подмораживало, мерзнуть я не люблю и не умею, и потому шел быстро, чтобы морозец не проникал под бушлат. Зачем в гаражном кооперативе сидит сторож и за что он вообще зарплату получает, честное слово, я не знаю. Вообще-то в его будке горел свет. Но сам сторож даже не вышел, когда я прошел мимо к своему гаражу. Мой невеликий размерами, но отчаянный «проходимец» завелся без проблем, как и полагается автомобилю, называющему себя джип «Ренглер». Развернувшись в узком пространстве между рядами гаражей, я поехал к воротам, перегороженным цепью, думая о том, что сторож, наверное, не выйдет, чтобы снять цепь, и мне придется выходить самому. Но после выезда я уже останавливаться не намеревался. Если сторожу это надо, он выйдет и повесит цепь на место. Хотя кого охраняет эта цепь, было непонятно, как было непонятно, кого охраняет сторож. Однако на звук двигателя моего внедорожника сторож все же вышел и опустил цепь на землю. Я выехал, и никто меня не спросил, на своей машине я еду или чужую из гаража украл. Хотя бы из любопытства сторожу поинтересоваться следовало. Но он, видимо, любопытства был лишен совершенно. Встречаются иногда такие.

Адрес Елизаветы Николаевны я запомнил без проблем, это было недалеко от места, где жил ее брат. И также без проблем ехал в этот утренний час через весь город. Еще не наступило время, когда на отдельных участках, например, желая переехать реку по мосту, приходится стабильно терять целый час. Улицы наших городов строились без расчета на такое количество автотранспорта, которое приходится наблюдать сейчас. Но в ночные часы и даже в часы раннего утра можно ездить в свое удовольствие. Правда, я старался ехать аккуратно и не нарушать ни одного правила, потому что меня беспокоило вчерашнее вечернее расслабление. Инспекторы ДПС могли бы на это среагировать. Вернее, не сами инспекторы, а их алкотестер. По утрам, когда и у инспекторов голова начинает болеть, он обычно срабатывает даже на тех, кто несколько лет ни грамма не принимал. Сам процесс этот в просторечье называется «кнопкой», которой включают «доильный аппарат» инспекции ДПС. Но мне повезло, только издали видел какую-то полицейскую машину с включенным проблесковым «маячком», но она куда-то торопилась. И, мне показалось, не ко мне.

Нужный дом я нашел сразу. Заехал в арку под каким-то то ли магазином, то ли под парикмахерской. С подъездом, правда, сначала ошибся, поскольку мне сказали только номер квартиры, и я сначала остановился у другого. Пришлось переехать. У нужного подъезда был выделен даже «карман» для парковки транспорта, и мне не пришлось перегораживать тротуар. Мой «Ренглер» легко вписался в отведенное ему место и даже оставил место для еще одной машины, которой поблизости в этот ранний час не оказалось.

На домофоне я набрал номер квартиры и нажал кнопку вызова. Елизавета Николаевна ответила сразу:

– Кто там?

– Подполковник Пересветов.

– Заходите… Третий этаж…

Замок громко щелкнул, повинуясь приказу сверху, и при слабом свете неприятной почему-то желтой лампочки я нашел лифт. Не знаю по какой причине, но ноги не хотели идти пешком, хотя подниматься необходимо было только на третий этаж. Мне вообще расхотелось наносить такой ранний визит, но, поскольку обещал, приехать я был обязан. Как обязан был побороть свое слегка разбитое состояние. Впрочем, состояние я уже почти переборол, иначе я не сел бы за руль, а вызвал такси. А вообще ощущение было такое, что я приехал зря и придется мне выслушать много всякой ерунды. Проще было бы сразу в райотдел полиции заехать и там навести справки. Хотя там имеют полное законное право послать меня подальше с моим желанием что-то разузнать. Родной сестре они могли еще что-то рассказать и показать. А постороннему – едва ли. Даже если этот посторонний – комбат спецназа ГРУ. Дела полиции не касаются дел военной разведки, и точно так же дела военной разведки не касаются дел полицейских. Только у меня было опасение, что случай этот вовсе не такой загадочный, каким видит его Елизавета Николаевна. Может быть, там и убийства-то никакого не было. Знавал я одну пожилую женщину, которая много лет была уверена, что мужа ее дочери убили друзья на рыбалке, хотя он просто утонул. Все были пьяные и помочь утопающему не смогли. Но переубедить женщину никто не сумел. Возможно, точно такая же история произошла и здесь. Вообще в моем понятии эмоции женщины всегда ассоциировались с пробуксовывающей в грязи машиной. И двигатель работает, и колеса крутятся, и машина вся дрожит и вибрирует, а с места сдвинуться не может.

Елизавета Николаевна уже открыла дверь квартиры, дожидаясь меня. Она была одета явно не в домашний, хотя полностью лишенный элегантности, костюм, словно собралась уже куда-то в этот ранний час. Впрочем, в ее состоянии вполне можно было допустить, что она и не переодевалась, приехав ночью домой. Спать она, по ее словам, не ложилась. Внешне Елизавета Николаевна почти не изменилась с тех пор, как мы случайно встретились. По крайней мере, в моей памяти она отпечаталась именно такой, и даже стресс после гибели или просто смерти брата не мог сделать ее вид более непривлекательным, чем уже сделала его природа. Однако нельзя было не заметить фамильное сходство с Владимиром Николаевичем.

– Здравствуйте, – сказал я, шагая через порог, когда она распахнула дверь пошире.

– Здравствуйте. Проходите. Можете не разуваться. Я сама не разувалась, уже наследила.

Я прошел в стандартную комнату стандартной однокомнатной квартиры, и там почему-то сразу запахло одиночеством. Ощущение было такое, что я пришел в гости к самому Владимиру Николаевичу. В его квартире ощущения были точно такие же.

– Итак, Елизавета Николаевна, чем я могу вам помочь. Я понимаю, что похороны – это всегда хлопотно и этим должен заниматься мужчина…

– Извините, Андрей Васильевич, пока о похоронах речь не идет. Мне сказали, что тело брата отдадут не раньше, чем через десять дней. Все это время с ним будет работать эксперт. Мне просто показалось, вы не очень верите мне, что Владимира убили, и потому я пригласила вас, чтобы вы сами убедились.

Она взяла со стола стопку листов и протянула мне.

– Что это?

– Все документы, которые пока имеются в уголовном деле. Копии, естественно.

Я удивился:

– Как вы это раздобыли? Чтобы менты… Полицейские то есть, дали кому-то на руки такие документы, я такого и не слышал…

– Все просто. Начальник районного уголовного розыска – мой одноклассник. Мы с ним когда-то даже за одной партой сидели. Он позволил сделать мне ксерокопии.

– С вашего разрешения, я просмотрю…

– Для этого я вас и пригласила.

Она выдвинула из-под стола стул и села на самый его краешек, как садятся стеснительные люди. Руки на колени положила ладонями вниз. О чем-то эта поза говорит на языке жестов, но я, честно говоря, не помню, хотя когда-то даже зачет по этому предмету сдавал. В жизни мне подобные знания использовать не приходилось. Потому все и забылось.

Я вытащил очешницу, нацепил очки на нос, стесняясь своей возрастной дальнозоркости, как порока, и стал читать. Читаю я вообще-то быстро. Даже рукописный текст. Наверное, на ознакомление со всеми документами, включая первоначальное заключение судебного медэксперта, у меня ушло около сорока минут. После этого я положил бумаги на стол, где они и лежали раньше.

– И что скажете? – поинтересовалась Елизавета Николаевна.

– А что я могу сказать? Пока ничего. И сомневаюсь, что смогу что-то сказать позже. Я же не имею следственных полномочий. Кстати, а почему следствие начала полиция? По тяжести это дело должно сразу переходить в ведение следственного управления следственного комитета.

– Они сказали, что в следственном управлении какая-то авария, трубы прорвало и половину здания затопило, поэтому следователь будет только сегодня. Да и нашли Владимира уже поздно. Рабочее время закончилось. А дежурная следственная бригада, сказали, из-за аварии выехать не может. Сегодня следователя с утра выделят. Полицейские все передадут ему. Обещали даже устно высказать мою, как они назвали, версию относительно догхантеров. В протокол это не занесли. Даже посмеялись.

– Да. Они, как я слышал, и без того до догхантеров добраться не могут. Или связываться по какой-то причине не хотят. А тут еще убийство на догхантерах повиснет. Заставят искать. А полиция не любит искать то, что глубоко прячется. Ладно. Еще вопрос. Тут перечень всего, что было в карманах Владимира Николаевича. Деньги пересчитаны до копейки. Все документы. Паспорт, военный билет офицера запаса, пластиковая карточка-пропуск на территорию какого-то НПО «Химера». Но я как-то сразу обратил внимание, что в перечне отсутствуют ключи от квартиры. Вы их не забрали?..

– Разве? – встрепенулась Елизавета Николаевна, не ответив на мой вопрос, схватила копии документов и стала смотреть. – Да. Действительно. У него был специальный чехол для ключей. Я ему на день рождения подарила. Он всегда его в кармане носил. Натуральная толстая кожа. Тиснение какое-то. Орнамент. Заметная вещь…

Она выглядела растерянной, не понимая, что может значить исчезновение ключей.

– Я тоже видел у него в руках этот чехол с ключами, – сказал я. – Он мне показывал когда-то. Когда еще у нас в бригаде служил. Жаловался, что золотое тиснение стирается. Спрашивал, нельзя ли обновить. Но… Исчезновение ключей – вопрос вообще-то интересный и, мне думается, не случайный. Второй экземпляр ключей он держал дома?

– Дома у него есть второй экземпляр. А третий у меня.

– Так что же вы молчите, – рассердился я ее несообразительности. – Я уж думал, как бы побыстрее в бригаду съездить, чтобы отмычки добыть. Или хотел попросить кого-то, чтобы привезли сюда. Едем сейчас же…

– Ключи только найду. Я ими только пару раз пользовалась. Куда положила… Сейчас соображу… – она терла высокий рахитичный лоб и соображала. Наконец сообразила, заспешила в прихожую к вешалке и загремела оттуда ключами. Я понял, что она нашла их на вешалке в какой-то своей одежде. – Вот они. Поехали…

* * *