В конце 80-х – начале 90-х, когда движение за независимость начало набирать обороты, важным аргументом в пользу экономической самодостаточности Украины был, в том числе, промышленный потенциал Донбасса. Газеты в Киеве и Львове печатали статистические данные, подтверждающие тезисы о том, что «Украина кормит СССР», «Донбасс – всесоюзная кочегарка», а «Донецк – всесоюзная кузница» и так далее. И в 91-м большая часть населения, в особенности населения Донбасса, голосовала за независимость, потому что на фоне глобального кризиса в СССР Украина представлялась эдаким колбасным раем, который заживёт сказочной жизнью, как только перестанет кормить Москву.

И тем больней было разочарование, когда в первые годы независимости вместо очередного витка экономического подъёма Донбасс получил сокращение производства и программу реструктуризации угольной промышленности, уничтожившей половину шахт.

А потом луганчан и дончан начали настойчиво убеждать в том, что они должны во что бы то ни стало отказаться от своего советского прошлого и, в первую очередь, ликвидировать памятники тоталитарного режима. Поначалу это не вызвало большого возмущения, да и бронзово-гранитных клонов Ильича был явный перебор. Но потом с трибун стали говорить, что вместо старых идолов необходимо установить новых в лице признанных героями Украины Бандеры и Шухевича. Это было уже слишком, и Донбасс закрылся в себе, ощетинившись против всего украинского, поскольку теперь оно вызывало у него устойчивые негативные ассоциации. В отличие от советского прошлого, которое теперь, двадцать лет спустя, было абсолютно идеализировано и воспринималось исключительно позитивно.

Параллельно начала набирать обороты пропаганда, объявившая, в частности, Луганскую область «коммунистическим заповедником» и средоточием предательски настроенного пролетариата, для которого сытый желудок важней идеалов патриотизма и государственности.

Львовский публицист Роман Мацюк по этому поводу писал: «Нелюбовь большинства галицких «автономщиков» к населению Востока, как массы, разделяю. Ненавижу их политический выбор. Невыносимо, что моя судьба зависит от придурковатости 20% избирателей, которые с тупым упорством голосуют за коммуняк».

Нужно отдавать себе отчёт в том, что регионы такого большого, по европейским меркам, государства, как Украина, изначально слишком отличались в экономическом, культурном и политическом плане. В особенности восток и запад, в разное время подвергшиеся сильному и продолжительному влиянию различных держав. Этот немаловажный фактор необходимо было учитывать в процессах государственного строительства, о чём говорили многие политики и учёные.

«Будет ли Украинская республика формально называться федеративной или нет, фактически она все равно должна организовываться как федерация своих фактических республик-общин. Всякое навязывание общинам механической унитарности, принудительных связей будет огромной ошибкой, которая вызовет только отпор, реакцию, центробежность, а то и даст почву для новых усобиц», – писал историк и первый глава УНР Михаил Грушевский в 1918 году.

Это обстоятельство также прекрасно понимал и один из главных идеологов украинской независимости Вячеслав Черновил, высказывавшийся в пользу федеративного устройства Украины.

«Нам нужна федерализация, – писал он в 1994 году, – потому что если не сейчас, так через двадцать лет мы столкнёмся с вопросом неприятия жителей одного региона жителями другого региона. Рано или поздно Галичина и Донбасс схлестнутся».

Вообще федерализация долгое время была предметом вполне серьёзных дискуссий в среде западноукраинской интеллигенции. Что, впрочем, не мешало время от времени опускать Донбасс в культурном и политическом плане, фигурально макая его лицом в дерьмо, обвиняя в ретроградстве и нежелании трансформироваться под новую украинскую действительность.

Луганск действительно был оплотом крайнего консерватизма. Этот своеобразный антипод Львова, самый восточный областной центр, предельно урбанизированный техногенный регион, представлял собой законсервированный осколок советской действительности, место наивысшей концентрации настоящего «антиукраинского» донбасского духа. Однако в то же время он не был и абсолютно пророссийским. Внезапно вспыхнувшая любовь луганчан к России на самом деле была закономерным результатом разогретой пропагандой ностальгии по СССР. Когда перед луганчанином встал выбор между Украиной и Россией, он выбрал Россию только потому, что она в большей степени ассоциировалась в его восприятии с Советским Союзом, в то время как «бандеровская Украина» усиленно демонизировалась всё той же пропагандой.

У любого среднестатистического жителя Донбасса в душе залегла обида на государство. Жестокая, чёрная обида. Обида на это новое государство Украина, которое, в отличие от старого государства – СССР – «ничего нам не дало, а только всё отобрало». Войну, голод и сталинские репрессии современный «донбассовец» не застал, а очереди за дефицитом очень скоро забылись. Зато остались воспоминания о колбасе по 2,20, стабильной зарплате и великой и могучей стране в целом. И наследство в виде нескольких квартир – родителей, бабушки и ещё какой-то дальней родственницы – доставшихся бесплатно. А с чего началась Украина? С кризиса девяностых, когда годами не платили зарплату, с украденных вкладов в Сбербанке, с повальной нищеты и безработицы.

Подсознательно житель Донбасса понимает, что вернуть Советский Союз уже не получится. Поэтому пытается строить свой маленький Советский Союз. Не важно где – дома, на предприятии, на дачном участке. Его неумолимо тянет в прошлое, в этот потерянный советский рай, туда, где было всё хорошо и стабильно.

При этом Донбасс всегда был полностью самодостаточен в своём ретроградстве и ни в коей мере не агрессивен – он не пытался экспортировать свою донбасскую идентичность в другие регионы. Донбасс и дальше хотел копать уголь, плавить металл, гордиться этим и регулярно получать положенные плюшки. В связи с этим здесь очень болезненно воспринимались любые попытки влезть в донбасскую зону комфорта, а тем более навязать какую-то другую, отличную от донбасской, идентичность. Почти идеальная модель взаимоотношений с государством сложилась при Кучме – Донбасс был предоставлен сам себе в своих границах при формальном сохранении унитарности. Это устраивало всех – и центральную власть, получавшую в полном объёме налоговые сборы, и местных олигархов, правивших в своих волостях, как удельные князья, и рядовых обывателей, продолжавших благополучно существовать в своём автономном мирке. Несколько десятков недовольных интеллигентов не в счёт.

Луганская журналистка Оксана Лащёнова уже после того, как началась полномасштабная война, написала:

«Все почему-то забывают или не хотят помнить, что перед русским миром в Донбасс решили запустить украинский мир. В Украину – Донбасс, какой-то еще украинский мир.

Зачем? Разве нельзя было оставить этому небольшому островку чудесной Украины его чудесный мир? С его культурой, языком, героями, праздниками, не насаждая своих? Кто сказал, что 9 мая – не День Победы украинцев в лучшем понимании? Кто сказал, что украинец, великий Королёв, менее достоин уважения и любви, чем Шевченко? Кто сказал, что язык, на котором говорит Донбасс, хуже того, на котором говорит Галичина? Все это стоило того, чтобы убить тысячи человек, разрушить регион? И ведь все равно все останется на своих местах. Благодаря блядским уродам, дорвавшимся до власти, между миллионами людей страшными посевами взошла ненависть поколений. Зачем нужно было доводить дело до столкновения миров?»

Увы, этот обособленный «донбасский мир» не мог существовать вечно. Редкие порывы ветра перемен, долетавшие с запада, в конце концов превратились в бурю.

Выборы 2004 года разделили страну на два враждующих лагеря. На «нашу» и «не нашу» Украину, на «совок» и «антисовок». Не желавший модернизироваться Донбасс был окончательно объявлен оплотом антиукраинских сил и врагом всего современного и европейского. Предвыборные лозунги кандидатов чётко расставили акценты, обозначив кто есть кто. Янукович – это коррумпированная, криминализированная и шансонизированная власть, Ющенко – это гражданские права и свободы. Янукович – это совок и блатняк, Ющенко – это шанс для культурного разнообразия. Янукович – это изоляция от Европы и мира, Ющенко – это преодоление границ, это согласие.

Поэтому победа «оранжевого» Майдана и избрание президентом Виктора Ющенко стали ударом ниже пояса для жителей Донбасса. Смена власти ознаменовалась беспардонным и радикальным вмешательством во внутреннюю жизнь региона. «Оранжевая команда» решила наплевать на правила трёх «не» во взаимоотношениях с людьми, которые имеют другое мнение: не ты их создал такими, не тебе их судить, не тебе их переделывать. Это вызвало неизбежную ответную реакцию.

Здесь русский дух…

«Основан русскими» – написали на въезде в город со стороны Краснодона безымянные приверженцы русского мира. Это ещё один миф, связанный с Луганском. Миф, правда, имеет вполне исторические корни – основательницей города, согласно одной, самой распространённой версии, является российская императрица Екатерина Вторая, которая, вообще-то, была немецких кровей. А строить город над Луганью она поручила шотландцу Карлу Гаскойну. Так что «основанный русскими» город строился на самом деле шотландцем по приказу немки. В разгар Евромайдана в Луганске даже проводилась выставка «Европейское лицо Луганщины», целью которой было напомнить луганчанам, что шахты и заводы здесь повсеместно строили иностранцы, а Карл Гаскойн, Густав де Кальве, Казимир Мсциховский, Густав Гартман, Иоганн Даль, Рудольф Геннефельд, Фредерик Ле Пле и Хосе де Рибас были частью истории городов и сел Луганщины.

В мои планы не входит написание очерка по истории Луганска, однако некоторые исторические моменты мы не можем обойти вниманием, поскольку они могут пролить свет на природу некоторых мировоззренческих парадигм среднестатистического луганчанина.

Итак, основание Луганска устойчиво связывают с именем императрицы Екатерины Великой. Точнее с её указом об основании луганского завода от 14 ноября 1795 года. Эту дату помпезно отпраздновали в 1995 году, и карнавальная Екатерина шествовала по центральной площади города как его верховная основательница. В том же году возле краеведческого музея был установлен памятник Карлу Гаскойну. Позже, в 2011 году собирались воздвигнуть монумент и в честь самой Екатерины, но идея вызвала нездоровое бурление местного политикума, и от неё пришлось отказаться.

Камнем преткновения стали настроения части особо патриотичных луганчан. Ведь раз город основала Екатерина и населили его русские рабочие, привезённые из разных мест империи, то выходит, что Луганск – исконно русский город. И этот факт не давал покоя некоторым местным активистам, особенно на фоне помаранчевого обострения 2004 года.

На самом деле с именем российской императрицы связано основание целого ряда населённых пунктов на юго-востоке Украины, в том числе, например, Лисичанска. К тому времени памятники Екатерине II были открыты в Одессе и Севастополе. Их появление вызвало резкую критику со стороны президента Украины Виктора Ющенко, который обвинял Екатерину II в уничтожении украинской государственности. Народные депутаты из пропрезидентского блока даже заявили о необходимости принятия специального закона о невозможности установки памятников «палачам украинского народа».

В связи с этим начальную историю Луганска предложили переписать, вычеркнуть из нее «вражескую» российскую царицу и заменить её на отечественных казаков, которые ещё за сто лет до строительства завода основали на берегу реки Лугань поселение Каменный Брод.

«Неоспоримый факт, что Луганск начался с небольшого поселения, которое местные жители назвали Каменным Бродом. Но далеко не каждому краеведу известен «старт» самого Брода. Педагог и знаток истории Луганщины Вениамин Карпенко считает, что первые поселенцы основали Камброд еще в середине XVII века. То есть более чем за 100 лет до того, как Екатерина II запустила производство литейного завода», – писала в 2005 году газета «Молодогвардеец».

Эти утверждения вовсе небезосновательны. Разумеется, строить завод посреди необитаемой степи никто бы не стал. Рядом с местом предполагаемого строительства уже были поселения – Каменный Брод, Александровка (нынешний Александровск), Вергунка, Весёлая Гора, Славяносербск. Но основание любого населённого пункта – в большей степени легенда, чем документальный факт. Вообще немногие города могут похвастать тем, что точно знают дату своего основания. Как правило, эта дата привязывается к какому-то символическому событию. В данном случае за отправную точку взяли указ Екатерины, потому что он имеет привязку к конкретному месту и конкретной дате. Это многое упрощало. Но вопрос основания города в какой-то момент перестал быть историческим и перешёл в политическую плоскость.

На самом деле в споре между сторонниками и противниками Екатерины впервые явственно выплеснулся на поверхность подспудно зреющий конфликт между радикально проукраински настроенной частью луганской общественности и набирающим обороты местным филиалом Русского мира. Тогда ещё на площадях не стояли с плакатами «Луганськ – це Україна» и не размахивали триколорами под истошные крики «Россия! Референдум!», но то, что мы увидели позже, зарождалось в этом казалось бы нелепом споре. Это был спор между украинским и русским Луганском, в котором русский Луганск в конце концов победил.

Луганск, как я уже отмечал, на самом деле никогда не отделял себя от Украины и тем более не противопоставлял себя ей. Моменты взаимного недопонимания между западными и восточными регионами, конечно же, были, но, во многом благодаря политике первых двух президентов, не выходили за рамки парламентских потасовок между коммунистами и националистами. Простому народу в основной массе было на всё это плевать, потому как он был озабочен собственным выживанием в новой экономической реальности, а политикой интересовался только вечерами у телевизора. Донбасс вообще и Луганск в частности были предоставлены сами себе, и там, при полном отсутствии проукраинской информационной политики, сформировался свой специфический взгляд на окружающий мир.

Перемены наступили с победой Майдана и приходом к власти Ющенко. Нововведения «оранжевой» власти – в особенности культ Голодомора и героев УПА – русскоязычный, насквозь пропитанный духом советского прошлого Луганск воспринял в штыки.

Смена политического курса разрушила ту привычную зону комфорта, в которой он пребывал последние годы. На этот вызов нужно было как-то отвечать. Но ответ, к несчастью, получился весьма топорный – местные элиты не придумали ничего лучшего, кроме как противопоставить Луганск остальной Украине, объявив его частью Русского мира.

Не то чтобы до этого в Луганске не было пророссийских движений и организаций. Но на общем фоне они как-то не были особо заметны. Во всяком случае, мне об их деятельности практически ничего не было известно. Были донские казаки в Станице Луганской и в Ровеньках, которые всегда считали себя русскими, но этот факт никогда не выпячивался на передний план, и совместные мероприятия с украинскими коллегами у них проходили “на ура”. Но тут что-то неуловимо изменилось. В политическом дискурсе наметился ярко выраженный перекос в сторону русской идентичности Донбасса.

Как говорил Иосиф Виссарионович, у каждой проблемы есть имя и фамилия. А потому настал момент, когда мы должны представить публике одного из главных героев нашего повествования. Этот герой – Арсен Степанович Клинчаев.

Когда читаешь о нём публикации в СМИ, складывается впечатление, что этот человек постоянно с кем-то скандалит, кого-то бьёт, потом бьют его, потом снова он, и так без конца. А апофеоз всего этого безобразия – побоище с его участием 9 марта 2014 года возле памятника Тарасу Шевченко, закончившееся захватом здания обладминистрации.

До 2004 года о Клинчаеве никто не слышал. Известно только, что он родился в Луганске в 1968 году, успел поучиться в Донецке на учителя истории, а потом повоевать в Нагорном Карабахе на стороне Азербайджана против своих собратьев-армян и вроде бы даже получить за это медаль. Вернувшись в Луганск, Клинчаев занялся аэродизайном. К аэрофлоту это не имеет никакого отношения. Аэродизайн – это искусство оформления интерьера и экстерьера воздушными шарами. Для Клинчаева это была разновидность бизнеса, наряду с каруселями и прочими аттракционами. Он даже получил приз на выставке в Москве в 2002 году за одну из своих работ.

Но вся эта мирная деятельность отошла на второй план после того, как Арсен Степанович спутался с Партией Регионов и начал вести активную политическую жизнь. Ближе к выборам 2006 года Клинчаев вошёл в раж и стал постоянным героем скандалов, которые потом обсасывались местными журналистами. Дошло до того, что как-то ночью он сцепился с руководителем областной организации «Нашей Украины» Андреем Недовесовым. Арсен с товарищами по партии прокатили его на капоте «Москвича», после чего Недовесов надолго попал в больницу.

Ко всеобщему удивлению и недоумению в марте 2006 года Клинчаев становится депутатом Луганского горсовета по спискам ПР. Там он создаёт депутатскую группу по защите русского языка, после чего сначала избивает своих оппонентов в Луганске, прямо после совместного эфира на телеканале «Ирта», а потом каким-то образом попадает в Верховную Раду, где участвует в масштабной потасовке. Последнее приключение едва не стало фатальным для его политической карьеры, но в конце концов ответственности Арсену удалось каким-то образом избежать.

После этого Клинчаев и созданная им организация «Молодая гвардия» громко заявили о себе, сорвав показ фильма о Романе Шухевиче в Луганске в 2007 году. Сначала Арсен затерроризировал директора кинотеатра «Космос», где первоначально должен был состояться показ, а потом устроил осаду Украинско-канадского центра «Відродження», куда его (показ) перенесли.

Попытку демонстрации в Луганске фильма о ветеране УПА Клинчаев назвал извращением. «Это предательство по отношению к нашим ветеранам, – заявил он. – Ведь Шухевич был одним из карателей советских и польских граждан, а сейчас этого человека пытаются возвести в ранг героя».