Другое дело, что я не врач и не обладаю знаниями о нормах пульса и давления в различные моменты физических нагрузок и не могу этими данными воспользоваться. Только в случае ранения кого-то из солдат могу нажатием определенной кнопки на своем «Стрельце» вызвать помощь. Но пока, слава богу, она никому не требовалась.

На карте были отмечены две пещеры, находящиеся одна против другой. Одна из них, правая, выглядела как три больших соединенных между собой неглубоких грота, тогда как левая имела несколько горизонтов и уходила глубоко вниз. Обе пещеры находились в первой четверти ущелья – от входа в одну до входа в другую требовалось только пересечь ущелье и пройти два десятка метров. Как раз тогда, когда мы вышли к двум противостоящим устьям^[4], меня по связи вызвал командир первого отделения сержант Луховской.

– Товарищ старший лейтенант. Здесь два окурка лежат. Почти свежие. Несколько часов назад брошены. Кто-то здесь стоял и курил. Долго стоял. Может быть, это один человек был, две сигареты выкурил. При этом сначала в одну сторону смотрел, потом в другую. Пепел на камни насыпан. Между камней, то есть. Но его туда, похоже, ветерком задуло. Ветер с верховьев идет. Сдается мне, пещера обитаема.

Я сразу среагировал:

– Снайперы! Устье левой пещеры взять под прицел, – на всякий случай принял и другие меры: – Игумнов, контролируй правую пещеру.

Поскольку второе отделение шло со мной, мой замкомвзвода двинулся во главе третьего отделения. Я увидел, как это отделение, идущее немного впереди, восприняло команду старшего сержанта, данную по старинке, без звука, растопыренными и выброшенными вперед пальцами одной руки.

Отделение сразу рассыпалось среди камней, наставив стволы автоматов на черное пятно устья. Оно было высоко от поверхности, и забираться туда было трудно. Для устройства жизни и быта на постоянной основе это место явно не годилось так, как левая пещера.

Если бы там кто-то проживал постоянно, были бы проведены какие-то меры по благоустройству. Например, в камнях была бы высечена лесенка или какое-то ее подобие. Или просто лесенка была бы выложена из камней. Иногда в таких условиях можно было встретить деревянную приставную лестницу. За две предыдущие командировки мне четырежды приходилось работать против бандитов, живущих в пещерах. И всегда входы были благоустроены.

– Снайперы, видно что-нибудь?

– «Свечения» нет, – один за другим доложили все трое.

Но я помнил, что сам предложил начальнику штаба сводного отряда вариант, согласно которому банда, ищущая проход через границу, должна в этом ущелье встретиться с другой бандой, перешедшей границу раньше. И кто-то, скорее всего эта вторая банда, мог ударить засаде, которую я готов был выставить, в спину. Чтобы предотвратить это, прикинув варианты, я дал команду огнеметчику ефрейтору Васильчикову, что потел под грузом рюкзака с двумя огнеметными тубами:

– Стас, ты не устал заряды таскать? Обстреляй пещеру. Выжги там все, что можно.

Я знал, что у Васильчикова в запасе всего две термобарические гранаты. Обычный комплект на рейд. Но хватит ли двух выстрелов, чтобы выжечь пещеру, я не знал. Все зависело от размеров самой пещеры. Карта показывала размеры, которые огнемет «Шмель-М» мог поразить двумя «выстрелами». Однако практика подсказывала, что бандиты жилые пещеры модернизируют, создают дополнительные входы и выходы и существенно расширяют площадь. Моя карта была еще советских времен. За прошедшие годы все могло сильно измениться. Но терять время на исследование пещеры и нанесение исправлений на карту у меня возможности не было. Следовало торопиться и выходить на основную позицию – пограничники же ждут моего сообщения о готовности. Тем более идти нам предстояло еще не меньше четырех часов в хорошем темпе.

Был, конечно, еще и второй вариант – пустить в каждое пещерное устье по одной гранате, но это вообще не давало гарантии, что мощности всесжигающего термобарического заряда хватит на то, чтобы дойти до каждого уголка. Конечно, не было гарантии, что и двух гранат хватит на левую пещеру, но, по крайней мере, кислород там выгорит, скорее всего, в значительной степени, и одно уже это могло уничтожить банду за счет создания резко пониженного атмосферного давления, несовместимого с жизнью. Обычный эффект последствий термобарического взрыва. Если, конечно, банда там скрывается. Тем более перед левой пещерой было найдено два окурка. Это давало надежду, что моджахеды там.

Стас Васильчиков обрадовался. Я знаю, что он не большой любитель гранаты на себе таскать. Слышал от него не раз, что неплохо было бы ему выделить кого-то во второй номер огнеметного расчета, но лишних бойцов у меня не было.

Он поспешил к устью пещеры, прикрываемый снайперами и бойцами первого отделения, которые, не дожидаясь команды, заняли места среди камней, готовые дать очередь в случае опасности. Тепловизионные насадки на прицелы снайперов позволили бы определить приближающегося противника за несколько секунд до его появления.

Ефрейтор заглянул внутрь. Видимо, там было не слишком светло, и потому он опустил на глаза очки ночного видения, присмотрелся, прижался глазом к резиновому наглазнику оптического прицела.

Сразу после выстрела огнеметчик присел. И сделал это вовремя, потому что из пещеры вырвалось целое облако горячей пыли и дыма. Вырвалось и пролетело у Стаса над головой. А сам Васильчиков тем временем уже ставил ударно-спусковой механизм вместе с прицельным приспособлением на другой контейнер с гранатой.

Следующий выстрел, прозвучавший сразу после того, как прошло облако, был произведен под другим углом. Видимо, в пещере имелось несколько боковых ответвлений. Но спрятался огнеметчик и в этот раз не напрасно. Внутри пещеры произошел сильный взрыв, из устья вылетело не просто облако дыма и пыли, но и множество камней и пламя. Видимо, взорвался бандитский оружейный склад, и наверняка обрушился свод пещеры. Пыли было очень много.

– Стас! Как успехи? – поинтересовался я, находясь от устья в тридцати шагах.

– Еще бы одну гранату^[5]… Две боковые галереи выжег, осталась третья. Правда, вторая и третья, как я понял по тому, откуда дым шел, соединены, но не знаю, какая там площадь^[6]. По крайней мере, кислород там везде выгорит. Это гарантированно. А взорвались, я думаю, боеприпасы. Сдетонировали от температуры и давления.

Я заглянул в карту. Два прохода даже на карте были соединены внутренней перемычкой. Значит, термобарическая смесь должна была проникнуть во все три галереи.

– Что было, то и выполнил, – сказал я. – Если кто в живых и остался, пусть благодарит твоих родителей, что родили тебя с такими узкими плечами, на которых лишняя граната не умещается. Игумнов, у правой пещеры ничего подозрительного не нашел?

Все-таки внутривзводная связь – удобная вещь. В первой моей командировке на Северный Кавказ мы еще не имели оснастки «Ратник» и обходились знаками. Но уже во второй сумели по достоинству оценить новинку. А сейчас это стало уже привычным делом.

– Ничего не нашли. Похоже, здесь место необитаемое, – отозвался Игумнов. – Могу пару бойцов взять и внутрь забраться, проверить. Это недолго. За десять минут управимся.

Я посмотрел на часы.

– Отставить. Продвигаемся вперед. Погранцы ждут нашего прибытия. Мы и без того уже на десять минут задержались. Выше темп! Будем наверстывать.

Я еще был верен старым привычкам и вместо голосовой команды простым жестом послал взвод вперед, в прежнем направлении, и лично возглавил второе отделение.

Однако, чем дальше мы отходили, тем сильнее меня мучили сомнения. Большинство современных бандитов пришли с Ближнего Востока, где в Сирии и в Ираке успели достаточно повоевать, покуролесить – приобрести немалый опыт. А опытные вояки не оставят случайно два окурка рядом с входом в свою обитаемую пещеру. У меня создалось ощущение обманутого человека. Интуиция не давала покоя и вызывала ощущение опасности. Подумалось, что меня провели как последнего лоха, показав место, куда я приказал потратить гранаты, а бандиты в это время прятались в пещере напротив. Я в своей уверенности не разрешил старшему сержанту Игумнову обследовать те три грота справа. И это автоматически означало, что мне теперь стоит ждать удара в спину от второй банды.

Но опыт участия в боевых действиях тем и хорош, что учит не мучить себя ощущением вины, а искать выход из сложного положения.

Я пальцем продвинул карту на мониторе своего планшетника, нашел место, приблизительно определенное в оперативном отделе штаба как пригодное для засады, и решил, что засаду следует сделать чуть-чуть раньше. В заранее определенном месте трудно увидеть, что будет происходить в тылу. Видно, по крайней мере, недалеко. А если не дойти до этого места пару километров, то там сразу после отмеченного на карте старого кладбища есть участок, где чуть выше и засаду устроить не грех, и за спиной останется прямой участок ущелья примерно в пятьсот метров длиной.

Это давало гарантию безопасности от неожиданного появления бандитов за спиной. Все-таки пятисотметровая дистанция дает возможность подготовиться к встрече с противником и хотя бы один автоматический гранатомет перевести в другую сторону.

Один из выделенных на взвод двух автоматических гранатометов Барышева я выдал второму номеру штатного гранатометного расчета рядовому Коле Николкину за его широкие плечи, которые, если Коля боком не повернется, в дверной проем не проходят.

Николкин основную свою работу выполнять не отказался. На одном плече он нес рюкзак с тремя выстрелами для РПГ-7, на другом – автоматический гранатомет Барышева, а в руке держал коробку с патронной лентой.

Этот гранатомет считается универсальным, он может стрелять как со стандартными магазинами, в которых помещается по пять гранат ВОГ-17 калибра тридцать миллиметров, так и с помощью ленты. Старший сержант Игумнов выбрал на складе один гранатомет с лентой, второй с целой металлической коробкой магазинов, чтобы опробовать и тот, и другой способ стрельбы. Ему я и вручил второй гранатомет для пробы.

Я знал, что лента с гранатами удобнее для автоматической стрельбы, когда стрелять приходится по большой площади, перекрывая возможность передвижения, а магазины лучше всего использовать при прицельной стрельбе одиночными выстрелами. А если гранатомет Барышева позволяет стрелять и так и так, почему бы не использовать обе возможности…

Еще перед посадкой в машину я предупредил обоих новоиспеченных гранатометчиков что слышал об этих гранатометах, не стоящих на вооружении в Российской армии, но время от времени попадающих в руки бойцов. Примерно после восьмидесятого подряд выстрела гранатомет имеет свойство делать недосыл гранаты и задержку, вследствие чего случаются осечки. Происходит это из-за чрезмерно тугого механизма экстракции. Но послать в противника восемьдесят гранат – это уже примета продолжительного боя больших подразделений, а отнюдь не взвода. Значит, в наших условиях применять такое оружие выгодно и удобно.

Миновав старое кладбище и повернув вместе с ущельем за крупную скалу, мы, даже чуть раньше, чем я предполагал, добрались до места, которое я выбрал для засады. Видимо, сказалось то, что после задержки в пещере мы увеличили темп, кроме того, шли не боевым, а привычным тренировочным темпом. Такой темп всегда более высокий, чем боевой. Иначе и быть не должно. Только тот, кто не щадит себя на тренировках, может легко преодолевать боевые нагрузки. А в боевой обстановке к физическим нагрузкам добавляются еще и психологические, которые в процессе тренировок отработать бывает невозможно. Конечно, в тренировочном процессе присутствует эмоциональность, иначе называемая спортивной составляющей, которая существенно помогает, но она психологию бойца никак не воспитывает и не дополняет. А психология в боевой обстановке решает многое.

Засаду мы выставили по всем правилам – с двух сторон ущелья располагались завалы крупных камней, за которыми можно было легко спрятаться. Правда, в последнее время все чаще у бандитов стали появляться современные тепловизионные приборы, в основном американского производства. Трудно говорить конкретно, поставляют американцы эти приборы напрямую боевикам ИГИЛ или бандиты захватывают их у противника, которому американская сторона осуществляет официальные поставки. Но факт остается фактом, и все чаще мы встречаемся и с прицелами, имеющими тепловизор, и с тепловизионными биноклями противника. Так, мой тепловизионный бинокль есть не что иное, как трофей, который я захватил у убитого бандитского эмира еще в первой своей командировке на Северный Кавказ. Сейчас, если у банды есть тепловизоры, они, возможно, смогут определить нашу засаду раньше, чем мы сами себя открыто продемонстрируем. Но это была не самая большая беда.

Бойцы взвода носят костюмы оснастки «Ратник», а ткань, из которой эти костюмы сшиты, не пропускает наружу тепло тела. Открытыми остаются только руки, которые можно закрыть перчатками, и лицо, которое при необходимости скрывается маской-подшлемником. Тогда тепловизор определяет лишь небольшие точки – глаза и кожу вокруг глаз, остающиеся открытыми. Кто-то, кто уже встречался с подобным, может определить, что тепло исходит от людей, хотя большинство примет такое «свечение» за стайку мелких птиц или крыс.

А сзади бандитов будут подгонять пограничники. Моджахеды в любом случае вынуждены будут идти на нас. Даже раскрыв наше присутствие, вынуждены будут организовывать прорыв. Нам же никак нельзя допустить атаку в спину.

Я приказал всем бойцам использовать маскировочные принадлежности, хотя носить в кавказскую жару маски-подшлемники и перчатки никто из солдат не любит. Но, любишь ты или не любишь, когда вопрос стоит о сохранении жизни, выискивать себе комфортные условия не стоит.

Проверив со своим тепловизионным биноклем состояние маскировки взвода, я нанес на планшетник точку засады и отослал карту с отметками начальнику штаба сводного отряда. Майор Аспарухов почти сразу же прислал подтверждение получения.

Осталось дождаться, когда подсуетятся с перемещением постов пограничники, что даст возможность бандитам пойти на прорыв.