Глава 3

Я вышел из хирургического корпуса, сел в машину, и тут мне позвонил полковник Самохин. Кроме него на этот аппарат выйти никто не мог.

Ответил я сразу, потому что с места еще не тронулся:

– Здравия желаю, товарищ полковник! Слушаю вас.

– Здравствуй, Виктор Вячеславович! Ты где сейчас находишься?

– Только что вышел из хирургического корпуса и сел в машину.

– Как самочувствие Тамары?

– В бой рвется. Уже сегодня, говорит, готова. С такими темпами она за неделю на ноги встанет. У нее закалка еще та, нашенская, настоящая.

– Я вот что звоню. Предупредить хотел. По моим сведениям, полковник Альтшулер нашел-таки в больнице того продавца, у которого ты клей покупал. Он тебя не помнит. Тем не менее в ФСБ возникло подозрение, что именно ты ему челюсть сломал, чтобы он не смог дать никаких показаний. Радуются, что хотя бы не прикончил, подозревают, что ты только надеялся, что убил. Хотя есть и еще одна версия. Тот уголовник, с которым у продавца и кассирши был конфликт в магазине, мог кого-то подослать. Тем более что сам Климкин уверяет, будто на него напал старый уголовник. Он видел татуировки на пальцах. А тот, первый, который в магазине бушевал, даже при ментах угрожал, обещал с парнем разобраться. Только вот парень этот – Климкин. Он, оказывается, профессиональный боец, специалист по спортивным единоборствам. Альтшулер уверен, что простой уголовник с ним справиться никак не сумел бы, считает, что его какой-то спец избивал.

– Про специалиста в спортивных единоборствах я знаю. Только вот они не боевые. Вы разницу, товарищ полковник, улавливаете?

– Я-то улавливаю. К сожалению, ее улавливает и полковник Альтшулер. Он желает устроить сегодня опознание, надеется, что Климкин тебя узнает, несмотря на грим, которым ты тогда воспользовался.

– Откуда у вас сведения, товарищ полковник? Если, конечно, это не секрет.

– Вообще-то секрет, но тебе могу сказать и даже, кажется, уже говорил, что мы имеем в ФСБ собственную агентуру. К сожалению, она работает только на низовом уровне. Надеемся, что и ты к этому делу подключишься. Да и в ГРУ тоже на это рассчитывают.

Я не стал сообщать Валентину Юрьевичу о том, что куратор уже звонил мне вечером по тому же вопросу, просто решил постараться показать себя так, как и полагается. Только сначала мне предстояло пройти проверку опознанием.

Я завершил разговор, убрал телефон в карман, опустил в машине противосолнечный козырек, включил подсветку зеркала и внимательно присмотрелся к своей приклеенной бородке. Она была точно такая же, как моя родная, натуральная. Даже Тамара не заметила, что я сменил свою бородку на фальшивую. Конечно, кожу под ней слегка стягивало клеем, но к этому я уже привык.

Убедившись в том, что с гримировкой у меня все в порядке, я поехал в областное управление ФСБ. «Камаро» поставил там же, где и в прошлый раз, убрал в бардачок мобильник, предназначенный для связи с полковником Самохиным, после этого поспешил в бюро пропусков, а потом и в кабинет полковника Альтшулера.

Там сидели три человека в гражданском, при галстуках, как здесь принято было ходить. Поэтому я не мог узнать их звания, но по возрасту и солидности решил, что все они старшие офицеры.

– Ты как раз вовремя, – сказал полковник. – Одет соответствующим образом. Внешность подходящая. Как раз то, что надо. Сейчас приедет машина из больницы, привезут человека. Его позавчера кто-то сильно избил, хотя он профессиональный боец без правил.

– Что такое бои без правил, товарищ полковник? – спросил я.

– Ну, это устаревший термин. Так раньше этот вид спорта назывался. Правила там, естественно, есть. Как это сейчас, Алексей? – Альтшулер посмотрел на человека в штатском, самого молодого из троих.

– Бои по смешанным спортивным единоборствам, – ответил тот.

– Понятно, – сказал я. – Это серьезные ребята. С такими справиться бывает нелегко. Они обычно кое-что могут.

– Да, вот Алексей Викторович сегодня ездил к бывшему тренеру Климкина…

– Климкин, как я, товарищ полковник, понимаю, это тот самый тип, которого сейчас привезут из больницы. Так ведь?

– Точно так, – подтвердил Альтшулер мою догадку.

– А почему сразу тип? – с вызовом спросил Алексей Викторович. – Он молодой парень, служил раньше в ВДВ, там подрался с прапорщиком. Контракт с ним расторгли, хотя в этом конфликте прав был именно он. Прапорщика тоже, кстати, уволили, но втихую, чтобы не раздувать скандал. И вообще этот Климкин – парень с повышенным чувством справедливости. Пытался стать профессиональным бойцом, но в первой же схватке противник сломал ему челюсть. Он сумел выстоять до конца, однако проиграл решением судей, слишком берегся во время боя, за челюсть опасался. Так его тренер говорит. Во втором поединке Климкин в самом начале получил удар прямо в место перелома, продолжить схватку просто не смог, упал и был добит. На этом карьера бойца для него закончилась. Челюсть оказалась слабоватой. Хотя тренер говорит, что парень он был не бесталанный. Да и возраст позволял ему выступать еще долго.

– А он вообще какой вид единоборств предпочитал как базовый?

– Климкин был серьезным спортсменом. Выступал в боевом самбо. А вы сразу про него – тип.

– Я, Алексей Викторович, не вкладывал в это слово отрицательных эмоций, даже не представлял, что это молодой парень. Обычно в смешанные единоборства приходят те люди, которые чего-то определенного достигли на ином поприще, в собственном, как говорят, в базовом виде спорта. То есть народ в возрасте. В вашем, например. Я вижу, вы бывший боксер.

– А как ты, Виктор Вячеславович, это определил? – с неподдельным интересом спросил полковник Альтшулер.

– Я еще на днях, перед схваткой с подполковником Балакиревым, мельком обратил внимание на тренировку ваших спецназовцев. Они при нанесении удара опускают голову, закрывают глаза и рискуют нарваться на встречный удар, пусть случайный, но сокрушительный. У боксеров против этого используется простейшее действие. Брови поднимаются на самый лоб и держатся там постоянно, даже вне тренировок и боя. Это настолько прочно въедается в кровь, что человек, долгие годы не тренирующийся и не участвующий в соревнованиях, по-прежнему держит так брови. Вот лицо Алексея Викторовича – конкретный тому пример. В этом может убедиться каждый, кто на него посмотрит.

– Как все, оказывается, просто, – констатировал Альтшулер. – Но не все же боксеры так брови держат. Я разных на своем веку встречал. Да, часто видел таких, кто брови задирает кверху, но встречал и других. Боксеров легче определить по носу. Он у них если не сломан, то попросту сплющен.

– Это вовсе не обязательно. Я встречал таких, у которых лицо было мирным и смиренным как у овечки. Да, конечно, не все брови на лоб задирают. Кто-то умеет не закрывать глаза сразу. У этого человека не возникает необходимости работать с бровями. Надо сказать, что закрытые глаза – не доказательство трусости. Это какое-то врожденное состояние человека.

– А трусость разве не врожденное состояние? – продолжал полковник Альтшулер отвлеченную беседу.

– По-разному случается. Бывает, кто-то один раз испугался и стал трусом. Но это излечимый порок. Человек может переступить через свой страх и стать отчаянно храброй личностью. Не бывает людей, которые ничего не боятся. Опасения есть у всех. Нужна, естественно, сила воли, чтобы превозмочь себя. Мы солдат так и воспитывали.

– Это каким же образом? – поинтересовался Алексей Викторович.

– Элементарно. Взять хотя бы занятия на полосе разведчика…

– Это полоса препятствий, что ли? – спросил полковник.

– Да, она самая и есть. Только удлиненная и специально усиленная дополнительными сооружениями. Ползет солдат по полосе разведчика, по песку и по земле. А взвод в это время стреляет боевыми патронами. Пули уходят в землю и в песок под руками и между ног. Так вот боец и привыкает не бояться. Хотя бывали у нас случаи, когда люди не могли себя пересилить.

– И что с ними было потом? – спросил Алексей Викторович с заметной насмешкой.

– Мы обычно отправляли таких ребят дослуживать срочную в какую-нибудь другую часть.

– Например?

– Например, в спецназ ВДВ. Я сам двоих бойцов туда отправлял, когда командовал разведротой. С интервалом в полтора года получилось.

– И как они там дослуживали? Вы не узнавали?

– Узнавал. На хорошем счету были. Там служить несравненно легче. Ведь спецназ военной разведки – это действующая армия. Всегда, даже в мирное время! Поэтому с него спрос совершенно особый.

– Ладно, – подвел итог полковник Альтшулер. – Относительно особого спроса я полностью согласен. Это все очень интересно. Надеюсь, что подполковник Кукушкин внедрит и у нас такие методы подготовки, поскольку спецназ ФСБ тоже всегда в действии. Но давайте вернемся к Владимиру Климкину. Виктор Вячеславович, на ваш взгляд, кто мог избить профессионального бойца? Мне кажется, что сделать это чрезвычайно сложно.

– Нет, не так уж и сложно. Это мог сделать кто угодно, – невозмутимо ответил я. – Первый попавшийся пьяница нечаянно махнет рукой и попадет в старый перелом. Здесь даже нет необходимости в особой физической подготовке, хотя потом тот же пьяница будет считать себя человеком с убийственным ударом.

– А почему вы заговорили про пьяницу? – спросил Алексей Викторович слишком уж настойчиво и серьезно.

Я сразу понял, что это один из моих противников, активно против меня настроенный.

– Вы знакомы с показаниями Климкина? – продолжал он.

– Откуда? Вы же мне не докладывали. А про пьяницу я сказал просто потому, что не считаю человека, пребывающего под градусом, способным к эффективной драке. Сам не пью и вам, молодой человек, не советую.

«Молодому человеку» было, видимо, слегка за тридцать пять. Против моих шестидесяти трех – сопляк и сосунок. Пусть радуется, что я так его не назвал.

В это время полковнику Альтшулеру кто-то позвонил по внутреннему телефону.

Он выслушал сообщение и заявил:

– Ведите! У нас все готово. – Альтшулер положил трубку на аппарат, встал и проговорил: – Пойдемте все вместе туда. Проведем опознание. Доставили и понятых, и Климкина.

Офицеры вышли из кабинета первыми, я – следом за ними. Последним помещение покинул полковник, который закрыл сперва сейф, а потом и входную дверь. Замок с отпечатком пальца, которым он вроде бы заинтересовался, ему так и не понадобился, хотя установить его – дело получаса.

Я шел по коридору в окружении крупных мужчин. Все они были моложе и выше меня. Со стороны это, вероятно, выглядело так, что я иду под конвоем.

Однако я сразу просчитал вариант освобождения из-под такой вот охраны. Сначала должен последовать бэкфист. Так называется удар, применяемый в смешанных единоборствах и тайском боксе. Он наносится предплечьем, чаще всего в голову, после кругового движения всего тела. Я мог угостить им того человека, который шел слева от меня.