Глава первая

Я переключил коммуникатор «Стрелец»^[6] – еще один удобный атрибут комплекса оснастки «Ратник» – на внешнюю кодированную связь, не забыв поставить блокировку внутренней связи, чтобы солдаты взвода не слушали мои разговоры с командованием. В коммуникаторе существовала и автоматическая блокировка внутренней связи, которую мы обычно отключаем, потому что иногда бывает необходимо, чтобы бойцы слышали приказы высшего командования и не думали, что какой-то конкретный приказ – это самодурство их непосредственного командира. Впрочем, сейчас разговор об этом не шел.

Коммуникатор пищал сигналом-зуммером недолго. Ответил дежурный офицер узла связи.

– Я – «корреспондент девятьсот семнадцать». Требуется связь с «корреспондентом сто одиннадцать».

– Подожди, «девятьсот семнадцатый», сейчас переключу на сто одиннадцатого.

Ждать пришлось недолго. Что-то коротко пощелкало в наушниках, послышался зуммер вызова. И уже через несколько секунд начальник штаба сводного отряда спецназа ГРУ майор Колокольцев ответил:

– Слушаю тебя, Юрий Викторович. Как дела складываются?

Начальник штаба помнил, что «девятьсот семнадцатый» – это я, хотя мы с ним служили в разных бригадах и до командировки были не знакомы.

– Плохо складываются, товарищ майор. Великий Шайтан умудрился проскочить мимо нас… – Я коротко обрисовал начальнику штаба ситуацию, сложившуюся у ущелья. – Следует прислать следственную бригаду, чтобы описали и забрали тела убитых. Желательно, побыстрее, нам надо уходить в преследование.

– Не понимаю, откуда у него столько людей… – выразил свое сомнение начальник штаба, который с разведданными МВД был знаком и даже сам мне их передавал перед выходом на задание.

– Я тоже, товарищ майор, задавал себе этот вопрос. Но ответить на него не могу. Однако всех бандитов лично считал поштучно, разве что пальцы не загибал.

– Ладно. Следственная бригада все равно ночью не полетит. Вертолеты у нас уже с Афгана по ночам летать не любят. Но с рассветом жди… И еще пошлю тебе подкрепление. С тем же вертолетом. Принимай…

– Не понял, товарищ майор. Зачем мне подкрепление? Я не просил…

– «Группа технической поддержки», как она называется, – довольно хмыкнул майор. – Новые образования в нашей системе. Приказано сверху сразу задействовать такие группы в боевой обстановке, хотя боевой подготовки у них никакой практически не просматривается. Не буду по связи объяснять, сам разберешься. Группа из семи человек – два лейтенанта и пять солдат научной роты. С собой у них большой груз, хотя не тяжелый, но объемный. Помоги с носильщиками. С подкреплением же пришлю тебе в усиление несколько хороших гранатометов, чтобы камни проламывать.

– «Вампиры» пришли?

Гранатометы РГД-29 «Вампир» для участия в горных боях нам давно уже обещали. Ждали такую необходимую для боевых действий в горах вещь, как спасение от многих бед. Еще бы, бронебойная граната от «Вампира» насквозь прошивала двухметровую железобетонную плиту. А камни-валуны в горах, за которыми могли прятаться бандиты, «Вампир» раскалывал, говорили, как орехи…

– Пришли.

– Отлично! «Выстрелов» к ним побольше бы…

– Разделили на всех поровну. Что тебе полагается, пришлю, готовься встретить.

– Понял. Обеспечу прием. До связи, товарищ майор.

– До связи, старлей… Докладывай, как дела будут продвигаться.

Майор Колокольцев первым отключился от связи…

– Вертолет будет только утром, – объявил я взводу. – До утра устраиваемся в окопе. Командиры отделений! Обеспечить охранение!

Последнее предупреждение было лишним. Командиры отделений у меня опытные и сами свое дело знают, охранение выставили бы даже без команды. Тем не менее в ответ сразу прозвучало:

– Есть обеспечить охранение!

– Есть, товарищ старший лейтенант!

– Понял, командир!

Ночи в горах прохладные даже летом. Но прохлада после дневной кавказской жары лично для меня была даже приятной. Комплект оснастки «Ратник» включает в себя, понятно, не только оружие и средства связи, но и обмундирование, которое позволяет ночью не замерзать, а днем легче переносить жару.

Когда уже начали устраиваться на ночь, кому где показалось удобнее, мой замкомвзвода старший сержант Серега Соколянский предложил:

– Товарищ старший лейтенант, может, стоит на ночь выставить «Луч»?

– Поставь, – согласился я. – Думаешь, вернуться могут?

– А кто их знает… Шайтан – штучка хитрая… На то он и шайтан…

Индикатор оптической активности «Луч-1М», имеющийся на вооружении взвода, покажет, если кто-то хоть в бинокль, хоть в лазерный дальномер, хоть в оптический прицел будет интересоваться нашим расположением. Прошлой ночью нас от входа в ущелье отделяли густые кусты, и потому я решил не выставлять индикатор, все равно кусты мешают, а смотреть на нас могли только с той стороны. Предпочел тепловизионные прицелы, что стоят на автоматах моих бойцов. Возможно, это и сыграло свою главную роль в том, что мы были обнаружены и обстреляны. Оптический прицел имеет узкое пространство просмотра. Им, в отличие от «Луча», невозможно контролировать весь горизонт, даже одну сторону горизонта с достаточной плотностью. И как-то так получилось, что пулеметчики не попали вовремя в зону просмотра. Они занимали позицию, когда прицелы смотрели в другую сторону? Как результат, банда смогла организовать обстрел нашей позиции и вовремя покинуть ущелье. Сказалась, видимо, весьма значительная на войне величина, называемая в простонародье «везучестью». Если уж везет, то везет, и против этого ничего предпринять невозможно. Уже по всем учебникам военного дела прошел случай, произошедший в воинской части в Свердловской области, когда внутри движущегося танка солдат активировал гранату «Ф-1». По идее, солдата должно было в клочья разнести и размазать изнутри по башне танка, но взрыв гранаты произошел так удачно, что ему только один осколок рикошетом попал в каблук, второй осколок оторвал погон, и все. Это можно объяснить только везучестью…

Замкомвзвода выставил прибор позади нашей позиции, метрах в десяти в стороне, на горке, откуда открывался обзор всех четырех сторон. Проверять работу Соколянского необходимости не было. Сережа всегда к любому делу относился с основательным вниманием, тщанием и все делал на совесть, даже самую пустяковую работу.

Уснул я легко и быстро, но поспать не пришлось, меня разбудил сигнальный звук. Старший сержант Соколянский был прав, когда предложил выставить на ночь индикатор, именно его зуммер меня и разбудил. Сигнал был одиночный. Старший сержант сразу выпрыгнул из окопа и устремился в сторону установленного «Луча».

– Ни хрена себе, товарищ старший лейтенант! – донесли до меня наушники шлема.

– Что там?

– Пять прицелов. По интенсивности свечения индикатор отнес их к тепловизионным. Смотрели на нас с востока.

– Откуда с восточной стороны такие силы! – не сдержал я удивления.

Индикатор подал еще один сигнал.

– Ложись! – приказал я.

Но старший сержант и сам понял, что его взяли на прицел, лег и тут же стремительно перекатился в низинку под горкой. Перебегать по окопу к командиру взвода необходимости у Соколянского не было. Система внутренней связи позволяла нам общаться свободно и без помех на таком коротком расстоянии.

– Прицел? – спросил я.

– Так точно, – отозвался Сережа. – Тепловизионный.

– Откуда там кто-то взялся? Да еще целых пять винтовок с тепловизором…

Что это были снайперские винтовки, сомнений не вызывало. Автоматы с тепловизорными прицелами были сугубо прерогативой спецназа ГРУ. Если бы здесь появилась группа спецназа ГРУ, майор Колокольцев обязательно предупредил бы меня. У бандитов таких автоматов нет. Да и все банды в этом районе известны. Здесь их всего две – эмира Великого Шайтана и эмира Шерхана, прославившегося кровавыми расправами над целыми семьями в близлежащих селах. Если Великий Шайтан считался в некоторой степени даже идейным противником, то эмир Шерхан относился к откровенным бандитам. И вся его банда была того же пошиба – уголовник на уголовнике. Мне дали приказ ликвидировать Великого Шайтана, взвод отправился ловить именно его. Дадут такой же приказ относительно Шерхана, мы и его отправимся выполнять. И, скорее всего, такой приказ поступит сразу после того, как банда Великого Шайтана перестанет существовать. Но это не важно. Важно то, кто заходил к нам с левого фланга. У меня были большие сомнения, что это Шерхан со своими людьми. И основания для сомнений имелись. Если снова опираться на данные разведки МВД, в банде эмира Шерхана были большие проблемы с оружием и с боеприпасами, и имелась в наличии только одна снайперская винтовка СВД^[7]. Более того, сам Шерхан несколько раз обращался за помощью к соседу эмиру Шайтанову, и тот помогал ему патронами и оружием, которое получал, как предполагалось, из Турции через территорию Грузии. Это была еще одна задача для моего взвода – постараться доказать такие поставки. Для чего требовалось захватить живьем несколько бандитов. Я подключил тепловизор к своему автомату, перешел в окоп первого отделения и попытался рассмотреть возможного противника там, куда мне указывал старший сержант Соколянский. Но ничего рассмотреть не смог, прибор не нашел никакого биологически активного объекта, который выделяет естественное тепло своего тела. И даже свечения встречного оптического прицела я не увидел. Видимо, следовало смотреть с пригорка, где был установлен индикатор «Луч-1М», но там я стал бы прекрасной мишенью для снайперов, а это мне не слишком нравилось. При этом вызывало удивление, что снайперы не пытаются стрелять по самому индикатору, который их выдает. Это давало надежду, что снайперские винтовки находятся в руках бойцов какого-то спецподразделения федералов, то есть на левом фланге у нас коллеги. Они могли просчитать, что у бандитов не должно быть на вооружении такого прибора. Я вообще не слышал еще, чтобы у какой-то банды был в наличии индикатор активности оптических систем. Хотя такие приборы не сложно приобрести в свободной продаже, поскольку они часто используются обычными охранными фирмами и просто охранниками физических лиц.

Я посмотрел на часы и снова переключил коммуникатор «Стрелец» на внешнюю связь. Не забыл, естественно, заблокировать связь внутреннюю. По времени майор Колокольцев уже мог быть за пределами своего кабинета. Но у него при себе должен всегда находиться собственный коммуникатор и разговорная гарнитура связи. Дежурный офицер узла связи сразу, даже не выслушав до конца, переключил меня на майора.

– Слушаю тебя, Юрий Викторович. Есть проблемы? – раздался голос Семена Ярославовича.

– Так точно, товарищ майор. Извините за поздний сеанс…

– Это не твоя проблема, а моя. Выкладывай свою.

Я свою выложил.

– Сам в них не стрелял?

– Воздержался до выяснения. И не вижу пока, в кого стрелять. Только угол направления знаю, прибор показал.

– Точно я тебе с наскока ответить не могу, слышал краем уха в штабе Антитеррористического комитета, что какая-то группа спецназа ФСБ собирает данные для ликвидации банды эмира Шерхана. Возможно, каким-то образом в ваши места сместились. А это больше тридцати километров восточнее. Я сейчас свяжусь с республиканским управлением ФСБ или с Антитеррористическим комитетом – кого застану среди ночи, попробую выяснить, потом тебя вызову. Жди. Пока ничего не предпринимай и сам не подставляйся…

Майор Колокольцев вышел на связь через сорок четыре минуты – я по часам засек.

– Юрий Викторович, если имеешь возможность, поставь чайник. К тебе сейчас гости заявятся. Готов встретить?

– Только сухим пайком, товарищ майор. Что за гости? В боевой обстановке всегда предпочитаю встречать гостей исключительно закуской. Без злоупотребления…

– Спецназ ФСБ. Специальная группа по физическому устранению бандитов. Ликвидаторы. Много у них не расспрашивай. У них служба такая, сам понимаешь. Группа глубокой конспирации. Даже в местном ФСБ о них не знают. А в Антитеррористическом штабе знает только один московский генерал ФСБ. Они с ним связь поддерживают… Весьма закрытая группа…

– Значит, это они нас на прицеле держали?

– Они самые. Но – разобрались. По твоему индикатору оптической активности догадались, что это не бандиты их караулят. Не стали стрелять, связались со своим командованием, а тут и я появился. Попутно выяснил вопрос с непонятной численностью банды Шайтанова. Ликвидаторы преследовали банду эмира Шерхана, семерых бойцов ликвидировали. Сам Шерхан с остатками укрылся, судя по всему, у Акбар-Шайтана. Влился, скорее всего, в его банду, Шайтанов не тот человек, который двоевластие потерпит, и мы решили, что Шерхан согласился войти к нему в подчинение, хотя бы временно. Он, кстати, сам ранен пулей снайпера. Говорят, что в руку, в предплечье.

– Да, товарищ майор, в джамаате у Шайтанова было двое раненных в руки – один в правую, второй в левую.

– Значит, ликвидаторы правильно сказали. Вопросы у тебя есть?

– Не совсем вопрос, товарищ майор, а просто хотелось бы иметь определенность. Меня интересует статус нашего взаимодействия. Я преследую Акбар-Шайтана, ликвидаторы преследуют Шерхана. Шерхан со своими людьми вошел в подчинение Шайтанова. На каких правах мы со спецназом ФСБ проводим совместную работу? Как армеец, я привык к единоначалию. Но ликвидаторы могут не пожелать подчиняться.

– Могут. Они и местному руководству, как я сказал, не очень подчиняются. В группе три полковника и два подполковника. Не позволят старлею собой командовать. Прибыли из Москвы. Цену себе знают. Волки опытные. Надеюсь, ты сумеешь найти с ними общий язык, несмотря на разницу в званиях. Командует группой полковник Сомов. Я лично с ним не знаком и сказать ничего не могу. Но в подчинение ФСБ ты не поступаешь, просто можете вместе работать. А к тебе в подчинение, как я уже говорил, утром прилетит группа технической поддержки. Эти безоговорочно поступают под твое командование. Отнесись к ним с пониманием – это просьба нашего командования. Не гоняй, как своих солдат, они, по большому счету, призваны работать головами, а не руками и ногами. А если руками и работают, то приборы создают, а в бою становятся преимущественно мишенью. Побереги их. Головы нашей армии тоже нужны.

– Я понял, товарищ майор. Извините, мне знак подают. Внутренняя связь у меня заблокирована, сообщить не могут. Видимо, ликвидаторы приближаются. До связи, товарищ майор…

– До связи, старлей…

Старший сержант Соколянский уже стоял рядом, ждал, когда я закончу разговор и сниму блокировку с внутренней сети, чтобы доложить.

– Идут? – спросил я.

– Идут. Пятеро. Уже не так далеко. Прицел не позволяет их рассмотреть, но в бинокль видно, что это военнослужащие. Экипировка, правда, не наша. Шлемы другие, оружие другое.

– Это спецназ ФСБ. Группа из трех полковников и двух подполковников. Выполняем одну задачу. Эмир Шерхан, похоже, соединился с эмиром Шайтаном. Спецназ ФСБ – группа ликвидаторов! – работает по Шерхану. Теперь будет параллельно с нами действовать.

– Мы что, товарищ старший лейтенант, к ним в подчинение попадаем? – превысив свои полномочия, поинтересовался старший сержант.

– Мы свою работу делаем, они – свою. По мере сил друг другу помогаем. Это всем к сведению… Кстати, к нам утром пополнение прибудет. С вертолетом. Техническая группа. У них большой груз. Первое отделение! Вся помощь на вашей совести. Груз не тяжелый, но объемный. Варкухин, слышишь?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – отозвался командир первого отделения младший сержант контрактной службы Коля Варкухин. – Обеспечим.

Я не объявлял «подъем» по случаю прибытия группы ликвидаторов, но был уверен, что, как только начался разговор с Соколянским, все солдаты взвода проснулись. Команды не звучало, никто не встал, но разговор слышали все. Служба у нас в спецназе такая, что всегда приходится спать вполуха, а вторая половина обязана все слышать. Бойцы к этому быстро привыкают, хотя не показывают. Показывать готовность – это лишнее. Особенно перед лицом противника. Всегда лучше, когда противник тебя недооценивает, тогда ты к схватке бываешь готов, а он – нет. Это значит, что ты уже наполовину победил.

Мы со старшим сержантом поднялись и вышли из окопа в том месте, где я недавно через прицел пытался найти эту самую группу ликвидаторов. Теперь нашел их в бинокль. Передвигалась группа колонной по одному, но шла ходко, видимо, в одном устоявшемся для группы ритме. Мне, человеку, хорошо знающему, как ходят спецназовцы, стазу стало понятно, что это не случайно собранная группа, а составляющая собой единый, я бы сказал, организм. То есть то, что все мы, командиры взводов, пытаемся сделать из своего личного состава. Правда, получается не всегда. Слишком мал срок солдатской службы, чтобы научиться чувствовать тех, кто рядом или за спиной идет. Другое дело контрактники. Эти друг друга чувствуют на расстоянии. Но во взводе у меня контрактников только чуть больше половины. Остальные – солдаты срочной службы, которым времени полностью притереться друг к другу так и не хватит. А спецназ ФСБ, состоящий из офицеров, вместе служит уже давно, потому идут они все, как единый организм.

Кстати, слышал я, что такого же взаимопонимания в джамаатах призывал когда-то добиваться и Хаттаб. Но времени после смерти Хаттаба прошло уже немало, а цель эта остается недостижимой. Видимо, просто потому, что в бандах часто меняется состав. Одни гибнут, на смену им заманивают других, но и эти «притереться» друг к другу не успевают, а уже требуется новая замена. Благо для эмиров, что на Северном Кавказе найти абреков можно всегда. В последнее время снова, как в период двух чеченских войн, бандитам идет большая помощь из-за границы. Эта общая тенденция появилась тогда, когда Россия стала проявлять право на собственный голос и на собственное видение разных ситуаций. Но идейных моджахедов, хотя такими казаться желают все, в действительности слишком мало, чтобы составлять сильный костяк банд. Чаще в банды идут те, кто прячется от правосудия в силу своих криминальных склонностей, и сделать из них настоящих бойцов бывает очень сложно. А мы, по мере сил, стараемся не позволить им это сделать…