Небо висело низко, давило на голову. Снег шел сырой и липкий, совсем уже ненужный в весну снег. Целые сугробы ложились на ветви деревьев в окрестных богатых и обширных садах.
Маленький отряд свернул с мокрого асфальта в сады пару часов назад, еще в четыре ночи. И вынужден был оставить за собой тропу на снегу. Шли они, конечно, как волки – след в след. Сколько человек прошествовало – не определишь, если ты не ясновидящий. А уже теперь, в шесть утра, в самое подходящее время для начала охоты, никто и не подумает, что группа людей обошла селение сбоку и пристроилась на господствующей высотке. Тропу завалило настолько, что на нее уже никто внимания не обратит.
Слава удобно пристроился на груде серых камней. Снег с камней он сбросил трехпалой солдатской рукавицей и теперь, издали сам схожий с обыкновенным сугробом, наваленным на камни, просматривал нужные дворы в селении в прибор ночного видения.
Приближалось время «ч». И по мере приближения этого условного времени нарастало нетерпение, пальцы начинали перебегать по холодному облегченному прикладу «винтореза» более жестко, цепко, словно стараясь срастись с ним в единое целое.
Волнение, присущее тем, кто впервые сидит в засаде, Слава потерял давно, лет тридцать, пожалуй, назад. И все люди из его отряда – вместе с командиром шесть человек – такие же, как сам он, прожженные и в чем-то циничные вояки, к любым подобным событиям относились хладнокровно, обыденно. Они – профессиональные «псы войны», как зовутся на международном жаргоне наемники всех стран. Четверо русских – все бывшие офицеры спецназа разных ведомств, поляк Ежи – бывший спортсмен-марафонец и полицейский из Гданьска, что-то натворивший дома и прячущийся одновременно и от полиции, и от польской мафии, и румын Думитру – начавший военную карьеру в Приднестровье против русских, а теперь воюющий в русском отряде против албанских сепаратистов. Думитру воин по крови и воюет даже не ради денег, не за тех, кто больше платит. Он воюет из любви к войне.
Они ждали рассвета, готовились к нему. И готовились к тому, что их самих здесь совсем не ждут. Каждый выбрал себе позицию, каждый проверил и тщательно изучил сектор обстрела. И теперь сжимал с нетерпением приклад своего «винтореза», присматривался в ночной прицел. Но стрелять пока было нельзя. И вообще Слава еще не решил – следует начать обстрел отсюда или стоит сразу подойти ближе.
Эта деревня – в котловине между холмами. Но она еще и в котле войск албанских боевиков, самая середина их территории. Достаточно большим отрядом, способным выполнить поставленную задачу, сюда пройти невозможно. Только разве что в ходе крупномасштабного наступления, с поддержкой артиллерии и авиации. Но тогда не будет смысла и возможности в проведении именно этой дерзкой операции. Вот поэтому они и пошли сюда такой маленькой группой. Полностью отряд Славы стоит вне края Косово. Такая дислокация – предосторожность не лишняя. И так уже косовары во всеуслышанье объявляют, что на стороне сербов воюют русские наемники. И потому держаться приходится там, где нет лишних глаз и ушей.
На базе Слава ввел сверхжесткую дисциплину, вообще-то наемникам совершенно не свойственную. Даже в знаменитом «Черном батальоне» в Боснии не было такого. Капитан Макаров, или, как значился он по документам, Славко Макараджич, проводил постоянные тренировки личного состава. Как его самого когда-то гоняли и учили, натаскивали на любую ситуацию, так и он натаскивал своих боевиков. И если «Черный батальон» прославился полным отсутствием чувства самосохранения, то отдельный батальон Макараджича считали даже не боевой единицей, а «Командой теней», невидимых и неслышных. Их так называли почти официально. Они умели незамеченными забраться туда, куда другим войскам можно было пробиться только с тяжелым боем, после сильной артподготовки, неся потери.
В сербской армии особой дисциплины вообще не было. Они, казалось, и готовились к войне с НАТО, но всегда и уверенно заявляли, что никакой войны не будет. Не верили и потому относились к своей боевой подготовке кое-как. Хотя в проведении операций в Косове и показали, на что способны. Но даже, при всей многовековой воспитанной воинственности, самая элитная сербская часть не могла тягаться с «Командой теней» Макараджича.
Приезжали сербские военачальники из тех, кому положено было знать о существовании «Команды теней». Смотрели тренировки, качали головами. Их солдаты разбежались бы от таких занятий. Зато не было такой задачи, которую «Команда теней» Макараджича не смогла бы выполнить.
Более того, местное командование знало, что эта боевая единица подчиняется не только им. Командир группы иногда получал распоряжения по спутниковому телефону и отбывал со своими парнями в глубину территории боевиков. Что он там делал, какие решал задачи – это оставалось тайной.
За сегодняшнюю ночь они совершили марш-бросок в семьдесят километров. И это по мокрому, налипающему на обувь снегу, в условиях отвратительной видимости и в окружении сепаратистских войск. И сейчас лежали в ожидании зыбкого рассвета, но готовые начать операцию и раньше, если события пойдут с непредвиденным опережением. Они вообще всегда были готовы к действию.
Так и получилось. Уже чуть заметно засеребрилось хмурое небо, когда Слава издал языком едва слышимый щелкающий звук: «Смотреть на меня!» И уверенный, что его слышали, поднял руку с выставленной вперед ладонью, а потом ладонь сжал в кулак. Операция началась.
До деревни метров шестьдесят. Дистанция для стрельбы идеальная, даже если рассветет и не будешь пользоваться оптикой. Весь план селения, полученный лично капитаном по факсу, был изучен подробно. И все они знали дом, за которым наблюдать надо прежде всего. Большой дом, заметный. Всегда доставляет радость, когда начальники стремятся обеспечить себя наибольшими удобствами. Так их достать легче. Дом обшаривали три ночных прицела. Три других выполняли роль охранения, выискивая возможные подходы помощи.
Капитан подал знак, когда заметил в ночной прицел, как едва-едва, на десяток сантиметров, открылась входная дверь. Оттуда наблюдал за двором и улицей человек. Долго наблюдал, вглядываясь в темноту и в мокрый снегопад. Разобрать он едва ли что-то смог. Слишком отвратительная видимость. И тогда человек выпустил собаку. Крупная немецкая овчарка бегала вокруг дома, поддевала носом снег, прыгала, как жеребенок, валялась в сугробах – резвилась, как умела.
Капитан обрадовался, что не пошел к дому сразу. Собака могла легко их почуять и сорвать хорошо продуманное дело.
Через десять минут дверь открылась шире, и на крыльцо вышел высокий лысый человек в меховом жилете, перепоясанном широким ремнем с подвешенной кобурой. Осмотрелся, тихо свистнул, и собака подбежала к нему. Человек взял зверину за ошейник и посадил на цепь в стороне от крыльца. Стало понятно, что скоро должен выходить кто-то, кого собака не знает. И убрали ее ради безопасности гостя.
Макаров еще раз издал щелкающий звук. Теперь уже двойной. Значит, подготовиться!
Минуты тянулись, как недели. Рукавицы сброшены, и пальцы подмерзают. И оттого сильнее сжимают «винторез». Быстрее... Быстрее...
По заваленной снегом деревенской дороге к дому подъехал джип «Тойота». Слава только слегка повел прицелом, чтобы всю обстановку оценить, но рассматривать машину не стал. Дорога – не его сектор...
Собака тявкнула. Сначала неуверенно, потом громче. Звуки доносились достаточно явственно. Снова на крыльцо вышел лысый. У него очень высокий лоб. И только с середины головы начинается жидкая поросль, сбегающая назад. Лоб хорошо просматривается в прицел. В такой высокий лоб, зная, конечно же, предварительный расклад сил, очень хочется выстрелить.
Лысый разговаривает с человеком, вышедшим из машины. Но тот в дом не проходит. Это водитель. Слава не смотрит на него, не пробует прицелиться. Водитель под прицелом другого члена группы и не интересует командира – роли распределены заранее.
Лысый уходит. Минуту слышно только лающую собаку. Но вот дверь раскрывается шире. На крыльцо выходят двое. Крупные ребята, крепкие. В темных костюмах, поверх костюмов распахнутые дубленки. У одного в руках «АК», у второго хорватский «аграм» – дерьмовая машинка, годная только для бандитов, да и то при одноразовом использовании.
Время шло. Те двое, что стояли на крыльце с опущенным стволами в землю оружием, оглядывались настороженно. По одному этому ничего не стоило вычислить телохранителей. Они интереса для Славы не представляли. Наконец тот, что был с автоматом Калашникова, сказал что-то за спину. Опять появился лысый. Все в том же меховом жилете. Значит, он ехать никуда не собирается. Он провожает. И за ним, словно из-под мышек, вынырнул, появился на крыльце человек очень маленького роста, в распахнутом длинном, чуть не до земли, пальто и гладко зачесанными назад волосами, собранными в хвост.
Он! Сам в прицел просится...
«Винторез» в замерзших руках даже не подрагивал. Слава глубоко вздохнул, потом задержал дыхание, давая время мелкому спуститься с крыльца. И нажал на спусковой крючок. Едва слышимый звук снайперской бесшумной винтовки до людей около дома скорее всего не донесся. И потому они остановились, не понимая, что произошло, почему мелкий вдруг споткнулся и свалился носом в землю. И только когда снег под его лицом окрасился вытекающей из раны на лбу кровью, они поняли, но было уже поздно. Еще несколько выстрелов донеслось до Славы, слившись громким шепотом. Залаяла собака. И тут же заскулила, а потом и смолкла.
Там, возле дома, никого в живых не осталось.
– Вперед! – Капитан скомандовал, когда сам уже поднялся и рывком бросился вниз по склону. План деревни изучали так подробно не зря. И потому не плутали. Выскочили на одну улицу, стремительно пронеслись до поворота и... И нарвались на трех людей в камуфляже. Но у офицера пистолет в кобуре, у солдат автоматы заброшены за плечо. Слава выстрелил не останавливаясь. Одновременно с ним выстрелили и остальные. Звук «винторезов» разбудить никого не мог, а эти трое, скорее всего патруль, не успели издать ни звука. Глупо попали ребята. Хотя бы слушать надо было, а не самим болтать. Ведь при быстром беге, которым передвигались «тени», не скроешь звук шагов.
Мимо пробежали, не останавливаясь. Только Ежи показалось, видимо, что шевельнулся один из косоваров. Поляк на бегу обернулся и послал контрольную пулю. Стрелять он мастер. У албанских врачей работы не будет.
О проекте
О подписке