– Скоро уже. Смотри внимательнее, – сказал ведущему Мараучу. – Где-то здесь должно быть. Как бы мимо не пройти. Ближе к стене держись.

Правая сторона ущелья представляла собой действительно стену, а не склон хребта. И стена эта, начиная с нижней части, была даже с легким обратным уклоном. Биймурза посветил фонариком вверх. С места, где они шли, верхний край видно не было. Его можно было рассмотреть, наверное, только днем от противоположного склона, тоже крутого, но не обрывистого. Да и луч фонарика был не в состоянии достать до верхнего края. Для этого требовались фонарики посильнее или же вообще армейские тактические фонари, которые посылают луч порой на три сотни метров. Стена же была высотой около шестидесяти метров.

Но человек, если будет падать сверху, сначала обязательно должен удариться о слегка наклонную среднюю часть и отлететь от прямой линии падения. И потому Сарыбаш, уже давно все мысленно рассчитавший, не послушался совета и не стал прижиматься к стене. Мараучу, наверное, хуже всех знал здешние места. Все остальные знали их прекрасно. И конфигурацию обрыва тоже помнили и потому продолжали движение так же, как начали.

– Туда посвети… – сказал Мараучу, показывая направление лучом своего фонаря. Но у его фонаря тоже подсели аккумуляторы, а запасных Мараучу с собой не взял. И его луч недалеко бил в темноте ущелья, хотя его вполне хватало для того, чтобы осветить себе путь под ногами и не оступиться.

В этот раз Сарыбаш послушался. Он вообще умел прислушиваться к чужим советам, хотя выполнял только то, что ему самому казалось правильным. Он направил луч фонаря вперед, и сам рывком бросился в том направлении. Мараучу каким-то образом увидел в темноте лежащее среди острых камней человеческое тело.

Все подошли. Сарыбаш стоял перед телом брата на коленях. Его надежды на чудо так и остались только надеждами. Тело лежало на острых камнях, и даже при падении с намного меньшей высоты любой человек разбился бы насмерть. Все пространство между камнями было залито кровью. Крови вытекло очень много.

– Неужели в человеке столько крови… – сказал Биймурза, – никогда бы не поверил, если бы сам не увидел.

– У него тело во многих местах пробито, – объяснил Солтанмурад. – Сразу из всех ран вытекало. И даже из головы…

Ногай лежал на спине, откинув в сторону левую руку, а правая – каким-то неестественным образом изогнувшись, была придавлена спиной.

– Помогите вытащить руку, – попросил Сарыбаш. – Приподнимите его.

Мараучу с Биймурзой наклонились над телом, приподняли, и он вытащил из-под спины сломанную и согнутую руку брата. Уложил ее вдоль тела. Точно так же положил вторую руку. И после этого посмотрел на небо.

– Он лежит подошвами в сторону Мекки… – понимая, что высматривает Сарыбаш, подсказал Солтанмурад. – Положи ему на живот камень^[1].

Сарыбаш торопливо выполнил сказанное. Глаза Ногая были закрыты, а подбородок не отвисал, и завязывать его необходимости не было. Сарыбаш сам повернулся туда, куда смотрели подошвы брата, двумя руками совершил омовение лица и стал читать «Калимат-шахадат»:

– Ла илаха илла-ллаху, Мухаммадун-Расулу-ллахи^[2].

– Вообще-то это читается перед смертью^[3], – сказал Солтанмурад. – Чтобы умирающий слышал и повторял хотя бы мысленно.

Сарыбаш не растерялся, хотя плохо знал каноны ислама.

– Душа моего брата еще здесь, она слышит меня, видит мою скорбь и повторяет за мной слова молитвы. Еще нужно читать суру «Ясин», но я ее не знаю. Знает кто-нибудь?

Все отрицательно закачали головами.

Сарыбаш встал и достал из рюкзака одеяло, расстелил его прямо на камнях.

– Помогите переложить. Понесем на одеяле, ко мне домой. Я позвоню маме, чтобы она приехала. Утром она будет у меня. Привезет кафан^[4].

– А откуда это одеяло? – спросил Биймурза. У нас такого не было.

Одеяло было легкое, яркое, плюшевое.

– Оно из чьего-то рюкзака там, наверху… – объяснил Мараучу. – Я на всякий случай прихватил. Не думал, для чего сгодится.

– Кстати, – хватился вдруг Солтанмурад и беспокойно тряхнул красивыми седыми волосами. – А девка где? Которая Ногая сбросила…

Все растерянно осмотрелись. Лучи фонариков обшарили все камни вокруг тела Ногая. Женщины рядом не было. И даже не видно было следов крови рядом, если бы она, что вообще-то было невозможно, осталась жива и отползла в сторону.

– Какой черт ее унес? – непонятно кого спросил Сарыбаш.

Он посветил фонариком выше стены, туда, где нависал над пропастью выступ склона. Но увидеть ничего не сумел. Слишком слаб был фонарик, слишком обширен и высок склон.

– Старая Разият спросит, отомстил ли ты за брата, – сказал Биймурза Сарыбашу.

Тот, испытывая злобу, еще раз осмотрелся вокруг.

– Кто-то унес ее… Кто ее унес?

– Унести могли только дэвы^[5], – сказал Мараучу и тоже посмотрел по сторонам. Но уже испуганно, словно ожидая нападения.

– Говорил я, не надо оставлять оружие, – сердито сказал Сарыбаш.

– Разве ты говорил такое? – удивился Солтанмурад. – Я не слышал. Ты, кажется, только сомнение выказал, не больше.

– Значит, я подумал, что надо так сказать…

– Скорее всего. А мы, бестолковые, не научились читать чужие мысли.

– Что можно сделать оружием против дэвов… – прошептал Мараучу.

– Не боюсь я никаких дэвов! – заявил Сарыбаш. – Дэвы, приходите сюда, покажитесь…

Последнюю фразу он прокричал в ночную черноту, и она тотчас отозвалась автоматной очередью. Очередь была неприцельная. Скорее явилась простым отзывом на призыв Сарыбаша, тем не менее одна из пуль попала Сарыбашу в голову и почти оторвала ему ухо, разрубив его пополам.

– Позвал. Они пришли… – испуганно констатировал факт Мараучу.

– Где ты видел дэвов с автоматами? – зло спросил Биймурза. – Мы в какую-то историю влипли. Знать бы только в какую. В случае чего, если это федералы или менты, – мы здесь работаем… Получили сообщение, не знаем от кого, о расстреле группы на плато и вышли. Ногай сорвался и упал сам. И мы вынуждены были спуститься…

– Федералы не будут стрелять на призыв. И менты не будут. Они знают, в кого стреляют, – подсказал Солтанмурад, присевший за камень в надежде спрятаться от пуль.

– Перевяжите меня кто-нибудь, – попросил Сарыбаш. – Я ранен.

– Ползи сюда, – предложил Солтанмурад, снимая с плеч рюкзак, в котором у него хранилась походная аптечка. – Не трогай рану грязной рукой.

– Дэвы… – не видя вытаращенными глазами ничего и ничего не слыша, повторил испуганный Мараучу. – Они пришли…

И опять, подтверждая сказанное, из темноты раздались новые автоматные очереди. Теперь из было уже много. Не умея на слух определять количество стреляющих автоматов, Биймурза зло, с каким-то даже дерзким вызовом и отчаянием сказал:

– Целая толпа дэвов…

Но между автоматными очередями до слуха доносились и крики. Обыкновенные человеческие крики. И звучали они, несмотря на разность голосов, одинаково:

– Желтый дракон!

– Желтый дракон!

– Желтый дракон!

И эхо повторяло эти слова, как повторяло звуки выстрелов, отчего казалось, что стреляют не только из автоматов, но и из пушек и про «желтого дракона» кричит целая толпа людей. А автоматные очереди долго не стихали. Только пули на сей раз пролетели над головами, никого не задев. Но огненные мазки автоматных стволов в темноте были хорошо видны. Потом, когда автоматы замолчали, раздалась длинная очередь, стреляли из пулемета трассирующими пулями, перечеркнувшими черноту над головами.

– Уходим, – приказным тоном сказал Солтанмурад, завершив перевязку раненого Сарыбаша. – Быстро уходим, пока они не подошли близко. Успеем в темноте уйти. Фонари не включать. Нас не увидят. Уходим…

Он развернулся и на четвереньках, ощупывая камни руками, попытался отдалиться.

– Ногай! – напомнил Сарыбаш. – Ногая забираем.

– Жить надоело? – спросил Биймурза. – Самим бы уйти…

Он попытался потянуть Сарыбаша за локоть, но тот выдернул локоть.

– Я не пойду. Пусть убивают… – сказал Сарыбаш, двумя руками подправляя только что наложенную на голову повязку. – Кто хочет, уходите. Я с братом буду…

Но его никто, кажется, не слышал. Даже Мараучу, во всем до этого готовый поддержать Сарыбаша, и тот пополз на четвереньках в обратную сторону, мало что соображая в происходящем и продолжая шептать под нос:

– Дэвы, дэвы пришли. Позвали, они пришли…

Рука Мараучу вдруг на что-то натолкнулась, ощупала и подняла тяжелый предмет.

– Автомат… – сказал он. – Автомат Ногая…

Но отстреливаться от дэвов Мараучу не собирался. И потому отбросил автомат в сторону.

– Что там? – спросил Сарыбаш.

Мараучу не ответил, только быстрее зашевелил руками и ногами. И Сарыбаш вынужден был сам подняться, потому что стрельба прекратилась, подойти и поднять автомат покойного брата.

– Идите ко мне, дэвы… – Сарыбаш погрозил в темноту поднятым автоматом.

Новая автоматная очередь заставила его пригнуться и присесть рядом с Ногаем. Потом тело Ногая вздрогнуло – автоматный ствол в темноте, видимо, опустился ниже, и несколько пуль попали в покойного. Сарыбаш даже с места не сдвинулся, только положил руку на еще теплую грудь брата. А стрельба снова прекратилась…